Молодой автор вошел в кабинет редактора и положил на стол пухлую рукопись.

– Вот, – сказал он, – написал повесть. Долго думал, куда отнести, и решил отдать вам. Жду от вас самой беспристрастной критики. Мне Симонов так и советовал...

– Кто советовал? – переспросил редактор.

– Симонов, – спокойно повторил молодой автор. – Константин. «Жди меня, и я вернусь...», «Живые и мертвые»... Смотрели, наверное, фильм?

– Да нет, я знаю Симонова, – растерянно пробормотал редактор.

– Ну вот, – сказал автор, – он самый. Решительно советовал напечатать в вашем журнале... Так сказать, поднять уровень прозы...

– Мда, это будет очень хорошо! – сказал редактор. – Я обязательно прочту. Зайдите ко мне через неделю.

– Через неделю? – удивился автор. – Да что вы, Федин эту повесть за один день прочел. Не мог оторваться.

– Кто?! – ахнул редактор.

– Ну, Федин! Константин. Только не Михайлович, как Симонов, а Сергеевич. Ну, «Первые радости», «Костер»... Знаете, наверное?

– Еще бы! – сказал редактор. – Только он Александрович, а не Сергеевич.

– Ну вот видите... Александрович с восторгом отзывался. «Неси, говорит, в журнал, и пусть прямо в набор отсылают».

– Так! – вздохнул редактор. – Конечно, если сам Федин... Тогда конечно... Только все-таки я хотел бы сначала ознакомиться.

– Ну что же, – обиженно сказал автор, – знакомьтесь. Одно заглавие чего стоит. Твардовский как увидел заглавие, так прямо весь загорелся. Твардовского, надеюсь, знаете?

– Слышал! – сказал редактор. – «Василий Теркин», «Страна Муравия»...

– Вот, он самый! – обрадовался автор. – Как увидел заглавие, так аж весь задрожал. «Немедленно, говорит, отдайте это в „Новый мир“!»

– Что же вы не отдали? – огорченно спросил редактор.

– Да нет, я решил в вашем журнале напечатать. Не все же «Новому миру». Надо и вам интересные вещи. И у Леонова такое же мнение...

– Ах, у Леонова тоже!

– Да. И у Шолохова. Все в один голос советовали отдать вам.

– Ну что же, – сказал редактор, вытирая пот со лба. – Это очень приятно... Только, знаете, я эту повесть не возьму!

– Почему? – удивился автор.

– Ну ее к богу... Вдруг она мне не понравится?! И это после таких авторитетных мнений. Я же с ума сойду... С работы уволюсь...

– Да что вы! – сказал автор. – Прочтите...

– Нет-нет, и не упрашивайте. Шолохову понравилось, а мне вдруг нет... Это значит, я не гожусь в редакторы. Уж лучше не искушать себя.

– Да успокойтесь, – сказал автор. – Меня ваше мнение тоже интересует. А насчет Шолохова я пошутил. Он повести не читал.

– Ну, все равно. Леонов, Твардовский, Федин...

– Да и они, по правде говоря, не читали...

– А Симонов?!

– И он тоже не в курсе, – вздохнул автор. – Я просто знаю цену повести и мысленно представил себе их оценку.

– Ах так! – воскликнул редактор. – Ну, тогда тем более заберите. Плохая повесть.

– Как вы можете так говорить? – возмутился автор.

– Это не я говорю, – сказал редактор. – Это Толстой говорит... Лев Николаевич... «Анна Каренина», «Война и мир»... Фильм смотрели?.. Вот он самый.

– Да как он мог прочитать повесть? – удивился автор.

– А он и не читал! – сказал редактор. – Просто я уже понял цену повести и мысленно представил себе его оценку. «Плохая повесть! – сказал Толстой. – Верните ее автору!» Так прямо и сказал... И весь аж загорелся... И Гоголь того же мнения... И Чехов!.. Чехова знаете?.. «Дядя Ваня», «Каштанка»... Вот он самый...