Он ухмыльнулся.

— Звучит, как прекрасная музыка! — Джек откинулся на спинку стула и закурил сигару. Это всегда означало, что у него хорошее настроение. В столовую спустились Джеки и остальные члены семьи Кеннеди. — Ты просмотрел телеграммы? — спросил он меня.

— Не все. — Я жестом указал на корзину для бумаг, в которой я принес телеграммы. Она была переполнена. К концу дня сюда приедут все сотрудники секретариата Кеннеди, чтобы заняться телеграммами и другими подобными вещами. Я взял первую попавшуюся телеграмму. — Поздравления от кардинала Спеллмана, — сказал я. — Он молится за тебя.

Джек засмеялся.

— Поддерживал Никсона, а молится за меня? Вот и молился бы за Никсона.

Я взял еще одну телеграмму.

— Эта от губернатора Мейнера. Он пишет, что Нью-Джерси за “Новый рубеж”.

— В “списке врагов”, составленном отцом, он значится под первым номером. Если бы у меня был такой список, я тоже поместил бы его фамилию в верхнюю строчку.

Я просмотрел несколько десятков телеграмм от различных известных деятелей, политиков, крупных бизнесменов, простых граждан, руководителей иностранных государств. Одна из телеграмм привлекла мое внимание. “Дорогой господин президент, — начал читать я про себя, — ваша победа заставила мерцать все звезды, но эта маленькая звездочка сияет только для вас. Примите мои поздравления. С любовью, Мэрилин”.

Должно быть, я читал телеграмму дольше, чем следовало, и этим вызвал всеобщее любопытство. Джеки спросила:

— От кого это?

Я проглотил комок в горле.

— От монахинь из приходской школы в Лос-Анджелесе, — нелепо сымпровизировал я. Джек выхватил телеграмму из моей руки; я не успел помешать ему.

— Надо же, как мило! Прочитай вслух, Джек, — попросила Джеки.

Джек бросил на меня гневный взгляд за то, что я поставил его в глупое положение. Он нахмурил лоб, притворяясь, что без очков с трудом разбирает текст, затем стал читать:

— Дорогой господин президент, все преподаватели и ученики Школы Непорочного Зачатия выражают вам свою поддержку и молятся за вас и миссис Кеннеди. Сестры Розанна, Мэри Вет, Долорес и Гильда.

Он свернул телеграмму и положил в карман.

— На эту телеграмму я отвечу сам, — торжественно произнес он.

— Сестра Гильда ? — спросила Этель.

— В Лос-Анджелесе все бывает, — невозмутимо ответил Джек. Он встал из-за стола и потянулся. — Пойдем прогуляемся, — обратился он ко мне.

Мы вышли из дома и направились к пляжу. С моря дул бодрящий ветерок. Новый президент был одет в брюки военного образца, свитер и ботинки на толстой подошве, а я — в фланелевых брюках, спортивной куртке и обычных кожаных туфлях — ежился от холода. Медленно шагая по берегу, мы увидели, как агенты службы безопасности заняли свои посты на дюнах, — их силуэты были ясно видны на фоне серого неба.

— Мне нелегко будет привыкнуть к этому, — заметил Джек.

— Тут уж никуда не денешься. Кроме того, для агентов охраны можно найти какое-нибудь дело. Айку они подносили клюшки и мячи.

Джек покачал головой.

— Я не собираюсь терять свою свободу из-за того, что стал президентом.

Я знал, что в понимании Джека “свобода” — это возможность развлекаться с женщинами. “Но в этом агенты службы безопасности не станут ему помехой”, — подумал я. Они очень гордились тем, что служат непосредственно президенту, и с ними всегда легко было договориться. Джек сумеет приручить их еще до официального вступления в должность. Они будут делать для него все, что он прикажет, и чуть ли не сами станут поставлять ему девиц.

— Они сообщили мне мой псевдоним, — сказал он. — Улан. Похоже, они засекретили всех и вся. Бобби — Легенда; Белый дом — Замок. А ты, если хочешь знать, Фланелевая Куртка.

— Фланелевая куртка?

— Видимо, твой стиль одежды произвел на них впечатление.

“Наверное, и у всех женщин, с которыми встречался Джек, тоже были свои псевдонимы”, — подумал я. Позже я узнал, что Мэрилин в их списке значилась под псевдонимом Соломенная Голова. Выходит, у них там тоже есть юмористы.

