Тряска прекратилось, гудение двигателя стихло. Мы были на месте, где бы оно ни находилось. Чёрная пелена отступила, я зажмурился от яркого света, направленного в лицо. Он тут же исчез, меня поволокли за ноги, зато возвратилась чувствительность в теле. На задворках сознания вползала далёкая боль в ногах и руках. Слепящий снег заставлял часто моргать, выступали слёзы. Правую щёку саднило. Только бы не убили! Пока я жив, есть надежда.

Чьи-то сильные руки перевернули моё тело. Было холодно. Первое, что я увидел: звёздное небо. А после – шефа. Он заговорил спокойно, даже с сожалением, словно врач у постели пациента в агонии:

 — Мы оставим тебя здесь. Со тёплой одеждой внутри снегохода. Только не надейся выжить – ты обездвижен и скоро умрешь от переохлаждения. Вряд ли это тебя утешит, но мне искренне жаль. Если хочешь, можешь спросить что угодно. Но только один вопрос.

 — Почему вы меня сразу не убили? – услышал я свой хриплый слабый голос.

 — Ты не поверишь, но я - не убийца. Я учёный, - он снял очки, и усталыми покрасневшими глазами посмотрел вдаль.  — И не получаю удовольствия от смертей. Вместо прогулки по Альфельду я предпочёл бы сейчас находиться в своём кабинете. И во- вторых, так будет правдоподобнее, если твоё тело всё таки найдут.

 —  Зачем вы так жестоко обошлись с Николь? Она вас любила…

 — Это уже второй вопрос, но я отвечу. Я не заслуживал её, наверное. Может, не любил. Перестал жалеть. Или всё сразу. Перейдя черту, сложно остановиться. Она мне наскучила.

Шеф бросил взгляд на прозрачный браслет.

 — Тебе известно, что при температуре минус пятьдесят два нельзя находиться на Поверхности  раздетым больше, чем минут двадцать? Уже прошло больше половины. Прощай, Макс и прости. Алина тоже передаёт извинения.

 — Это всё она придумала. Зачем вам такая?  — голос мой был сиплым и еле слышным.

Александр встал, надев очки, и пропал из виду. Повернуть голову было уже невмоготу. Зато я отчётливо слышен звук отъезжающего снегохода. И восстановилась тишина, в которой существовали только я и звезды.

Я сравнивал своё пророчество и реальность. В конце концов, не думать же о смерти в последние восемь минут! Если всё правда, она и так стоит близко, ожидая, пока я уже не смогу открыть глаза. Сомневаться в словах Александра не хотелось: он - воплощение совершенной логики.

Я вглядывался в небо, словно оттуда могла прийти помощь. Звёзды были яркими, холодными, любопытно мигающими.

Когда сил уже не осталось, я прикрыл веки и вспомнил моё первое путешествие в этот мир. Я уловил хвойный запах, пропитавший палату в больнице. Тогда мы поссорились с Евой, и я пребывал в растерянности. Ничего не знал о новом мире, а тем более мире Ока. Ещё ничего не решил. Но звёзды смотрели в меня, а я в них.

Я отправил им слабую улыбку, как друзьям, которых давно не видел.

Нарастала дрожь. Я был спокоен, словно наблюдал со стороны. Есть ли у меня шанс спастись? Объективно, нет, я одинок.

Дрожь угасла. Из глубины поднимался, чтобы разлиться горячей волной жар, будто кто-то накачивал меня обжигающе-горячим чаем. Было приятно и спокойно. Чудилось, что собака из детства, изабелловый щенок шарпея Тоби, подбежал ко мне сонному и лизнул в правую щеку. Я улыбался и протягивал руку, касаясь его бархатного носа. По щеке скатывалась слеза, я вспомнил, как однажды утром обнаружил, что накануне малыш умер от энтерита, не дожив до пяти месяцев нескольких дней. Он так и не увидел снега, который я обещал ему показать. Теперь я валялся в нем за нас обоих.

Может там, за гранью, ещё побегаем вместе? Я заснул в объятиях жаркого лета, ни о чем не сожалея.

Глава 1

Я очнулся в стеклянной клетке лазарета. На потолке подсвечивалось время «12:23». Свет был приглушён, пахло лекарствами, кто-то тихонько вздыхал неподалёку. Я открыл глаза.

