Настал момент вырвать из воровских рук боярской Румынии нашу землю, вызволить из румынского плена наших братьев и граждан. Уворованная Бессарабия должна быть и будет возвращена в лоно своей матери-Родины — Союзу Советских Социалистических Республик.
В целях подготовки войск к предстоящим военным операциям Политуправление Красной армии» обязывало политорганы «разъяснить всему личному составу внешнюю политику СССР, разоблачить Румынию, захватившую воровским путем нашу советскую землю. Мы идем освобождать наших единокровных братьев украинцев, русских и молдаван из-под гнета боярской Румынии и спасать их от угрозы разорения и вымирания. Вызволяя советскую Бессарабию из-под ига румынских капиталистов и помещиков, мы защищаем и укрепляем наши южные и юго-западные границы. (Сделать это вечером накануне выступления)…»
Требовалось «всей партийно-политической работой создать в частях боевой подъем, наступательный порыв, обеспечивающий быстрый разгром врага (захват в плен его основных сил и очистку Бессарабии)… Задача Красной армии, как указано выше, — возвратить Бессарабию к нашей Родине и вызволить из боярского плена наших единокровных братьев и граждан. На своих знаменах Красная армия несет свободу трудовому народу от эксплуатации и национального гнета. Рабочие будут освобождены от капиталистического рабства, безработные получат работу, батраки, безземельные и малоземельные крестьяне получат земли румынских помещиков, налоги будут облегчены и временно совсем сняты. Будет положен конец дикой системе «румынизации» русских, украинцев и молдаван. Население Бессарабии получит возможность строить свою культуру, национальную по форме и социалистическую по содержанию. Бессарабия станет советским форпостом на нашей южной и юго-западной границе… Подготовка наступления должна проводиться в строжайшей тайне. Решительно бороться с болтливостью. Каждый должен знать лишь ему положенное и в установленный срок… Тексты листовок к солдатам и населению даст Политуправление Красной армии. Их надо будет разбросать по всей Бессарабии самолетами в первый день наступления…»
Чтобы не допустить возможного мародерства и «барахольства», требовалось «проинструктировать личный состав об отношении к мирному населению» и запретить «совершать какие бы то ни было личные покупки в магазинах всем военнослужащим, невзирая на лица».
Были предусмотрены меры по работе среди войск противника, основная цель которой «сводится к тому, чтобы быстро разложить его армию, деморализовать тыл и таким образом помочь командованию Красной армии в кратчайший срок и с наименьшими жертвами добиться полной победы». Требовалось «на конкретных фактах показывать тяжелое положение трудящихся масс, особенно батраков и малоземельных, в Бессарабии, террор и насилие в тылу со стороны полицейско-жандармского аппарата… Разъяснять румынским солдатам несправедливость и безнадежность войны против СССР и задачи Красной армии. Разоблачить произвол офицеров на фронте, капиталистов, помещиков, чиновников и полицейских в тылу… Пропагандировать переход солдат на нашу сторону и антивоенные настроения в армии противника. Широко пропагандировать каждый факт поражения румынских войск. Показывать счастливую и радостную жизнь рабочих и крестьян в СССР. Разъяснять, как рабочие и крестьяне СССР управляют государством без капиталистов и помещиков. Противопоставлять этому бесправное положение рабочих и крестьян в Румынии. Показать принципиальную разницу между царской Россией — тюрьмой народов и Советским Союзом — братским союзом освобожденных народов… Политработники держат серьезный экзамен. Они должны оправдать огромное доверие, которое оказала им партия, правительство, товарищ СТАЛИН»[911].
