— Думаешь, это и есть начало? — поежился Нил. Он хотел власти, хотел править, но вот о том, что за него может взяться сам Бодлер-Тюрри, он не думал. Зачем? Ведь есть Дарел, который обо всем позаботиться. Теперь же к Нилу пришло осознание, что королева тоже не будет сидеть, сложа руки. — Она всерьез за нас взялась?

— Не знаю, не знаю, — Дарел похлопал его по колену. — Но надо тебе торопиться и сговариваться с Изольдой побыстрее. Нам нужна более сильная поддержка и охрана; пока ты на ней не женишься, тебя не будут охранять.

— Я понял, Дарел. Придется назначать день свадьбы?

— И поскорее, мой дорогой, поскорее. И, честно говоря, идея у поклонников Сета великолепная, да и жертвы неизбежны, а в нашем случае и нужны, без них не будет недовольства и не появится возможность поднять народ, но все же связываться с Сетом…

— Дарел, ты сам согласился, что у нас не хватит сил, да и без помощи жрецов Сета, вся операция может занять несколько лет, — напомнил Нил. — С их же помощью мы все сможем сделать за несколько месяцев, хоть я тоже против такой жестокости.

— Нил, я очень недоволен тем, что нам пришлось связываться со служителями бога Тьмы, — вздохнул Дарел. — Я все же жрец Крома — бога Света. Но даже если забыть об этом, если наша связь всплывет до того, как ты укрепишься на троне — нам не видать ни регентства, ни короны. Опять-таки змеепоклонники согласились нам помочь, но мы согласились в обмен на это предоставить им право строить храмы, не притеснять их и отдавать им для жертвоприношений преступников… — Дарел еще больше нахмурился, обдумывая возможные последствия своего решения. — Нил, дорогой мой друг, это их укрепит. Мы своими же руками даем им власть, с которой потом будем бороться.

— А что нам остается делать? Другого выхода у нас нет, у нас же нет собственной армии, а твои братья далеко не все разделяют твое мнение, и даже богатство и власть смогли соблазнить немногих дальновидных жрецов. Конечно, благодаря генералу Костана, мы переманим на свою сторону часть армии, но это тоже будет не прямо сейчас, да и в них я бы не был на сто процентов уверен. Они все же военные и розмийцы. Вот и пришлось прибегнуть к помощи сторонников моей невестушки, — красивое породистое лицо Нила аж перекосило.

— Кстати, о ней: не забудь, тебе пора назначить дату свадьбы.

— Как же, такое забудешь, — отвернулся к стене раздосадованный Нил. — Я завтра же с ней поговорю.

Ринго наблюдал за вполне себе идиллической сценой возвращения домой главы семейства: дворецкий распахнул дверь перед Родесом, склонившись в низком поклоне. Из гостиной навстречу отцу выбежала дочка, которую счастливый папочка подхватил на руки, девочка принялась что-то шептать на ухо обожаемому отцу, тот кивал с важным видом. Вслед за дочерью вышла Фиона Родес. Она как всегда отстраненно произнесла положенные этикетом слова приветствия, поцеловала мужа в щеку, сообщила, что ужин будет подан через тридцать минут. Затем девушка забрала дочь и бесшумно удалилась. На ее шее виднелись синяки, старательно прикрытые шелковым шарфиком.

— Рад, что ты пришел, Ринго, — заявил Алваро, вваливаясь в гостиную, где незамедлительно проследовал к столику с графином с бренди.

— В самом деле? — усмехнулся глава храмовых воинов.

— Кажется, мы одно дело делаем, — облизал яркие губы скользкий как угорь мерзавец.

— Помнится, совсем недавно ты это отрицал, — позволил себе легкую улыбку Дервиш, сощурив голубые глаза.

— Ты был весьма убедителен, — зло бросил Родес, наливая себе бренди. — Будешь?

— Нет, — отказался воин.

— Тогда пройдем в мой кабинет, — указал на двери Алваро. Они перешли в просторное помещение с оружием на стенах, где царил полумрак. Хозяин дома расположился за помпезным письменным столом, Ринго устроился на кожаном диване. — Я все сделал, как ты и сказал: заменил всех солдат на узле связи, там теперь работают только мои люди. Я обеспечиваю информационную блокаду Миранды. Я же организовал снабжение армии тварей всеми необходимыми грузами и провиантом. И поверь мне, Ринго, это было очень непросто сделать! — лысеющий хозяин дома судорожно отхлебнул свой напиток, закашлялся, потом торопливо утер губы и лоб шелковым платочком, извлеченным из кармана форменных брюк.

