Хелен была избавлена от необходимости отвечать, так как в дверном проёме появился Девон. Улыбаясь, он обратился ко всем сразу.

– Со слов доктора Янцера, глаза Уинтерборна достаточно зажили. И его зрение просто исключительное. – Он остановился, когда радостные восклицания прокатились по группе людей. – Уинтерборн устал после осмотра. Позже все желающие смогут навестить его по одному. Это будет лучше, чем идти к нему всем сразу и глазеть, как будто он гиббон в Бристольском зоопарке.

После того, как зрение восстановилось, и лихорадка прошла, Рис чувствовал, что практически пришёл в себя. Подъём нетерпеливой энергии бушевал в нём, его разум был переполнен мыслями о его универмаге. Ему нужно было связаться со своими управляющими, с пресс-атташе, с личным секретарём, с поставщиками и производителями. Хотя он доверял своему персоналу в грамотном управлении делами на короткий период времени, но скоро они начнут работать спустя рукава, если его не будет на месте, чтобы контролировать процесс. В универмаге только что открылся книжный отдел. Как прошли первые две недели продаж? Расширенный и реконструированный буфет будет открыт через месяц. Укладываются ли плотники и техники в график?

Поглаживая подбородок, Рис обнаружил, что он колючий, как ёж. Недовольный, он позвонил в колокольчик у своей постели. После того как прошло около получаса, и никто не пришёл, Рис собрался было снова потянуться к звонку, когда появился седой, пожилой мужчина. Он был невысокий, дородный малый, одетый в простой чёрный пиджак с длинными фалдами и тёмно-серые брюки. Его обычное, ничем не примечательное лицо имело вид неравномерно поднявшейся буханки хлеба, нос немного смахивал на луковицу, но тёмные глаза, как смородины под снежно-белыми волнами бровей, были мудрыми и добрыми. Представившись как Куинси, камердинер спросил, чем он может быть полезен.

– Мне нужно помыться и побриться, – сказал Рис. Поддавшись довольно редкому для себя минутному приступу самокритичности, он добавил: – Очевидно, это будет для вас трудной задачей.

Камердинер не улыбнулся, только любезно ответил:

– Вовсе нет, сэр.

Куинси вышел, чтобы сделать приготовления, и вскоре вернулся с подносом, на котором лежали бритвенные принадлежности, ножницы, блестящие стальные инструменты и стеклянные флаконы с различными жидкостями. По указанию камердинера лакей принёс большую стопку полотенец, два больших ведра с горячей водой и таз.

Очевидно помимо простых вводных процедур и бритья, камердинер намеревался полностью привести его в порядок. Рис взглянул на груду принадлежностей с долей подозрения. У него не было личного камердинера, он всегда считал, что это жеманство высшего общества, не говоря уже о вторжении в его личную жизнь. Обычно он сам брился, сам подрезал себе ногти, мылся обычным мылом, содержал зубы в чистоте и дважды в месяц ходил в парикмахерскую в Мэйфэре, чтобы подстричь волосы. Это был единственный марафет, который он наводил.

Камердинер приступил к работе, в первую очередь, занявшись его волосами, он обернул полотенце вокруг его шеи и плеч, смочив непокорные локоны.

– Есть ли у вас предпочтения по длине и стилю, сэр?

– Делайте, как считаете нужным, – сказал Рис.

Надев очки, Куинси начал подстригать волосы Риса, орудуя ножницами со спокойной уверенностью. Охотно отвечая на вопросы, он рассказал, что служил в качестве камердинера у покойного графа Трени и у графа до него, проработав в семье Рэвенел в общей сложности тридцать пять лет. Теперь, когда нынешний граф привёз своего собственного камердинера, Куинси был разжалован до слуги, который должен помогать приезжающим гостям, или же помогал младшему дворецкому с такой работой, как полировка серебра и экономке со штопкой.

– Вы умеете шить? – спросил Рис.

– Конечно, сэр. Это обязанность камердинера содержать одежду своего хозяина в идеальном состоянии, без потёртых швов или оторванных пуговиц. Если нужно что-то исправить, камердинер должен быть в состоянии немедленно это сделать.

