Как завороженный, Бесс взирал на могилу древнего героя. Близость великой легенды кружила ему голову. Руки сами потянулись к мечу, рукоять как будто живая легла в ладонь. С шелестом клинок покинул ножны, и свет жаровен заиграл на гранях лезвия, окрашивая острие в инфернально-кровавый цвет. Фракиец взвесил оружие в руке, сделал им пару взмахов — и остался более чем доволен: меч Александра будто бы изначально был сработан древним мастером для Бесса.

— Теперь он твой, Волчонок-с-Севера, — проговорил Эсхил.

Воин воздел клинок над головой. В глазах его сверкала жажда мести.

— Клянусь богами неба и земли, — горячо прошептал он, — клянусь луной и солнцем, огнем и водой: я отомщу за тебя, любовь моя.

Пламя в жаровнях взвилось вверх, услышав клятву воителя.