— Двадцать первого сентября, за десять минут до полудня, шахтеры, прорубавшие штольню, пробили ход, как им показалось, в пещеру. Внутри они увидели груду каменных скульптурок. Тысячи и тысячи. Скульптурок, изображавших всякую живность, тимох сен ках. Волков, койотов, змей, пауков, крыс, летучих мышей. Шахтеры были удивлены своей находкой и поступили так, как поступил бы на их месте каждый: стали наклоняться и брать фигурки в руки.

— Скверная идея, — пробормотала Синтия.

Дэвид кивнул.

— Некоторые обезумели сразу, набросились на своих собратьев (а многие были родственниками) и вцепились им в горло. Другие, не только те, кто находился дальше и не трогал кан тахи, но некоторые из тех, кто к ним прикасался, сохранили рассудок, хотя бы на короткое время. Среди них были два брата — Чан Лушан и Ши Лушан. Они заглянули в пещеру, вернее, в подземный зал. Круглый, словно скважина. Стены тоже украшали каменные изваяния. Морды животных. Я думаю, кан таки, но полной уверенности у меня нет. Ближе к стене они увидели какое-то сооружение, пирин мох, извините, не знаю, что это означает, а в центре — круглую дыру диаметром в двенадцать футов. Словно гигантский глаз или другая скважина. Скважина в скважине. Как скульптуры, изображавшие животных с другими животными в пасти вместо языка. Кан таки в кан тахах, кан тахи в кан таках.

— Или камера в камере, — проговорил Джонни, изогнув бровь в знак того, что это шутка, но Дэвид воспринял его слова серьезно. Он кивнул, и по телу его пробежала дрожь.

— Это обитель Тэка. Ини, источник миров.

— Я тебя не понимаю, — подал голос Стив.

Но Дэвид его словно и не услышал, обращался он только к Маринвиллу.

— Сила зла из ини наполняла кан тахи точно так же, как минералы наполняют землю, она проникала в каждую их частицу словно дым. И точно так же эта сила зла наполняла подземный зал. Конечно, это не дым, но лучшее сравнение подобрать трудно. На шахтеров эта сила подействовала поразному, как вирус. Некоторые обезумели и набросились на стоявших рядом. У других начали разлагаться тела, как у Одри. Я говорю о тех, кто прикасался к кан тахам, а кое-кто набрал их полные пригоршни… потом, правда, они их бросили, чтобы… вы понимаете… разорвать глотки своим ближним.

Одни расширяли пролом между штольней и залом. Другие протискивались внутрь. Кто-то вел себя как пьяный. Кто-то бился в конвульсиях. Кто-то подбегал в колодцу и с радостным криком бросался в него. Братья Лушан видели трахающихся мужчину и женщину, я должен употребить именно это слово, так как то, что они делали, не имело никакого отношения к занятиям любовью. Они трахались, зажав между собой в зубах одну из каменных скульптурок.

Синтия и Стив переглянулись.

— В самой штольне шахтеры бросали друг в друга камнями, толкались, дрались, чтобы побыстрее попасть в подземный зал. — Дэвид оглядел сидящих перед ним взрослых. — Я это видел. Забавно. В чем-то похоже на некоторые эпизоды из «Трех бездельников»[75]. Но от этого только страшнее. Вы это понимаете?

— Да, — кивнул Маринвилл. — Я очень хорошо тебя понимаю, Дэвид. Продолжай.

— Братья видели, что творится вокруг, чувствовали, что выходит им навстречу из круглого зала, но воздействие шло только наружное, во всяком случае в тот момент. Один из кан тахов упал у ног Чана. Тот наклонился, чтобы поднять его, но Ши оттолкнул брата в сторону. Большинство из тех, на кого клубящееся в круглом зале зло не подействовало сразу, погибли под ударами безумцев, а когда из пролома выползло страшилище, эдакая змея из дыма, и что-то проскрежетало, братья бросились наутек. Один из белых мужчин спускался вниз с револьвером на изготовку. «Что тут за шум, чинки [76]?» спросил он.

Синтия почувствовала, как по коже у нее побежали мурашки. Она прижалась к Стиву и облегченно вздохнула, когда он обнял ее. Мальчик не просто имитировал голос грубого надсмотрщика, он говорил его голосом.

