– Это не смешно, Эд. Это так же не смешно, как самонаводящаяся ракета или атомная бомба. Как бактериологическое оружие, голод, эпидемии и крах цивилизации. – Он умолк, выразительно глядя на Дрейка, который немного сконфузился. – Если ты не веришь мне, вот тебе доказательство! – Повернувшись к сенатору, Армстронг резким голосом произнес: – Вомерсли, старается ли «Норман-клуб» подтолкнуть мир к глобальной войне?

– Да. – Голос был механический, бесцветный, по лицу сенатора разлилась бледность.

– Зачем?

– Мы у последней черты…

– Объясните.

– Они доберутся… они доберутся до своего Марса… – забормотал Вомерсли. – Маньяки… вырвавшиеся в космос… врожденные маньяки… стремящиеся к звездам… Мы должны перебить их… всех до единого… – Он судорожно хватанул ртом воздух, голова его упала набок.

Армстронг бросился вперед и "выключил генератор.

– Переутомление мозга, – объяснил он встревоженному Дрейку. – Ничего страшного, он скоро придет в себя. – Сняв контакты с головы пленника, Армстронг подложил ему под голову подушку. – Пусть немного поспит.

– Что это за болтовня о «Норман-клубе»? – осведомился Дрейк.

Армстронг вкратце пересказал ему свои похождения и закончил словами:

– Пока у них нет абсолютной власти в этой стране. Но при удачном стечении обстоятельств они заполучат ее в любой момент. Сейчас они – всего лишь коварное и опасное меньшинство, но у них Достаточно сил, чтобы влиять на нашу судьбу. Их ставленники сидят на ключевых федеральных постах и в отдельных штатах… Пойми, Эд, эти норманы-фанатики могут быть демократами, республиканцами, хоть тибетскими ламами; они могут действовать под самыми диковинными вывесками, но всегда, во все времена, они – норманы, высшие по отношению к гуманам!

– Дерьмо! – презрительно заявил Дрейк. – Этого недостаточно, чтобы развязывать мировые войны.

– Не обманывай сам себя! Мы не одиноки в этом свихнувшемся мире. Есть другие народы, другие люди, которых воодушевляют совсем другие идеи. В одних странах норманы могут иметь меньше власти, в других – больше. Достаточно, чтобы войну начала только одна. Этого хватит, уверяю тебя. В свое время это сделал Гитлер – и наверняка у истоков там стоял кто-нибудь вроде этого толстого чурбана. Германия отправилась в преисподнюю, потащив с собой полмира, – и все во имя их навязчивой идеи.

– Но…

– Послушай, Эд, представь, что германский нацизм просуществовал бы не тринадцать лет, а больше, гораздо больше, что фашисты захватили бы власть не только в Европе, но и во всем мире… Как ты думаешь, в этом случае они выиграли бы свою войну?

– Никогда, – без колебаний заявил Дрейк.

– Может, и так, но это продолжалось бы черт знает насколько дольше, и мир заплатил бы гораздо большую цену. Впрочем, не в этом дело. – Армстронг легонько похлопал по руке Дрейка, чтобы подчеркнуть свои слова, – Дело в том, что эти норманы-психи не могут проиграть войну.

– Они не могут… – яростно начал Дрейк, но Армстронг перебил:

– Азиаты проиграли последнюю войну?

– Глупый вопрос. Это была война с фашизмом!

– Да, китайцы сражались на нашей стороне, японцы – против нас. Азиаты были с обеих сторон, и, если рассматривать их как целое, они не проиграли войну! – Армстронг понизил голос. – Пойми наконец, Эд, эти норманы-проповедники лишены национального чувства совершенно. Их цель – развязать войну покруче, чтобы поставить заслон тому, что они расценивают как нежелательную форму прогресса. Какая сторона победит в войне, а какая потерпит поражение – им наплевать, ибо всеобщая разруха способствует их целям. Чего ради им заботиться о том, кто будет разбит в пух и прах, а кто победит, если они – по обе стороны фронта!

– Мне кажется, ты их переоцениваешь. И недооцениваешь людей. Не думаю, что они начнут миллионами бросаться под танки только потому, что какая-то банда психопатов этого захочет.