В течение следующих двух часов, пожилой мужчина вымыл волосы Риса и слегка пригладил их с помощью помады, распарил лицо горячими полотенцами, побрил его и обработал руки и ноги с помощью различных приспособлений. Наконец, Куинси поднял зеркало, и Рис оглядел своё отражение с оттенком удивления. Его волосы были короче и хорошо лежали, подбородок выбрит гладко, как яичная скорлупа. Его руки никогда не выглядели настолько чистым, поверхность его ногтей отполирована до лёгкого блеска.

– Вы удовлетворены, сэр? – спросил Куинси.

– Вполне.

Куинси продолжил убирать инструменты, пока Рис наблюдал за ним, задумчиво хмурясь. Похоже, что он был не прав относительно камердинеров. Неудивительно, что Девон Рэвенел и ему подобные всегда выглядели так безупречно и элегантно.

Камердинер помог ему надеть свежую рубашку, позаимствованную у Уэста, и халат из стёганного чёрного бархата с шёлковым воротником и, отделанным шёлком, поясом. Обе вещи были изысканней любой одежды, которая когда-либо была у Риса.

– Вы думаете, что простолюдин может посметь одеться, как аристократ? – спросил Рис, пока Куинси натягивал подол халата на его ноги.

– Я считаю, что каждый человек должен одеваться настолько хорошо, насколько может себе позволить.

Рис прищурился.

– Вы думаете, люди вправе судить человека по одежде?

– Не мне решать, вправе ли они, сэр. Факт в том, что люди это делают.

Никакой другой ответ не мог бы порадовать Риса больше. Это был тот прагматизм, который он всегда понимал и доверял ему.

Он собирался нанять Куинси, чего бы это ни стоило. Никто не подойдёт лучше: Рису нужен был кто-то в возрасте и с опытом, кто был знаком с замысловатыми аристократическими правилами этикета и моды. Куинси, бывший камердинер двух графов, обеспечит ему необходимые гарантии, не выглядеть дураком.

– Каков ваш годовой доход? – спросил Рис.

Камердинер выглядел застигнутым врасплох.

– Сэр?

– Тридцать фунтов, я думаю, – прочитав выражение его лица, Рис решил, что цифра была немного высока. – Я буду платить вам сорок, – сказал он хладнокровно. – Если вы будете служить мне в качестве камердинера в Лондоне. Мне нужны ваши советы и опыт. Я требовательный работодатель, но я справедлив, хорошо плачу и я дам вам возможность для продвижения.

Выигрывая время, камердинер снял очки, протёр линзы и поместил их в карман своего пиджака. Он откашлялся.

– В моём возрасте, – сказал он, – человек обычно не думает о том, чтобы изменить свою жизнь и переехать в незнакомое место.

– У вас здесь жена? Семья?

После краткого, но многозначительного колебания, камердинер ответил:

– Нет, сэр. Однако у меня есть друзья в Гэмпшире.

– Вы сможете завести новых в Лондоне, - сказал Рис.

– Могу я спросить, сэр, живёте ли вы в частном доме?

– Да, рядом с моим универмагом, в отдельном, но связном здании. Я владею всей недвижимостью на Корк-стрит и конюшнями позади, недавно я купил квартал на улице Клиффорд, который расположен на перекрёстке с верхней частью Савил Роу. Мои слуги работают шесть дней в неделю с обычными выходными на праздники. Как и у сотрудников магазина у вас будет привилегия в виде частного врача и стоматолога. Вы можете питаться в столовой для персонала бесплатно, и вам дадут скидку на всё, что вы захотите купить в «Уинтерборн». – Рис помолчал, чуя нерешительность так же остро, как гончая на охоте. – Соглашайтесь, старина, – тихо сказал он. – Вы здесь прозябаете. Зачем тратить оставшиеся годы, загнивая в деревне, когда вы могли бы быть полезны у меня? Вы можете ещё много что сделать, и вы не слишком стары для прелестей Лондона. – Видя неуверенность Куинси, он выдвинул решающий аргумент. – Сорок пять в год. Это моё последнее предложение.

Камердинер с трудом сглотнул, размышляя над предложением.

– Когда мне начинать? – спросил он.