Позже придумали не менее чудну?ю штуку: расставить по заводу здоровенные электронные табло. На них людям показывали, сколько произведено, сколько продано, и прочее такое, но еще на них писали лозунги. В один день надпись на табло гласила: «Качество – становая жила мастерства», в другой: «Техника безопасности – гарантия безопасности», но Хэмпер сберег сарказм для того дня, когда, выглянув из-под днища семейного пикапа, узрел на табло девиз: «Обжимать заклепки – это весело!».

Дальше Бен гадает, висят ли на канализационной станции щиты, сообщающие ассенизаторам: «Качать дерьмо – это весело!». И спрашивает, почему «слабоумные педики», измыслившие этот лозунг, если они думают, что клепать – такое уж веселье, не сбегаются в обеденный перерыв к конвейеру поразвлечься от души.

Кроме того Хампер наезжает на ребят типа Спрингстина и Джона Кугара-Мелленкампа[18], вопрошая, что они знают о ежедневном черном труде? Бен считает, их нужно заставить писать о том, в чем они разбираются: например, о кокаиновых оргиях, белужьей икре и налоговых убежищах.

Я прочел эту книгу в порядке исключения, потому что я интересуюсь автомобильной промышленностью, но я советую ее всем, даже тем, кто ни разу не был на автомобильном заводе и вовсе не собирается туда соваться.

Я пробовал уговорить Квентина прочесть ее, но поскольку первое слово там «мертвый», а не «аффрикаты», он сказал, что не будет заморачиваться… и спросил, что нынче пишут про Дженет и Джона[19].

Январь 1995 года

Ралли

Вот что написано на первой странице буклетика самой странной автогонки в мире: «Авторалли никогда не играли заметной роли в жизни незрячих людей».

Не играли, точно, и никогда не будут. Мужчины не рожают. Рыбы не проектируют субмарин, продюсеры BBC не принимают решений. А из слепых не выходит отличных водителей-раллийщиков.

Однако они могут быть штурманами. Более того, за последние шесть лет в Индии состоялось 25 ралли, на которых штурманы имели больше общего с летучей мышью, чем с Тони Мейсоном[20].

Буду честен, я говорю сейчас не о тех ралли, когда колеса машин касаются земли только в минуты техобслуживания. Наша разновидность скорее похожа на квест.

Но даже здесь, как ни досадно, есть правила, и самое вредное – что на всех машинах должны быть ремни безопасности. Потому, когда участвовал я, в заезде было всего 66 экипажей, а это совсем слабенько для страны с девятью миллионами слепых.

Но я-то бывалый и знаю, что лучше всего правила обходить простой наглостью. Я решил, что если стащу у штурмана стенограмму, он и не заметит, и мы выиграем. Но организаторы это предусмотрели: все указания отпечатали брайлем, а этот язык для меня все одно что суахили или дойч. Как и все, мы должны были следовать лоции. Но в отличие от остальных, свернули не туда на первой же развилке.

Я сейчас объясню. Брайль был английский, а этот язык – не из резюме моего штурмана. Так что он вслух читал мне все указания, букву за душераздирающе медленной буквой.

Таким порядком мы стартовали и направились на нашем Maruti Gypsy в центр Мадраса, и мистер Падманабхан бормотал: «ч-и-р-з-к-и-м-е-т-н-а-л-л-а-в». Имея карандаш, лист бумаги и пару недель в запасе, вы бы расшифровали это как «через километр поворачивайте налево».

Беда в том, что у меня ушло пять километров на понимание, и к тому времени мы заблудились окончательно и безнадежно. И ладно, я не петрю в брайле, мой тамильский штурман тоже не особо с ним боек. Так я и завяз со слепым спутником в городе, где никогда не бывал (и, к слову, больше не хочу оказаться), на одном, что ужасно, куске суши с Португалией и Йеменом. Все могло кончиться неважно.

Мы плелись по дороге, и вдруг мистер Падманабан оторвался от стенограммы и спросил: «Что такое п-зд-к-р-р-а-л-п-к-т». Сказать по совести, путного ответа у меня нет и сейчас.

