— Ну… да. История и геология.

— Не упирайтесь, Том, — поддержала Ральфа Мэри. — Расскажите нам о прошлом вашего города. Помогите скоротать время.

— Хорошо, — кивнул Том. — Но это не рождественская сказочка, предупреждаю сразу.

Подошли и Стив с Синтией. Стив обнимал девушку за плечи, она обхватила его за талию.

— Расскажите нам все, что знаете, старина, — улыбнулась Синтия. — Не томите.

И он рассказал.

— Задолго до того, как кто-либо задумался о добыче меди в здешних краях, тут добывали золото и серебро. — Биллингсли уселся в кресло-качалку и отрицательно покачал головой, когда Дэвид предложил ему стакан воды. — Тогда никто еще не додумался до добычи руды открытым способом. В 1858 году шахта «Диабло компани» открыла рудник Рэттлснейк номер один, который теперь называется Китайской шахтой. Добывали там золото, много золота.

Рудник был с вертикальным шахтным стволом, другого тогда не знали, и он все глубже и глубже уходил за жилой, хотя в компании знали, что это небезопасно. В южной части нынешнего открытого карьера дело обстояло не так уж плохо. Известняк, скерн, разновидность невадского мрамора. Часто встречается волластонит. Особой ценности этот минерал не представляет, но смотреть на него приятно.

Однако шахтный ствол прорубили в северной части. Земля там была плохая. Она не годилась ни для шахтных работ, ни для земледелия, вообще ни для чего. Скверная земля, говорили про то место шошоны[61]. Они называли ее каким-то удачным словом, у шошонов было много таких слов, но я его не помню.

Вулканические выбросы, результат действия огненной стихии в глубинах земли, которые не дошли до поверхности. Для этих выбросов есть какой-то термин, но я не помню и его.

— Порфирит, — крикнула ему Одри. Она уже стояла на сцене с пакетом сухих крендельков, посыпанных солью. — Никто не хочет? Запах у них странноватый, но на вкус они ничего.

— Спасибо, не надо, — ответила Мэри.

Остальные покачали головами.

— Порфирит, правильно, — согласился Биллингсли. — В этой горной породе находят много ценного, от гранатов до урана, но она непрочная. Шахтный ствол Рэттлснейк номер один, следуя за золотой жилой, пробивали в сланцах. Сланец — это тебе не камень. Его можно без труда разломать руками. Когда ствол ушел в землю на семьдесят футов, а порода вокруг непрерывно трещала и скрипела, шахтеры решили, что с них хватит. Они просто поднялись на поверхность. Речь шла не о забастовке с требованием повысить зарплату: шахтеры просто не хотели умирать. И тогда владельцы компании наняли китайцев. Их привезли в фургонах из Фриско, скованных одной цепью, словно заключенных. Семьдесят мужчин и двадцать женщин, в одинаковой одежде, в маленьких круглых шляпах. Я думаю, владельцы «Диабло» кусали себе локти, что не додумались до этого раньше, так как китайцы выгодно отличались от белых шахтеров. Они не напивались и не буянили, не продавали спиртное шошонам и пайютам[62], обходились без проституток. Они даже не выплевывали табак на тротуары. Но это все мелочи. Главное же заключалось в том, что они работали там, куда их посылали, и им не мешало потрескивание сланца с боков и над головой. К тому же шахтный ствол мог быстрее уходить в глубину, так как по своим габаритам китайцы куда мельче белых шахтеров, да их еще заставляли работать на коленях. Опять же китайца, пойманного с куском золотоносной породы, можно было расстрелять на месте. Некоторых и расстреляли.

— Господи, — выдохнул Джонни.

— Да, это не очень-то похоже на фильмы с Джоном Уэйном, — согласился Биллингсли. — Короче, ствол ушел в землю на сто пятьдесят футов (белые-то отказались работать еще на семидесяти), когда случился обвал. О причинах ходили разные слухи. Одни говорили, что китайцы отрыли вэизина — духа земли и он обрушил шахту. Другие утверждали, что они рассердили томминокеров.

— Кто такие томминокеры? — спросил Дэвид.