Мы устало брели по песку.

— Как дела у Мэрилин? — спросил Джек. Почти четыре месяца он был занят предвыборной кампанией. Он работал день и ночь, и у него не было времени общаться с Мэрилин и думать о ее невзгодах.

— Насколько мне известно, съемки фильма для нее были словно кошмарный сон. Таблетки, проблемы, стресс… Хьюстону пришлось прервать съемки, потому что ее отправили в Лос-Анджелес, где она неделю или чуть больше провела в психиатрической лечебнице… С Миллером она развелась. Все кончено.

Я не стал говорить ему, что в довершение ко всем несчастьям Мэрилин в день президентских выборов с Кларком Гейблом случился сердечный приступ, — через сутки после того, как он сыграл с Мэрилин заключительную сцену в фильме “Неприкаянные”.

— Мне следует поговорить с ней, — задумчиво произнес он. — О телеграмме. Она потрясающая женщина, но иногда проявляет чересчур много… э… энтузиазма. — Он посмотрел на меня. — Мы ведь не хотим, чтобы она все время пыталась добраться до меня дома, не так ли?

Я был удивлен словом “мы”, но промолчал и лишь кивнул в ответ. У меня не было ни малейшего желания объяснять Мэрилин, что она должна вести себя более осторожно. Как оказалось, сам Джек тоже не хотел вести этот разговор. Проблему решили агенты службы безопасности — они всегда были рады услужить президенту. Был выделен специальный номер телефона в Белом доме, по которому звонила только Мэрилин, не опасаясь, что попадет в личные апартаменты президента на верхнем этаже, где трубку могла снять Джеки.

Джек с удовольствием еще поговорил бы о Мэрилин, но с должностью президента у него появилось много новых забот.

— Ты хочешь получить пост в администрации? — неожиданно спросил он.

— Ну, вообще-то я немного думал об этом…

Джек не выказал особой радости или заинтересованности. А может быть, он надеялся, что я откажусь? Эта мысль привела меня в замешательство.

— Ну и чем бы ты хотел заняться? — коротко спросил он.

— Ну, я надеялся…

Джек не дал мне закончить.

— Может быть, ЮСИА? — предложил он. — Почему бы нет? Мне бы хотелось повысить роль и значение информационного агентства. Да что там говорить, наши проблемы со странами третьего мира отчасти связаны с тем, что мы толком не можем объяснить им свою позицию. Мы можем предложить им гораздо больше, чем русские, но информации об этом нет никакой.

— Я плохо представляю себя в роли почтальона, раздающего аборигенам журнал “Федералист”, Джек, если я тебя правильно понял, — холодно ответил я. Джек прекрасно знал, что меня не интересует поприще вашингтонского чиновника, а пост директора Информационного агентства Соединенных Штатов — это ишачья должность. Директор ЮСИА не имеет прямого выхода на президента и постоянно испытывает на себе недовольство конгрессменов правого толка, которые требуют, чтобы из библиотек ЮСИА во всем мире были изъяты “Приключения Гекльберри Финна” и “Гроздья гнева”.

— Ты мог бы предложить мне что-нибудь поприличнее, — сердито продолжал я, даже не пытаясь скрыть своего недовольства.

Джек покраснел.

— Например?

Я не сомневался, что Джо информировал его о моем желании поехать послом в Лондон. В вопросах политики у них почти не было секретов друг от друга.

— Вообще-то я мечтал о Лондоне.

— Ты хочешь быть послом в Великобритании? — спросил он, качая головой. Некоторое время мы шли молча. Джек обдумывал мою просьбу, а может, просто делал вид, что размышляет. — Не знаю, Дэйвид, — заговорил он наконец. — Я не уверен, что должность посла в Лондоне… э… подойдет для тебя…

У него хватило такта не сказать, что я не подхожу для этой должности, но все равно я был в бешенстве. “Я заслужил право попросить то, чего мне хочется, и надеяться, что мою просьбу исполнят”, — думал я.

— Мне кажется, я справлюсь, — резко возразил я. — И считаю, что заслужил эту должность.

— Пожалуй. То есть, конечно, Дэйвид, в этом нет сомнений… Дай мне время поразмыслить о твоем предложении, хорошо?