Самое разумное - спрятать на станции. Там, где не найдут и где не станут искать. Система защиты третьего уровня, допускающая несколько попыток — дополнительная страховка от случайностей. И пароль. Его двойное имя и фамилия. В конце концов, доля заслуги в возвышении принадлежит Александру. Воздам ему честь!
После, когда буду известным, приятно будет перечитать на досуге и посмеяться над своими тогдашними страхами и сомнениями. А потом сотру. И никаких улик. Решено.
Я немного тщеславен, признаю.
***
Когда я окончил чтение и поднял глаза, за окном уже рассвело. Тело ныло от долгого сидения в неудобной позе. Мягкое кресло у стола казалось мне жёсткой лавочкой.
Дневник оборвался. Или Алик его не дописал. Третьего октября Загорски никуда не уехал: он был мертв.
Конечно, не Вилли Стенсон стоял за этим. Не только он. Доктор просто был орудием чужой воли: лишь для одного человека происки Алика могли стоять репутации и славы. Только этому человеку, ставшему убийцей, были обязаны Вилли и Джей! Кем бы ни был покойный Родд, но не любителем! Не мог он не заметить потуги Алика ослепить Око!
Я посмотрел записи снова. Даже не знаю, кого мне было жалко больше и кто истинная жертва. Я понимал обоих и каждый их них был мне лично глубоко неприятен
Посвятить всю свою жизнь Делу и в конце пути, когда ты подустал от бесчисленных попыток и ожидания успеха, не заметить маленькую последовательность цифр. Или устав от неудач, неправильно её растолковать. А после заметить, что твой помощник случайно наткнулся на правду, и теперь получит место в истории, предназначенное не ему. Нет, Александр Рэнг обрёл бы незавидную славу того, кто пропустил важнейшее открытие со времён Переселения!
Не об этом он мечтал! Я почти кожей чувствовал глубину его ярости, представлял скрежет зубов, метание молний и адово пламя, переполнявшие шефа. Уверен, что наедине, после дня проведенного за разговорами и работой с Аликом, он колотил попавшиеся под руки предметы, словно те стояли непреодолимой стеной между ним и открытием. По странной иронии судьбы, официально чужим открытием! Днями и ночами, даже во сне искал решение. И нашёл.
Простое, гениальное, аморальное. Решил исправить ошибку и восстановить справедливость, как её понимал. Всего лишь один человек стол между ним и славой, это так мало в свете людской истории, насчитывающей тьму веков. Одно завистливое ничтожество, не заслуживающее выпавшей ему удачи. Рэнг любит исключать случайности в работе. Вот и вычеркнул Алика Загорски из мира живых, как природа стёрла неандертальцев из эволюции. Всё казалось логичным.
Я спрятал чип обратно, в третий том Л.Н. Толстого. Размышляя о превратностях судьбы, дошёл до библиотеки и положил книгу на место. Мне не терпелось поделиться сделанным открытием. Сегодня сеанс связи назначен на восьмь утра. Вот Ева удивится моим результатам!
“Время - великолепный учитель, но, к сожалению, оно убивает учеников”, – любил говорить шеф. Он взял на себя функцию Бога, давно стал им в своём неумном стремлении к власти и славе. Возможно, Рэнг даже считал себя великодушным и милосердным. Алик вечером принял удвоенную дозу антидепрессанта, и, считая, что ложится спать, заснул навеки. Последние дни он вёл себя необычно, видимо, доктор давно экспериментировал с ним, и, по мнению команды, просто не выдержал стресса! У работника сдали нервы, печально, но вполне объяснимо.
Беспокоило меня другое: почему Алик, пребывая в приподнятом настроении, всё ещё принимал антидепрессанты? Как заставить человека принять двойную дозу? Как понять, что её достаточно, чтобы решить проблему радикально, а не отсрочить нежеланное разоблачение? Вилли мог только рекомендовать принять больше накануне ответственного разговора. Но, буквально, влить в пациента смерть не мог! Вколол во время утреннего обследования? Возможно, но я сомневался: слишком рискованно, Алик был не дураком. Нужен кто-то ещё, кому жертва безгранично доверяла или считала безобидным!
— Кому верил Алик? – спросил я вслух в замкнутом мирке библиотеки. Слова вылетели резко, разорвав тишину и сделав круг вдоль стеллажей, возвратились лёгким эхом. Найду ответ - закончу миссию.
