— Бог жесток.

Дэвид кивнул. Теперь Джонни видел, что мальчик вот-вот расплачется.

— Конечно, жесток. Может, Он и лучше Тэка, но очень суров, очень…

— Жестокость Бога очищает… так, во всяком случае, говорят.

— Да… возможно.

— Но ведь твой друг жив?

— Да…

— А может, дело тут не только в тебе. Вдруг в один прекрасный день Брайен найдет лекарство от СПИДа или рака.

— Возможно.

— Дэвид, это существо, что беснуется здесь… Тэк. Ты хоть представляешь себе, кто он? Индейский дух? Вроде маниту[83] или вендиго[84]?

— Я так не думаю. Это скорее болезнь, нежели дух или даже демон. Индейцы, может, и не знали, что он обитает здесь, а появился он задолго до них. Очень давно. Тэк — создание древнее, бестелое сердце. И место, где он проживает, находится по другую сторону «горла», на дне скважины… Я не уверен, что место это на нашей планете или даже в нашей Вселенной. Тэк — абсолютный пришелец, он настолько отличен от нас, что рядом с ним разум любого человека просто не может существовать.

Мальчик дрожал всем телом, лицо его еще больше побледнело. Возможно, причиной того был звездный свет, но Джонни эта бледность не понравилась.

— Незачем говорить об этом, если тебе не хочется. Лады?

Дэвид кивнул, потом вытянул вперед руку:

— Смотрите, там стоит «райдер». Должно быть, они нашли Мэри. Это было бы здорово.

— Еще бы.

Фары грузовика, направленные в сторону вала, светились в полумиле от них. Ехали они в молчании, погруженные в собственные мысли. У Джонни они главным образом вертелись вокруг собственной личности. Пока он еще не мог сказать, кто же он теперь. Джонни повернулся к Дэвиду, хотел спросить, не знает ли тот места, где могут лежать еще несколько банок сардин: он так проголодался, что не отвернулся бы и от тарелки холодной фасоли… но тут в его голове что-то вспыхнуло. Ярко и беззвучно. Джонни откинулся назад, вжавшись спиной в спинку сиденья, уголки его губ опустились вниз, как на клоунской маске. Вездеход понесло налево.

Дэвид схватился за руль и выровнял машину до того, как она скатилась в пустыню. К тому моменту глаза Джонни уже открылись. Он автоматически нажал на педаль тормоза. Мальчика бросило вперед. Вездеход замер в двухстах ярдах от задних огней «райдера». В их красном отблеске они видели силуэты людей, стоявших у грузовика.

— Святое дерьмо, — выдохнул Дэвид. — Я уж думал…

Джонни взглянул на него, словно увидел впервые в жизни. Потом туман, застилавший его глаза, рассеялся, и он громко рассмеялся.

— Точно, святое дерьмо. — Джонни говорил тихо, словно человек, переживший сильное потрясение. — Спасибо, Дэвид.

— Это была богобомба?

— Что?

— Большая такая. Как в случае с Саулом из Дамаска, когда катаракты, или что там у него было, упали с его глаз и он вновь прозрел. Преподобный Мартин называл такие чудеса богобомбами. Одна из них упала на вас, правда?

Поначалу Джонни не хотел смотреть на Дэвида, боялся того, что может тот увидеть в его глазах. Вместо этого он уставился на задние огни «райдера».

Джонни обратил внимание, что Стив не развернул грузовик, хотя ширины дороги вполне хватало. Фары «райдера» по-прежнему смотрели на вал. Естественно. Стив Эмес прожил достаточно долго, чтобы чувствовать, что с шахтой они еще не закончили. Тут он попал в точку. И Дэвид был прав: они должны наведаться в Китайскую шахту… но вот кое в чем другом мальчик, возможно, и ошибался.

Фиксируй взгляд, Джонни, посоветовала ему Терри. Фиксируй, чтобы ты мог смотреть на него не мигая. Ты же знаешь, как это делается, не так ли?

Да, он знал. Он помнил, что говорил его старый профессор литературы, говорил давно, когда динозавры еще бродили по Земле, а Ральф Хоук руководил «Нью-йоркскими янки». «Ложь — это вымысел, — вещала эта древняя рептилия с сухой и циничной улыбкой, — вымысел — это искусство, значит, все искусство — ложь».

