Больше она ничего не сказала, но Мэлокайн вздохнул с облегчением. Хоть какая-то реакция.

В тот же день он забрал на почте присланные посылки. С заказами все было в порядке, все на месте, но в свое убежище он вернулся невеселым. Впрочем, когда перед ним раскрылся портал и ликвидатор вновь погрузился в уют и покой своего убежища, досада сменилась ужасом. Потому что первое, что он увидел, была его подопечная, деловито сующая голову в петлю, сооруженную из черного капронового чулка и прицепленную к одному из настенных светильников.

– Стой! – крикнул Мэл, бросаясь вперед. Девушка увидела его, и глаза ее округлились от ужаса. Она покачнулась на подлокотнике кресла, который каким-то образом подтащила под светильник, но тут Мортимер подскочил к ней и подхватил на руки. Он уже не заботился о том, чтоб не прикасаться к ее телу лишний раз, чтоб случайно не причинить боли, – он по-настоящему испугался. Мужчина содрал с шеи девушки петлю и так дернул скрученный чулок, что крепления светильника не выдержали, и лампа полетела на пол. Девушку трясло, и когда Мэл, осознав, что его подопечная вне опасности, опустил ее на пол, она повалилась на колени.

– Ты что? – отпрянул он.

Она уцепилась за его колени и залилась слезами.

– Не надо… Пожалуйста… Простите меня… Не надо…

– Что – не надо?

– Не… надо… ничего… делать… со… мной… пожа… пожалуйста…

Казалось, она захлебывается словами, и Мэл понял, что у несчастной девушки истерика. Что именно она от него хочет, о чем просит, он не понял, но решил, что, пожалуй, понимание и не важно.

– Успокойся. – Он нагнулся, поднял ее с пола и осторожно опустил на постель. – Успокойся.

– Не надо… пожалуйста…

– Ну тише. Что произошло? Что случилось? Я тебя чем-то обидел? Почему ты это сделала?

– Простите меня…

– Да это ты меня прости, если я что-то сделал не так. Что стряслось? Детка, успокойся.

– Не надо…

– Я ничего не буду с тобой делать. Я хочу тебе помочь. Только помочь, понимаешь? Я ничего плохого тебе не сделаю. Ты меня боишься? Да? Боишься?

Девушка смотрела на него с ужасом. У нее были круглые от страха глаза.

– Ну скажи. Боишься?

– Да, – прошептала она.

– Не надо меня бояться, девочка. Я ничего тебе не сделаю. Понимаешь?

Она молча кивнула, но страх не ушел.

– Почему ты меня боишься?

– Вы… вы убили…

– Правителя? Кивок.

– Нет, малышка, я его не убил. Я его ликвидировал. А тебе я ничего не сделаю. Успокойся. Ничего не сделаю. Слышишь?

– Да… – Она заплакала. – Да…

Мэлокайн растерянно смотрел на девушку. Он понятия не имел, как нужно успокаивать плачущих женщин и тем более как справляться с их суицидальными порывами. Ему в голову пришла мысль, что жертва провальского вырожденца, похоже, нуждается в срочной помощи врача-психиатра, и, кажется, ее все-таки придется положить в больницу. В психиатрическую клинику. Если удастся.

Ему страшно было даже оставлять ее одну в комнате. По своим поступкам она уж больно напоминала человека с серьезными расстройствами психики. Единственное, что успокаивало его немного – подобные люди, что-то сделав, через миг уже не помнят ничего. Может, она уже забыла, что пыталась повеситься? Надо ее как-то отвлечь.

– Э-э… Детка… Как тебя зовут? Моргана? Моргана, взгляни, что я тебе принес. Посмотри-ка…

Он приволок контейнер поближе к кровати и. вскрыл его с помощью длинного ножа. Все вещи, которые для заказчика упаковали в нарядную пластиковую коробку, были аккуратно завернуты в полиэтилен и опечатаны фирменным знаком – изображением чулка с пышным бантом на щиколотке. Все, чего посылке недоставало, легко можно было потребовать от фирмы, при необходимости через суд, и доказать недостачу именно с помощью значка, вернее, количества значков.

