Скоро стало очевидно, что мой друг, несмотря на все его заверения, чрезвычайно нуждается в полноценном отдыхе. Удобно развалившись в кресле, он уснул, и под его ритмичное, глубокое дыхание я читал фантастический рассказ Пола Уэнди-Смита. Должен откровенно признаться, что от него в моей голове поднялась настоящая буря! Почему же автор дал героям имена реальных людей; зачем он использовал такое количество подлинных фактов? Под влиянием писем Кроу и прочих документов, у меня стало складываться впечатление, что утверждение моего друга подтверждается. Хотя Титус напрямик этого не сказал, я знал: мой друг был уверен в том, что рукопись Уэнди-Смита повествует о реальных событиях!

Я внимательно прочел все документы, потом снова вернулся к письмам, а Кроу все еще спал в кресле. Я пошуршал бумагами, уложив их на стол, и слегка кашлянул. Эти неожиданные звуки мгновенно пробудили моего друга.

У меня накопилась масса вопросов, однако я не стал высказывать свои замечания, а насторожился и сосредоточился, когда Кроу, неловко повернувшись в кресле, передал мне коробку, содержащую…

Я догадался, что лежит внутри.

Осторожно сняв крышку, я убедился, что не ошибся и вынул один из четырех сверкающих шаров.

— Отродье Шудде-Мьелла, — тихо сказал я, поставив коробку обратно на стол и рассматривая шар. — Яйца одного из малоизвестных богов Кхултху. Вам прислал их Бентлен?

В ответ мой друг кивнул.

— Но в посылке не оказалось письма, и упаковано было все довольно поспешно и неловко. Думаю, я слишком его напугал…

Нахмурившись, я покачал головой. Сомнения вновь охватили меня.

— Знаете, Титус, во все это слишком трудно поверить.

— Хорошо! — ответил он. — Я надеюсь покончить с вашими сомнениями весьма необычным способом — поделившись сомнениями, которые у меня все еще остались. Конечно, в это трудно поверить — почти невозможно! Но мы не можем, не имеем права прятаться за собственным невежеством. А теперь, дорогой друг, поведайте мне, что же мешает вам принять существующее положение вещей?

— Ну, например… — тут я задумался и снова опустился в кресло. — Не может ли все это оказаться гениальной фальсификацией? В последнем абзаце рукописи Уэнди-Смит сам упоминает о рекламном трюке. Помните — «полйцейский протокол»?

— Ах! — воскликнул Титус. — Резонный вопрос, но это я уже проверял. Последний абзац не является частью оригинальной рукописи! Его добавил тот, кто прислал мне письмо, для усиления драматического эффекта. Однако это и в самом деле настоящая выдержка из полицейского протокола.

— Еще я не уверен в подлинности свидетельств Бентхема, — когда я это сказал, Кроу приподнял брови. — Ах, Титус, он вполне мог прочитать рассказ Уэнди-Смита. А потом просто придумал некоторые подробности и добавил их к тому, что считает интригующей тайной. Он всегда проявлял интерес к научно-фантастическим фильмам. Его, похоже, увлекали самые странные темы. Я не удивлюсь, если узнаю, что инспектор угольных шахт любит читать журнал «Сверхъестественные истории»! — тут я перевел дух, и продолжил. — Рукопись Уэнди-Смита может — и вы, похоже, так и считаете — основываться на реальных событиях. Предположим даже, что эти выдержки из дневника содержат описание реального происшествия. Ведь до сих пор ни сэра Эмери, ни его племянника не нашли… Однако историю напечатали как фантастический рассказ!