Сосредоточение войск к границе и политработа согласно этой директиве, полученной в войсках 25 июня, порождали довольно боевые настроения. Как заявил воентехник 1-го ранга 5-го кавкорпуса Лаврентьев, «с нетерпением жду того дня, когда можно будет показать силу советского оружия в руках трудящихся, а главное — выполнить ответственное задание партии и Великого Сталина». По мнению отделенного командира 86-го кавполка 32-й кавдивизии Черняева, «скорее бы дали разрешение ехать ближе к границе и вступить в бой с врагами Советского Союза». Отделенный командир 14-й танковой бригады Рычков заявил: «Давали бы скорее боевой приказ, мы бы показали всему миру силу и славу наших танков»[912]. Объявленный набор добровольцев в разведывательные и штурмовые отряды вызвал среди военнослужащих большой боевой подъем и желание быть в числе тех, кто первым нанесет удар врагу. Так, красноармеец 358-го стрелкового полка 60-й стрелковой дивизии Гекало просил: «Запишите меня добровольцем, хочу первым бить врага, а если нужно, то и с сознанием величайшей гордости за Великую Родину, вождя народов товарища Сталина отдам свою жизнь». «Мы готовы выступить в любую минуту и выполнить боевое задание командования, наши боевые машины всегда в полной боевой готовности», — заявили младшие командиры 5-й танковой бригады Костюк и Жигаев[913]. К началу операции «политико-моральное состояние войск находилось на высоком уровне. Красноармейцы, командиры и политработники понимали историческую роль Красной армии по освобождению Бессарабского народа и полны были решимости с честью выполнить задание Партии и Правительства СССР»[914].
Однако политорганы фиксировали не только «правильное» понимание событий личным составом, но и негативные настроения. Так, например, красноармеец 36-й танковой бригады Соколовский заявил: «Опять война, опять протягиваем братскую руку помощи. А сами говорим, что у нас нет империалистической захватнической политики». По мнению красноармейца 335-го гаубичного артполка РГК Федотова, «у нас только говорят против войны, а сами воюют, в результате чего уже погибло до 200 тыс. человек, и еще готовим войну, чтобы убивать людей, это преступно». Красноармеец 358-го стрелкового полка Дронов во время политинформации заявил: «Если мы будем воевать с Румынией, то проводим захватническую политику и, вообще, зачем народ убивать»[915]. Естественно, что с такими настроениями политорганы боролись особенно активно. В период сосредоточения войск имели место факты дезертирства красноармейцев. Так, только в войсках 12-й армии с 11 по 28 июня было задержано 138 дезертиров, 71 из которых был осужден (в том числе 5 к расстрелу). К 26 июня политорганы разработали план действий на первые дни операции[916]. Для воздействия на войска противника было отпечатано 6 млн листовок, которые 27 июня были загружены в самолеты и подготовлены к применению[917].
В преддверии операции советское командование активизировало разведку противника. Так, 13 июня командир 17-го стрелкового корпуса 12-й армии приказал организовать круглосуточное командирское наблюдение за румынской территорией. Расположение наблюдательных пунктов следовало согласовать с пограничными частями и тщательно замаскировать. Ставилась задача выявить наличие оборонительных сооружений и их занятость румынскими войсками, препятствий, долговременных огневых точек (ДОТ), пулеметных гнезд и позиций противотанковой артиллерии, а также установить места румынских наблюдательных пунктов[918].14 июня войскам корпуса было приказано организовать артиллерийскую разведку оборонительной полосы противника и составить схему целей[919]. Однако в результате неумелых действий артиллерийских разведчиков «15.6 имело место нарушение государственной границы частями армии: артразведка, направленная начальником артиллерии 17 ск без согласования с погранчастями и без соответствующего инструктажа, очутилась на румынской территории. Командующий армией приказал: во избежание конфликтов и недоразумений с румынскими властями, категорически запретить какие-либо действия частей у государственной границы без разрешения и согласования с командованием наших погранчастей. Командиру 17 ск расследовать указанный выше случай и с виновных в нарушении границы взыскать»[920]. 16 июня войскам 12-й армии было приказано в течение следующего дня провести рекогносцировку пограничной р. Черемош. Разведку следовало проводить в форме пограничников, ставилась задача выявить подходы к реке, переправы, броды, а также наличие местных и места сосредоточения армейских переправочных средств[921].