Между тем мы как-то – я полагаю, чисто случайно – выкатились на контрольный пункт. Выдохнув, я спустил стекло и спросил, сильно ли мы отстали. Однако, забавно: мне ответили, что мы прибыли первыми, и это было странно, ведь стартовали-то мы последними.

Впрочем, все тут же стало кристально ясно: нам сообщили, что это шестой контрольный пункт, а с первого по пятый мы как-то проскочили. А я отлично знал, где и как. Мы проехали через Тибет.

Тем не менее поперли дальше, и вдруг штурман велит мне остановиться. «Мы на седьмом контрольном пункте», – заявляет он. Ничуть не бывало. Мы остановились посреди какой-то промзоны, а объяснять слепому, что он ошибся, довольно непросто. Причем ошибся не впервые.

«Простите, – сказал я, – но пункта здесь нет».

«Есть, есть», – настаивал штурман. И я, щадя его чувства, выскочил из машины, чтобы проштамповать карточку у несуществующего распорядителя на контрольном пункте, которого не было.

«Я же говорил», – сказал мне мистер Падманабхан, когда я плюхнулся обратно на сиденье.

После гонки на базе выяснилось, что мы сошли с дистанции, так как сумели найти всего один контрольный пункт. Все думали, что мы плюнули на гонку и отправились восвояси. На нас даже не заказали обед, но это, вообще-то, хорошо, потому что состоял он, судя по виду, из мертворожденных дроздов, которых потоптали ногами, а потом обваляли в карри, лавровом листе и имбире.

Как же мы смеялись, когда штурманы выковыривали из зубов половинки клювов. А уж как смеялись штурманы, вспоминая, сколь никчемными были их пилоты.

Такой спорт стоит завести в Британии. Эй, ротарианцы, рыцари Круглого стола, хорош гонять по улицам на больничных кроватях, кончайте парные забеги по пабам на трех ногах[21], да позвоните в Общество слепых. А потом сообщите мне, когда и где!

Февраль 1995 года

MGF

В высшей лиге тусовщиков бытуют свои правила, которых нет ни в одной книге об этикете. И самое важное такое: когда позовут к столу, не приходить первым, иначе не сможешь выбрать, с кем рядом сидеть.

Ну и последним тоже нельзя оказаться, потому что останется одно место и уж, будь уверен, оба соседа окажутся невыносимыми.

Кто не придерживается этих простых правил, может попасть между футболистом и вегетарианцем. Или между гомиком и телепроповедником. Или между туристом-трейлероводом и социалистом. Тут могут быть самые жуткие сочетания, но хуже нет, чем оказаться между двух MG-владельцев.

Прежде всего, у них обоих будут бороды, которыми они насорят тебе в суп. Потом, как любители свежего воздуха, они наверняка окажутся вегетарианцами. Это значит, тебе долго будут втирать про ужасную участь невинных телят и про лисят с острыми ушками и милыми хвостиками… и куриными перьями, застрявшими в хищных клыках. А когда им подадут ореховые котлетки, разговор перейдет на их кошмарные машины.

Что ж, мы с вами знаем, что старый MG – безвольное ведро ржавчины, которое текло при любом дождике, ломалось, чуть на улице похолодает, и перегревалось, стоило выглянуть солнышку. Он поворачивал с проворством атакующего носорога, останавливался с величавостью супертанкера, а высокооктановый бензин хлебал так, будто у него под капотом V-образный восьмицилиндровый движок от Chevy.

Однако наши бородатые друзья смотрят на дело иначе. Им даже нравятся постоянные поломки, потому что это повод забраться своему драндулету под брюхо.

А вечером в пабе можно будет без конца трепаться о том, что именно ломалось, и что и как ты чинил. Для нас с вами наконечник рулевой тяги – одна из самых скучных вещей во Вселенной, но для эмдживода – это стальное божество, практически предмет поклонения, автомобильное яйцо Фаберже.

вернуться

18

Джон Кугар-Мелленкамп (р. 1951) – американский рок-музыкант.

вернуться

19

По книжкам про Дженет и Джона британские дети учились читать в 1950–1960-е гг.

вернуться

20

Тони Мейсон – британский раллийный штурман и телеведущий.

вернуться

21

Британская забава – переходить из паба в паб, связав свою левую ногу с правой ногой компаньона.