 — Везунчик!  — с улыбкой и материнской нежностью смотрела на меня Ева. Я рад был видеть её, в глазах этой женщины было столько радости и нежности, что мне сделалось жарко. Нам становилось тесно в рабочих рамках.

Так уж повелось между нами, что она всё время видела меня в беспомощном состоянии на больничной койке. На этот раз мы были не одни. Вокруг сновали роботы, новый доктор Ока -3 сидел за стеклом над проекцией монитора. Мужчина лет пятидесяти умело управлял робокорзинами, отдавая чёткие, краткие приказы. «Странно, что у эллионцев нет седины»,  — подумал я и решил при удобном случае расспросить Еву.

Тем временем, подключённые к моему телу датчики дружно запищали. По мановению руки доктора, робот аккуратно их снял и принёс хозяину. Тот с отрешённым видом подошёл к столу, вводя данные, и запустил программу, призванную выяснить состояние моего здоровья. Руки и ноги горели, как в огне, хотя с виду изменений не было. Ева старалась скрыть волнение, тщательно комментируя каждый шаг доктора.

В свою очередь, я  с улыбкой слушал её голос. Нет, моя миссия в Эллионе  не была завершена, я должен был завоевать девушку, сидящую сейчас у моей постели.

 — Странно, что нет обморожений, – медленно произнёс я слабым голосом, он казался мне почти чужим.

 — Ещё как были. Да и много чего другого: тебе крепко досталось. Но Эрик Романов - прекрасный специалист: он  смог вернуть тебя в сознание всего за пару недель. Я так боялась, что у него не выйдет, чуть у самой сердце не остановилось,  — Ева говорила на одном дыхании. Поняв, что именно она только что сказала, девушка осеклась и густо покраснела. — К счастью, всё обошлось. Прости, что мы подвергли тебя опасности!

 — Ну, кто мог знать, что так обернётся!  — Я был счастлив только оттого, что она переживала за меня. Отличное начало новой жизни! Дурные пророчества остались в прошлом,  а счастливые люди всегда великодушны.  — Какой сегодня день?

 — Двадцатое января. Подожди, я сейчас вернусь.

Ева отошла к столу Эрика, где они пару минут о чём-то оживлённо совещались. Мне внутри не было слышно ни звука.

Возвратилась девушка смущённой. Отводила взгляд,  тяжело вздыхала, словно собиралась с духом, чтобы сделать некое признание. Я забеспокоился.

 — Что-то со мной не так?

 —  Нет, всё в порядке. Ну, по крайней мере, будет через некоторое время. Я хочу поговорить о другом.

 — Я тоже. Александра задержали? Что он говорит? Всё отрицает? – попытка присесть вызвала дурноту. Моё тело ныло, как побитое, и просило покоя.

 — Тише ты, не так резво. А то уйду и вернусь только завтра!  — Ева облегчённо, от души улыбалась. Я был заинтригован.

 — Говори же!

 —Скрылись на снегоходе, пока их с Алиной не нашли. Но это не важно: никто не может выжить долго на Пустоши.

 — А если они приедут на другое Око? Есть у Рэнга друзья, которые могли бы его покрывать? Или место, где они смогут отсидеться?

 — Тайная пещера, оборудованная по последнему слову науки и техники?  — подмигнула мне Ева и уже серьёзным тоном продолжила:

 — Конечно, нет. Макс, на Земле настоящий Ледниковый период, вызванный техногенными причинами. Никакой тайной лаборатории или просто убежища быть не может. Нет у нас здесь доступа к источнику энергии или к лишнему оборудованию. А на другом Оке никто его не примет и покрывать не станет. Напоминаю тебе снова: у нас у каждого своя роль в обществе, мы деревья, наше место корни, дерево без корней умрёт.

 — Символ Эллиона,  — я кивнул, круглая эмблема всплыла перед глазами.  — Вот что это означает.

 — Именно. Им не прожить и пары дней. Снегоход физически не доедет до ближайшего Ока. Это самоубийство. Способ уйти, который они изначально готовили тебе.

 — Где находится ближайшее Око?

 — Не успокоишься, да?  — нежно укорила она меня, как мать неразумное, но настырное дитя. Потом активировала браслет и сверилась с данными карты:

 — До Око-6 триста километров на запад. Оно почти на побережье Атлантики. Я же говорила: снегоход не доедет.