А теперь, дамы и господа, смотрите, как я буду практиковаться в этом искусстве с нашим юным, не подозревающим подвоха пророком.

Джонни повернулся к Дэвиду и встретил его взгляд печальной улыбкой.

— Никаких богобомб, Дэвид. Очень жаль, что приходится разочаровывать тебя.

— Так что же случилось?

— Припадок. Слишком многое навалилось на меня, вот и прихватило. В молодости они у меня случались каждые три или четыре месяца, но довольно слабые. Я стал принимать лекарства, и вроде бы все прошло. Но когда я стал крепко пить, припадки вернулись. Причем прихватывало меня как следует. Собственно, поэтому я и бросил пить. Этот вот припадок — первый за… Джонни выдержал паузу, притворяясь, что думает. — …одиннадцать месяцев. И ведь все это время я обходился без спиртного и кокаина. На сей раз причина — обычный стресс.

Он тронул вездеход с места, глядя прямо перед собой, словно не хотел встретиться взглядом с Дэвидом и увидеть, какую часть сказанного мальчик принял за чистую монету. Боялся встретиться взглядом. Мальчик-то удивительный… прямо-таки ветхозаветный пророк, вышедший из ветхозаветной пустыни. Кожа обожжена солнцем, а мозг в огне от переполняющей его информации, почерпнутой непосредственно у Бога.

Лучше смотреть в другую сторону, убеждал себя Джонни, во всяком случае пока.

Но уголком глаза он заметил, что мальчик изучающе смотрит на него.

— Это правда, Джонни? — спросил наконец Дэвид. — Вы мне не вешаете лапшу на уши?

— Истинная правда. — Джонни по-прежнему не решался встретиться с ним глазами. — Никакой лапши.

Дэвид больше вопросов не задавал… но все поглядывал на него. И тут до Джонни дошло, что он буквально чувствует на себе этот взгляд, словно мягкие, ловкие пальцы ощупывают раму в поисках шпингалета, чтобы открыть окно.

Тэк сидел на северной стороне гребня, вцепившись когтями в сваленный ствол дерева. Его орлиные глаза без труда различали два автомобиля на дороге внизу. Он видел и двоих человек в вездеходе: писателя за рулем и мальчика рядом с ним.

Паршивый набожный мальчишка.

Все-таки прибыл.

Все-таки они оба прибыли.

Тэк попытался проникнуть в сознание мальчика, напугать его, прогнать прочь, прежде чем мальчик нашел бы того, кто его призвал. Но не смог. Мой Бог силен, говорил мальчик, и это, судя по всему, соответствовало действительности.

Впрочем, Тэк еще собирался проверить, так ли силен этот Бог.

Вездеход остановился около желтого грузовика. Писатель и мальчик о чем-то заговорили. Дэм мальчика направился к ним с винтовкой в руке, но остановился, когда вездеход вновь покатил вперед. Они вновь собрались вместе, те, кто остался в живых, несмотря на все усилия Тэка.

Однако не все еще потеряно. Тело орла долго не протянет — час, максимум два, но, пока оно сильное и крепкое, надо постараться его использовать. Демон взмахнул крыльями и поднялся в воздух в тот самый момент, когда дэм обнял своего дэмэна (Тэк быстро забывал человеческий язык, маленький мозг орла не мог удержать его, поэтому приходилось переходить на более простой и емкий язык бестелых).

Орел описал круг над карьером и спикировал на черный квадрат штольни. С клекотом приземлился и заковылял в черный проем. В тридцати ярдах светился красно-алый огонь. Тэк несколько минут смотрел на него, чтобы свет ан така наполнил маленький мозг птицы. Слева, неподалеку от входа, находилась ниша. Орел забился в нее и застыл, сложив крылья.

Ожидая их всех, а особенно набожного мальчишку. Одной лапой он намеревался разорвать ему горло, второй — выцарапать глаза. Набожный мальчишка умрет до того, как кто-нибудь поймет, что произошло. До того, как сам оз дам сообразит, что случилось. До того, как он осознает, что умирает слепым.