Она снова оторвала его от стены и опять с размаху прижала к ней.

— Ты расскажешь мне все, что знаешь, — подчеркнуто спокойно произнесла она.

Затылок Реджиса уже ныл от ударов. Ему было очень, очень страшно. И за Кэтти-бри не меньше, чем за себя. Неужели горе довело ее до такого отчаяния? И зачем он только во все это ввязался? Ведь Реджису нужно от жизни так мало: теплая постель и горячий завтрак.

— Нам надо пойти посоветоваться с Брено… — Он не закончил, потому что Кэтти-бри влепила ему пощечину.

Хафлинг поднес руку к пылающей щеке и уставился на девушку, не в силах поверить в то, что произошло.

Похоже, Кэтти-бри не меньше хафлинга была поражена своей вспышкой. Ее ясные глаза наполнились слезами. Она задрожала, и Реджис испуганно ждал, что она сделает в следующую секунду. Он вдруг подумал, как сильно могут изменить человека несколько недель или даже дней.

— Дзирт пошел домой, — мягко сказал он, действуя по наитию. Беспокоиться о последствиях придется позже.

Кэтти-бри чуть-чуть смягчилась.

— Его дом здесь. Ты же не имеешь в виду Долину Ледяного Ветра?

— Я имею в виду Мензоберранзан, — уточнил Реджис.

Даже пущенная в спину стрела вряд ли поразила бы девушку сильнее, чем эти слова. Она выпустила Реджиса и, качнувшись назад, тяжело опустилась на край кровати хафлинга.

— Вообще-то он оставил Гвенвивар тебе, — сказал Реджис. — Вы обе ему очень дороги.

Но на лице Кэтти-бри по-прежнему отражался ужас. Как нужна была сейчас Реджису рубиновая подвеска! Девушка не смогла бы противостоять ее чарам и успокоилась бы.

— Но Бренору ничего говорить нельзя, — добавил он. — К тому же Дзирт, должно быть, еще не ушел далеко. — Хафлинг считал, что подсластить горькую пилюлю, пусть даже соврав, никогда не вредно. — Он сказал, что навестит леди Аластриэль и решит, куда идти.

Это было не совсем правдой, Дзирт ведь только упомянул, что может зайти в Серебристую Луну, но Реджис решил, что надо как-то обнадежить Кэтти-бри.

— Только Бренору говорить нельзя, — настойчиво повторил хафлинг. Кэтти-бри подняла на него глаза — никогда еще Реджис не видел такого отчаяния.

— Он вернется, — произнес Реджис, кинувшись к ней и садясь рядом. — Ты же знаешь Дзирта. Он вернется.

Этого Кэтти-бри уже не могла вынести. Она мягко оттолкнула руку хафлинга и встала, взглянув на стоящую на столе фигурку пантеры. У девушки не осталось сил даже на то, чтобы взять ее.

Кэтти-бри молча вышла из комнаты хафлинга, добрела до своей собственной и без сил упала на кровать.

Дзирт немного поспал днем в прохладной тени пещеры, находящейся за много миль от восточного входа в Мифрил Халл. Было самое начало лета, но воздух уже прогрелся, солнце жарко сияло в безоблачном небе, и даже ветер с ледников не казался холодным.

Дроу спал недолго и неглубоко. Ему не давали покоя мысли о Вульфгаре и остальных друзьях, тревожили забытые образы и воспоминания о жутком месте, где прошла его молодость, — Мензоберранзане.

Жутком и прекрасном, как и сами дроу, создавшие его.

Дзирт вышел из пещеры, чтобы перекусить. Он грелся в теплых ласковых лучах, окруженный живыми звуками природы. Как все это отличалось от его дома в Подземье! И как это было чудесно!

Дзирт отшвырнул сухарь и стукнул кулаком о камень.

До чего прекрасна была обманчивая надежда, маячившая перед его взором. Единственное, к чему он в жизни стремился — так это держаться подальше от своих соплеменников и жить в мире. Вскоре после того, как он очутился на поверхности, Дзирт решил, что здесь, где жужжат пчелы и щебечут птицы, греет солнце и серебрится луна, будет его дом. Здесь, а не в непроглядно темных туннелях Подземья.