— К чему столь долгое вступление? — холодно осведомился воин.

— Без меня у вас ничего бы не получилось! Я рискую, сильно рискую! — Алваро осушил бокал, поставил его на стол.

— Ты хочешь денег? — спокойно осведомился Дервиш, и только Сет знал, чего ему стоило это внешнее бесстрастие. В душе его закипала ярость. Ярость воина, когда тот сталкивается с жалким торгашом, вором и пройдохой, что почитает себя высшим существом.

— Нет, — замотал головой пройдоха. — Нет… Разве ж от вас дождешься?

— Ты получил неплохой аванс: твоя жена, состояние ее семьи. Тебе этого мало? — прорычал Ринго.

— Я не об этом! — Алваро понял, что свернул не туда в процессе беседы и попытался успокоить взбешенного храмовника. — Видишь ли… Понимаешь… Один из тех, кого я посадил на узел связи, вдруг вспомнил, что у него есть совесть, а в Миранде живут люди… — Родес пытался юлить, но понимал уже, что не сможет подстелить себе соломки. — Он отправил донесение в РСР, где сообщал, что в Миранде и Нерейде происходит что-то непонятное. Я об этом узнал, когда рапорт уже ушел, и я сразу же связался с тобой…

В кабинете повисла тишина. Затем Ринго встал с дивана, подошел к письменному столу и навис над нерадивым союзником:

— А ты не мог никого другого поставить на узел связи? Кого-нибудь, у кого нет совести в принципе? Или мне все надо делать за тебя? И думать тоже?

— У меня, знаешь ли, не так много людей! — огрызнулся Родес. — Кого мог, того и посадил!

— Где сейчас этот совестливый придурок? — прорычал Дервиш, сжимая край стола так, что у него побелели костяшки пальцев.

— Я решил его пока не трогать, запретил только выпускать из города. Он не знает, что мне стало известно о его проступке, поэтому пока он не пытается бежать, — вжался в спинку кожаного кресла Алваро.

— Отлично, пусть и дальше ни о чем не знает, я разберусь с ним. Дай мне его данные и фотографию, — мрачно потребовал Дервиш.

— У меня нет его фотографии, а его адрес в его личном деле, — прикинулся веником струсивший мерзавец.

— Принеси мне завтра же его личное дело, — гаркнул Ринго. — И не смей говорить, что не можешь его достать!

От ужаса Алваро почти сполз на пол. На лбу у него и на висках проступили крупные капли пота, а глаза, казалось, сейчас вылезут из орбит, руки его мелко дрожали. Он был в ужасе от тихого бешенства Дервиша, не повысившего даже голос на провинившегося Родеса. Когда хозяин дома собирался уже что-то сказать в ответ, в дверь кабинета постучали, через несколько секунд в комнату вошла тихая как мышка жена Родеса.

— Мой господин, ужин на столе, — тихо пролепетала она, склонив голову. — Прошу вас к столу.

— Идиотка!!! — взревел расплывшийся любитель малолеток. — Сколько раз тебе говорить, чтоб ты не смела входить ко мне в кабинет, если я тут беседую с кем-то?! Ты — тупая овца!

— Простите, мой господин, — вздрогнула девушка, словно бы ожидала удара. Она как-то бочком выскользнула за дверь, шмыгнула носом напоследок.

— Ты меня понял, Алваро?! — продолжил прерванный разговор воин.

— Да, я принесу тебе завтра копию его личного дела, — нехотя ответил Родес, облизывая пересохшие от страха губы.

— Отлично. Я зайду, — Ринго направился прочь. Родес вдруг показался ему еще более противным, чем всегда. Не слизняк, а какая-то непонятная смесь слизня и падальщика, плюющаяся ядом.

«Гном» сидел в своем огромном кресле, китель его был расстегнут, в руке он держал стакан со своим любимым бренди, второй рукой задумчиво крутил жетон, висевший на шее.

Само по себе зрелище пьющего посреди рабочего дня «гнома» могло повергнуть в шок кого угодно. Лишь недавно Дримс был впервые удостоен стакана бренди, да и то совещание закончилось глубоким вечером, фактически уже после окончания рабочего времени. Начальство не терпело пьянства на территории части, а запах перегара способен был довести Лэндхоупа чуть ли не до убийства. И вот здрасте! Начальство мало того, что пьет само, так еще и сидит в расстегнутом мундире! Такого не помнил никто вообще, даже прапорщик Беннет, который был большим другом и частым собеседником Лэндхоупа, а уж какая душевная беседа без спиртного? Особенно в Миранде?