Но здесь все было в наличии. Как бы ни была запугана девушка, она поневоле заинтересовалась содержимым коробки, и Мэл вышел в кухню, чтоб не смущать ее и позволить спокойно одеться. Дверь он оставил приоткрытой – а то вдруг ей придет в голову еще раз попытаться покончить с собой. Он вывалил на кухонный стол свои покупки – по дороге из местного офиса Миграционного центра заглянул в магазин и прикупил свежих продуктов. Мэлокайн умел кухарить и теперь решил приготовить что-нибудь эдакое. Например, рагу, его коронное блюдо, если не считать шашлыков.

В соседней комнате все было спокойно, только тихонько шуршал полиэтилен. Это успокаивало ликвидатора – раз шуршит, значит, занята настоящим женским делом и больше не собирается кончать с собой. Когда он появился в комнате с большой миской дымящегося рагу, Моргана уже переоделась. Мэлокайн замер на пороге, глядя на нее, сидящую на краю постели. Аккуратно причесанная, одетая простенько, но со вкусом, девушка показалась ему неправдоподобно прекрасной. Первая мысль, которая пришла ликвидатору в голову: «Таких красавиц не бывает», и тут же он невольно покраснел, понимая, как нескромны его мысли. Моргана посмотрела на него с испугом, вскочила с места.

– Сиди-сиди. – Он махнул свободной рукой. – Сейчас накрою на стол.

– Мне надо прислуживать? – спросила она едва слышно.

– Ерунда. – Он поразился настолько, что чуть не выронил блюдо. Торопливо поставил его на стол. – Посиди. И вообще лучше б ты не вставала. Ты еще слаба.

– Я могу работать. – Девушка смотрела с мольбой.

– Незачем. Я все могу сделать сам. Попробуй, поешь. Ты ешь рагу? Попробуй.

Какое-то время они ели молча. Моргана сидела на стуле немного боком, неловко – то ли от смущения, то ли из-за того, что все ее раны еще болели. Ее неудобная поза навела Мэла на мысль, что разговор, пожалуй, ни к чему откладывать. Да и спасенная девушка, похоже, уже в том состоянии, чтоб понимать, о чем идет речь.

– Я заходил в Миграционный центр. К сожалению, новости для нас неутешительные. Ты знаешь, что твой родной мир находится в черном списке?

Моргана отрицательно покачала головой.

– Я объясню. Суть в том, что миграция из твоего мира в Центр запрещена. Тебе не дадут разрешения. В этом случае… – Он замялся. – Понимаешь, единственный выход, который я вижу – заключить брак. Как супруга гражданина Асгердана, ты будешь иметь право на гражданство, откуда бы ты ни была родом. Понимаешь? – Он помолчал. – Я думаю, только этот выход у нас и есть. Иначе просто никак.

Она держала голову низко-низко и не произносила ни слова. Только слезы закапали – одна слезинка за другой. Мэлокайн не сразу это заметил, но когда заметил, то совершенно растерялся. Будь она давней знакомой, может, он обнял бы ее, попытался утешить. Но обнимать девушку, которая панически боится любого прикосновения, наверное, не стоит. Спокойствия это ей не даст.

– Ты не хочешь? Но подумай, разве есть другой выход? – Он разволновался в стремлении объяснить ей суть проблемы. Смущало то, что нельзя же объяснять несчастной девушке все напрямую. Как ей скажешь, что неплохо бы ей полечиться у психиатра? Реакция будет непредсказуема. – Понимаешь… После того, что было… Тебе нужна помощь врача. Для этого нужны документы. Понимаешь? Брак придется заключить… Э-э, Моргана… ты меня слышишь?

– Да, – прошептала она. Слезы не иссякали.

– Ты согласна на такой вариант?

– Господин, я…

– Не называй меня так, я тебя прошу. Я тебе не господин, меня зовут Мэл. Можно просто по имени.

– Я… я ведь не… Я ведь не девушка.

– Какое это имеет значение?

– Вы все равно хотите заключить брак?

– Разумеется. Я же не собираюсь ничего от тебя требовать. Это просто формальность. И обещай, что ничего больше с собой не сделаешь, ладно? Обещаешь?

– Да, госпо… Да, Мэл.

Он присматривал за Морганой с внимательностью сиделки, спал вполглаза, и даже когда готовил, больше слушал, что происходит в комнате, чем следил за сдой. Тем не менее обеды и ужины получались вполне съедобными. Теперь, начав говорить, подопечная ликвидатора, впрочем, не стала более естественной. Она почти все время молчала, а если мужчина что-то говорил ей, немедленно это исполняла, даже если сказанное было вопросом – а не хочет ли она…