Титус Кроу довольно долго обдумывал мой аргумент, а потом сказал:

— Анри, вы, конечно, знаете историю про мальчика, который кричал «Волк!»? Так вот, я подозревая, что к рукописи Пола Уэнди-Смита отнеслись точно так же. Он же написал целую серию рассказов-ужасов, и, вероятно, его литературный агент и душеприказчик несмотря на некоторые первоначальные сомнения, о чем свидетельствует задержка публикации, в конце концов стал рассматривать рукопись, как еще один фантастический рассказ. Пожалуй, все это очень похоже на дело Амброза Бирса… Такое совпадение тревожит меня. Вы понимаете, что я имею в виду?

— Гм…м…м? — Я нахмурился, размышляя, к чему он клонит. — Бирс?.. Он был американским писателем-фантастом, сочинял всякие кошмарные истории, так ведь? Умер в 1914?..

— Не «умер», Анри, — быстро поправил меня Кроу. — Он исчез, сгинул так же таинственно, как и персонажи его рассказов. Он как будто отрепетировал исчезновение Уэнди-Смитов!

Кроу энергично поднялся с кресла и принялся подбирать с полу разбросанные книги и карты.

— Но в любом случае, мой друг, вы слушали меня не слишком внимательно и пропустили главное доказательство, или, — он улыбнулся мне, — совсем не верите в то, за реальность чего я клятвенно ручаюсь. Я говорю о своих снах, Анри… Помните, что я рассказывал вам о своих снах?

Он мне дал время поразмыслить, а затем продолжил:

— Ну, хорошо, предположим, что мои «вещие» сны — странное совпадение, игра случая. Предположим, что мистер Бендхем — обманщик. Тогда как вы объясните эти штучки? Неужели вы думаете, что Бендхем, который кажется вполне рассудительным британским обывателем, пошел в мастерскую и с легкостью изготовил их из одного или двух ведер примитивных хризолитов и алмазной пыли? Мало вероятно, Анри. Кроме того, — тут Титус поднялся с места и взял из коробки один из шаров, осторожно взвешивая его в руке, — я проверял их и уверен — они настоящие. Более того, я знаю, что они собой представляют! Я не успел изучить их так полно, как мне хотелось бы, но одно знаю точно: они не пропускают лучи рентгена! Очень странно, особенно если вы примете во внимание, что, несмотря на свой вес, они явно не содержат свинца. Есть и еще кое-что, более важное…

Кроу положил обратно яйцо, аккуратно разложил книги и бумаги, поднятые с пола, и вернулся к креслу; потом из центрального ящика стола достал какой-то медицинский инструмент.

— Это одолжил мне приятель-сосед, тот самый, который пытался просветить яйца рентгеном. Хотите послушать, де Мариньи?

— Это стетоскоп? — Я с удивлением взял прибор из рук Титуса. — Вы хотите сказать?..

— Сэру Эмери просто не пришло это в голову, — прервал меня Кроу. — Он создал замечательный прибор… Я тоже, между прочим, решил обзавестись сейсмографом как можно скорее… Но ему следовало прислушиваться не только к большим тварям, но и к маленьким! Нет, я несправедлив к нему… Он до самого конца не знал, чем были эти жемчужные шары. Используя стетоскоп, я шел по его следам. Так что, давайте, — подбодрил он меня, заметив мою нерешительность. — Послушайте их!

Я вставил в уши наконечники и осторожно коснулся воронкой стетоскопа одного из яиц, затем прижал ее плотнее. Представляю, как позабавила Кроу моя вытянувшаяся физиономия! Конечно, в другой ситуации, он наверное бы рассмеялся. А я удивился, а потом испугался!

— Боже мой! — наконец проговорил я, чувствуя, как мурашки поползли по спине. — Там внутри кто-то копошится!

— Да, — кивнул Кроу, когда я снова сел, почувствовать некоторую слабость в ногах. — Так и есть. Первые движения жизни, Анри, жизни, о которой никто не подозревает — исключая, вероятно, нескольких несчастных. Это создания, которые не с чем даже сравнить. Аналогов нет ни в палеонтологии, ни в зоологии. Перед нами совершенно неизвестный людям вид. Но эти твари реальны.