— Паршивый народец, — ответил Джонни. — Подземный вариант гремлинов.

— Три поправки, — подала голос Одри, посасывая кренделек. — Во-первых, такая горная выработка называется не стволом, а штольней, потому что идет она под наклоном. Во-вторых, штольню нельзя сильно заглублять. В-третьих, случился обычный обвал. Без всякого участия томминокеров или духов земли.

— Рациональное мышление, — прокомментировал Джонни. — Символ столетия. Ура!

— С такой породой я бы не спустилась под землю и на десять футов, добавила Одри. — Ни один здравомыслящий человек не спустился бы, а они ушли на сто пятьдесят футов. Сорок шахтеров, два надсмотрщика и по меньшей мере пять пони. Они рубили, кололи, кричали, только что не использовали динамит. Удивительно другое: сколь долго томминокеры оберегали их от их же глупости!

— Обвалился ствол, простите, штольня. Причем произошло это вроде бы в прочном месте, в шестидесяти футах от поверхности, — продолжал Биллингсли. — Шахтеры двинулись наверх, но их остановили двадцать футов сланцев. Известие об этом достигло города, и все помчались к шахте. Даже проститутки и шулера. Но никто не решился войти в штольню, чтобы раскопать завал. Сланцы скрипели громче обычного, а в двух местах между завалом и выходом из штольни крепь прогнулась.

— Но ведь опасные места могли и укрепить? — вставил Джонни.

— Конечно, только никто не хотел за это браться. Два дня спустя подъехали президент и вице-президент «Диабло компани». Они привезли с собой пару горных инженеров из Рино. Во время пикника у входа в штольню решали, что делать дальше. Так рассказывал мне отец. Ели на белоснежной скатерти, когда в девяноста футах от них, в штольне, сорок человеческих душ исходили криком в темноте.

Китайцы были еще живы, их отделяли от выхода из штольни лишь двадцать футов обвалившейся породы, они умоляли отрыть их. Думаю, к тому времени они уже ели пони, проведя без воды и света два дня. Горные инженеры вошли в штольню, думаю, только всунулись, и заявили, будто проведение любых спасательных работ слишком опасно.

— И что они сделали? — спросила Мэри.

Биллингсли пожал плечами:

— Установили на входе заряды динамита и взорвали штольню. Обвалили.

— Вы хотите сказать, что они сознательно похоронили живыми сорок человек? — переспросила Синтия.

— Сорок два человека, считая надсмотрщиков. Надсмотрщики были белыми, но сильно пили и грубо выражались в присутствии женщин. Так что жалеть их никто не стал.

— Как компания могла пойти на такое?

— Без проблем, — ответил Биллингсли. — Ведь большинство оставшихся в завале были китайцами, мэм.

Выл ветер. Кирпичное здание ходило ходуном под его порывами. Они слышали, как постукивало окно в женском туалете. Джонни все ждал, когда же ветер поднимет его достаточно высоко, чтобы сбросить поставленные Биллингсли бутылки.

— Но это еще не конец, — вновь заговорил Биллингсли. — Вы же знаете, какими подробностями обрастают такие истории спустя многие годы. — Он скрестил руки над головой, помахал кистями с растопыренными пальцами. На экране возникла огромная страшная птица.

— Так каков же конец? — спросил Джонни. Он по-прежнему ценил хорошие истории, а эта была не из худших.

— Три дня спустя двое молодых китайцев зашли в «Леди Дэй», салун, на месте которого теперь находится «Сломанный барабан». Они подстрелили семерых, прежде чем те, кто был в салуне, успели сообразить, что к чему. Двоих убили. Одним из этих двоих оказался горный инженер из Рино, который порекомендовал взорвать ствол.

— Штольню, — поправила его Одри.

— Тихо, — бросил ей Джонни и кивнул Биллингсли, чтобы тот не прерывался.

— Один из этих кули погиб. Скорее всего его убили ударом ножа в спину, хотя из легенды следует, что профессиональный картежник Гарольд Бруфи бросил в китайца карту, да так ловко, что ребром она перерезала бедняге горло.