— «А ну живо за работу, а то схлопочете по пуле». Но пулю схлопотал он сам. Чан схватил его за шею, а Ши вырвал револьвер, приставил дуло сюда, — Дэвид ткнул пальцем в скулу, — и выстрелом снес надсмотрщику полголовы.

— Дэвид, ты знаешь, о чем они думали, когда все это проделывали? — спросил Маринвилл. — Твой дружок смог открыть тебе их мысли?

— Я лишь все это видел, ничего больше.

— Это кан тахи все-таки на них подействовали, — вставил Ральф. — Иначе они не подняли бы руку на белого человека. Что бы ни происходило вокруг и как бы им ни хотелось убежать.

— Возможно, — не стал спорить Дэвид. — Но думаю, в них был и Бог, как сейчас Он есть в нас. Бог подвигнул их на ту работу, которую следовало выполнить независимо от того, подействовали на них силы зла или нет, потому что ми хим ен тоу — наш Бог силен. Вы понимаете?

— Думаю, да, — кивнула Синтия. — Что произошло потом, Дэвид?

— Братья побежали вверх по штольне, угрожая револьвером всякому, кто пытался их остановить или хотя бы задержать. Таких нашлось не много. Даже белые не обращали на них внимания. Все хотели знать, что творится внизу, что нашли шахтеры. Их тоже тянуло туда. Вам ясно, почему?

Все кивнули.

— Примерно в шестидесяти футах от выхода на поверхность братья остановились и начали долбить потолок штольни. Работали как бешеные. Кристаллическая порода легко дробилась и отваливалась. А снизу доносились крики, вопли, дикий хохот… Я знаю слова, которыми можно описать эти звуки, но вы и представить себе не можете, какой они наводили ужас. В них не было ничего человеческого. Я смотрел один фильм о живущем на тропическом острове докторе, который превращал животных в людей…

Маринвилл кивнул.

— «Остров доктора Моро».

— Те звуки, которые я слышал ушами братьев Лушан, напоминали крики из этого фильма, только процесс шел обратный: люди превращались в животных. Наверное, так оно и было. Именно таким образом воздействуют кан тахи на человека. Для этого они и предназначены.

Братья Лушан… Я их вижу… Два китайца, похожие, как близнецы, с заплетенными в косу волосами, стоят и рубят потолок, который должен был бы обрушиться после шести ударов, но не обрушился. Они то и дело поглядывают в глубь штольни, не идет ли кто. Или что. Куски породы падают перед ними. Иногда падают на них, и скоро их плечи и головы уже в крови. Кровь струится по лицу, по груди. Снизу доносятся уже рев и вой. А потолок все не рушится. Потом братья увидели огни. То ли свечи, то ли керосиновые лампы, которыми пользовались надсмотрщики.

— Какие лампы? — переспросил Ральф.

— Керосиновые. Такие маленькие баночки на кожаном ремне, который крепился на голове. А под лампы подкладывали несколько слоев материи, чтобы не сжечь лоб. Когда первый человек выбежал из темноты, братья его узнали. Юань Ти. Странный такой парень. Он скручивал из ткани фигурки различных животных, а потом устраивал с ними представление для детей. Этот Юань Ти не просто обезумел, он к тому же стал в два раза больше, ему приходилось сгибаться, чтобы не задевать потолок штольни головой. Юань Ти начал бросать в братьев камни, обзывать их нехорошими словами на китайском, оскорблять их предков, требовал, чтобы они немедленно прекратили то, чем занимаются. Ши застрелил его из револьвера надсмотрщика. Ему пришлось выстрелить несколько раз, прежде чем Юань Ти мертвым повалился на землю. Однако уже приближались другие жаждавшие их крови. Видите ли, Тэк знал, что делают братья Лушан.

Дэвид оглядел всех, словно оценивал, как воспринимается рассказ. Глаза его затуманились, словно он опять впал в транс, но Синтия чувствовала, что мальчик прекрасно их видит. Именно эти мгновения, похоже, напугали ее больше всего. Дэвид прекрасно их видел… и их видела сила, в него вселившаяся, та самая, что иной раз объясняла ему те эпизоды, которые Дэвид не мог понять сам.