Уж точно, не Джею Родду, не доктору Вилли Стенсону, не Алине и не шефу! Алик должен был или знать этого человека до своего появления на Оке, что почти исключено, или их связывали какие-то отношения. Да, пожалуй, так. Николь. Но как она согласилась на такое? Или хрупкость и чувствительность натуры - удобная маска? Впрочем, чем она могла загладить вину, как не устранением досадной помехи на пути любимого? Даже если тот об этом и не знал.
Надо найти ответ и доказательства, быстро сообщить Еве: сеанс связи через час. Думай, Макс! Лучшего места, чем это, для размышлений не сыскать во всём Оке!
А времени у меня было в обрез. В детстве и отрочестве, как многие мальчишки я зачитывался детективами, особенно мне нравились Мегрэ и Пуаро. Интернета не было, телевизор предоставлял ограниченный набор однотипных передач, среди которых настоящим пиром слыли экранизации классики. Что бы сказали, нынешние коллеги, если бы узнали, что я жил в эпоху, не знавшую повсеместного распространения глобальной сети?
Хватит отвлекаться. В любом расследовании всегда есть главный вопрос “Кому выгодно?”. Рэнгу, раз, его сообщникам - доктору и Родду, два. Кого не хватает? На ум пришёл роман “Рудин”: один из героев запомнился тем, что всё время спрашивал при любой неприятности: «Кто она?” Молодой одинокий мужчина имел право заинтересоваться красивой женщиной и стать жертвой чар обольстительницы.
Знала ли Николь, что она делает? Не думаю. Она не смогла бы жить с таким грузом. Или же девушка всё время притворяется? Голова ломилась от вопросов, на которые я срочно должен был дать ответ
До связи с Евой осталась четверть часа.
***
Меня распирало от сделанного открытия.
Сидя в кресле за столом, я успел выпить чашку зелёного чая с жасмином. На потолке красным плавали цифры «07:48». Я никогда не пил жёлтую синтетическую бурду, которую в этом будущем звали чаем. Хотя жасмин в чашке тоже вызывал сомнения. “Многие знания, многие печали”.
Я воображал себя героем книг Конан Дойла, или Агаты Кристи. Ладно, Ева не будет против, если позвоню на семь минут раньше.
Удобно устроившись в любимом кресле, я снял браслет-телефон с руки. Прозрачное устройство вмиг приняло прямоугольную форму: обычный телефон без корпуса. Предвкушаю удивлённый возглас Евы, переходящий в восхищение. Чувствую себя ловким и умным, и мне это нравится, черт побери!
Соединение отсутствовало. Придётся использовать личный канал связи. С этого и надо было начинать. Спираль тоже была немой.
Я вскочил и принялся мерить комнату шагами, перед глазами кружились стены и пол. Сильно хотелось спать.
Комната раскачивалась. Окно перемещалось, то приближаясь, то отдаляясь.
Я рухнул на кровать, и больно ударил спину об угол. Внезапный приступ слабости и тошноты заставил забыть о неполадках со связью. Я всё ещё надеялся, что сейчас всё станет как прежде. Попытки подняться на ноги успехом не увенчались: нижние конечности онемели, налились тяжестью, будто к ним привязали по гире. Мой взгляд упал на чашку, мирно стоящую на столе, запах недавно выпитого вкусного и ароматного напитка еще витал в воздухе. Чай, конечно! Теперь я понял, жаль, что, похоже, поздно. Я один на Оке пил зелёный чай с жасмином, а не кьяри - жёлтый бодрящий напиток!
Дверь раскрылась, я уже ждал этого. Александр вошёл с таким обычным видом , как он всегда встречал меня утром в своём кабинете, готовый к рядовому рабочему дню. На губах шефа играла едва заметная полуулыбка: настроение, видать, было прекрасным. И правда, с чего бы ему грустить: я попался, как крыса в мышеловку. Не спуская с меня колючего взгляда, он направился к письменному столу, бегло осмотрев чёрную поверхность монитора.
Главное слово, описывающее моё нынешнее положение, было «беспомощность». Я был слаб не только физически, но и морально и совершенно не представлял, что может меня спасти. Мы находились на отдалённой станции в морозной пустоши, которая когда-то была равниной Альфёльд с протекающей рекой Тиса. У Александра оставались сообщники, в отличие от меня. Я проиграл по собственной глупости и наивности, воображал себя умным и забыл, на чьей территории нахожусь. И что, загнанный в угол, даже самый миролюбиво настроенный зверь становится опасным хищником. От злости на самого себя я закусил с силой нижнюю губу, к тому времени руки уже онемели, ног не чувствовал вовсе. Вспомнилась Еву и её улыбка! Жаль, что больше мы не встретимся!