– Не думаешь? – Улыбка Армстронга была кривой и мрачной. – Ты просто наивен, Эд. Людей можно заставить. Это элементарно – нужно всего лишь придумать дьявола, а потом запустить на всю катушку пропаганду, дабы убедить их, что означенный дьявол существует, что он ужасен и что их ожидает судьба хуже самой смерти, если они не начнут бороться с ним всеми подручными средствами. – Он прищелкнул языком. – Увидишь – они будут драться, как дикие кошки!

Дрейк возмутился:

– Ты считаешь, что в последней войне наши парни сражались и умирали ни за что?

– Боже сохрани! Как раз наоборот! Но за что Дралась противная сторона?

Дрейк молчал, задумавшись.

– Вот я и говорю, – продолжал гнуть свое Армстронг, – нам хватит, даже если начнет одна страна. Другие будут вынуждены драться, чтобы остановить агрессора. Так начинались все войны. Немцев отчаянно одолевал демон «жажды жизненного пространства». Русские больше полувека готовились воевать с извергом по имени капитализм. Было время, когда христиане вели кровавые войны с исламом. И если сегодня во всем мире газеты, радио и телевидение вдруг объявят, что на Землю высадились агрессоры с альфы Центавра, тысячи легковерных схватятся за оружие. Помнишь Свифта? Его лилипуты готовы были перебить друг друга из-за вопроса, с какого конца разбивать яйцо!

– Заткнись! – разозлился Дрейк. – Ты действуешь мне на психику. Ты рассуждаешь как норман – говоришь, что мы все спятили?

– А вдруг так и есть? Может быть, норманы правы, и наш мир – вселенский сумасшедший дом, пристанище для идиотов со всей Солнечной системы? Но кто сказал, что обитатели этого дома должны сидеть в уголке и дуться на весь белый свет? Пусть земляне на девяносто процентов кретины – по норманским меркам, но кто сказал, что мы не имеем права хотя бы попытаться вырваться из клетки?! – Он подумал несколько секунд и добавил: – Как бы то ни было, меня не устраивает определение нормальности, которое дает какая-то машина, пусть она хоть трижды называется психотроном. И я сомневаюсь, что марсиане, венериане и меркуриане – если они действительно существуют – такие уж образчики добродетели по сравнению с нами.

– Ты меня уговорил. Что дальше?

– А дальше, Эд, ты должен помочь мне.

– Каким, интересно, образом?

– Я должен выжать из этого седовласого чудовища все, что он знает. Все до последней капли, пусть он хоть окочурится десять раз за сеанс. Мне нужно связаться с друзьями, которые залегли на дно в Нью-Йорке, мне нужно выяснить, что случилось с Клэр Мэндл, и придумать, как избавить от неприятностей Джорджа Куина. И это не все, по сути, это лишь начало; я должен еще найти способ стряхнуть со своего хвоста полицию и ФБР, и наконец, если это вообще возможно, я должен уничтожить международный «Норман-клуб», пока он не уничтожил весь мир.

– Ты не сделаешь и четвертой части, – уверенно заявил Дрейк. – Советую тебе расслабиться, и пусть события идут своим чередом.

– Нет. Пока я еще держусь! – Армстронг внимательно посмотрел на Вомерсли, который вдруг начал храпеть. – Ничего, оклемается. Я хочу, чтобы ты подержал его у себя, Эд. Удержи его любой ценой хотя бы двадцать четыре часа. Не дай ему уйти, даже если тебе придется вышибить из него мозги!

– Снова исчезаешь?

– Нужно съездить за подкреплением. Дашь мне машину?

– "Линкольн". Там, за домом. – Дрейк мрачно посмотрел на спящего пленника. – О, судьба! Нужно проверять его карманы? Вдруг ему захочется выкинуть какой-нибудь фортель?..

– Я его обыскал еще по дороге. Ничего у него нет. Если он проснется и начнет орать про свою неприкосновенность, стукни его по башке!

Завернув за угол, Армстронг обнаружил «линкольн», сел за руль, и машина рванулась к Гудзону. «Ты сделаешь не больше четверти», – сказал Дрейк. Бедняга Дрейк! Неудача с девятым кораблем, видно, здорово его подкосила! Ибо человечество издревле знало истину, которую он умудрился забыть: ничего нет невозможного. И в том числе – вырваться из вселенской резервации!