Дзирт До'Урден выбрал мир на поверхности, но что означал этот выбор? Неужели то, что он встретит новых друзей, которые станут ему бесконечно дороги, и одним своим присутствием заведет их в западню, расставленную мраком его прошлого? Вульфгар погиб по вине сестры Дзирта, а вскоре и всему Мифрил Халлу будет грозить опасность.

Это означало, что он сделал ложный выбор и не может здесь больше оставаться.

Однако закаленный воин быстро заставил себя успокоиться и продолжил трапезу, насильно заставляя себя есть, несмотря на душивший его гнев. За едой он раздумывал, куда направиться. Дорога прямо перед ним выведет его из гор и пройдет мимо деревни под названием Пенгаллен. Дзирт уже был там недавно, и снова идти туда ему не хотелось.

В конце концов он подумал, что вовсе сойдет с дороги. Что толку идти в Серебристую Луну? Дзирт сомневался, что застанет там леди Аластриэль, ведь сезон торговли был в самом разгаре. Да и что она может сказать ему такого, чего он сам не знал?

Нет, Дзирт уже все для себя решил и вовсе не нуждается в том, чтобы Аластриэль одобрила его намерения. Он собрал свои вещи и вздохнул, вновь подумав о том, каким унылым будет путь без его дорогой спутницы — пантеры. Дроу вышел на яркий свет и направился на восток, сойдя с торной дороги.

Она даже не почувствовала голода, пропустив и завтрак, и обед, и продолжала неподвижно лежать на кровати, подавленная отчаянием. Всего за несколько дней до свадьбы она потеряла Вульфгара, а вот теперь Дзирт, которого она любила не меньше юного варвара, тоже покинул ее. Похоже, весь мир вокруг рушился. То, что казалось выстроенным из камня, на деле рассыпалось под дуновением ветра, как песок.

Всю свою недолгую жизнь Кэтти-бри была воином. Она совсем не помнила матери и смутно помнила отца, убитого во время набега гоблинов на Десять Городов, когда она была еще ребенком. Бренор Боевой Топор взял ее к себе, растил, как родную дочь, и Кэтти-бри хорошо жилось среди дворфов его клана. Но все дворфы, за исключением, конечно, Бренора, были для нее друзьями, а не семьей. Со временем у девушки появилась новая семья — первым в нее вошел Бренор, потом Дзирт, затем Реджис и, наконец, Вульфгар.

А теперь Вульфгар мертв, а Дзирт ушел обратно на свою ужасную родину. Без особой надежды на возвращение, как понимала Кэтти-бри.

И она ничего не могла с этим поделать! Она видела, как умирал Вульфгар, видела, как он обрушил каменный навес себе на голову, чтобы его друзья могли спастись от щупальцев чудовищной йоклол. Кэтти-бри пыталась помочь любимому, но у нее ничего не вышло, и все, что осталось ей, была груда камней и Клык Защитника.

Несколько недель после этого Кэтти-бри едва справлялась с собой, не в силах одолеть охватившее ее горе. Она часто начинала плакать, но обычно, глубоко вздохнув после нескольких всхлипов, усилием воли заставляла себя успокоиться. Разговаривала она только с Дзиртом.

А сейчас Дзирт ушел, и Кэтти-бри расплакалась, разразившись целым потоком слез и сотрясаясь всем телом. Пусть Вульфгар вернется! Она кляла всех богов, какие только могли ее слышать, за то, что забрали его у нее таким молодым, когда впереди его ждало еще столько великих свершений!

Постепенно ее плач стал похож на рычание. Она разбросала по комнате подушки, потом сгребла в кучу одеяла с кровати и швырнула их на пол. Затем перевернула кровать, чтобы с удовольствием услышать, с каким треском ломается дерево, ударившись о каменный пол.

— Нет! — Вопль вырвался из самой глубины ее души. Какая несправедливость, что Вульфгара нет, а она, Кэтти-бри, бессильна что-либо сделать.

И то, что Дзирт ушел, тоже несправедливо, и она снова ничего не может…

Вдруг Кэтти-бри остановилась. Все еще дрожа, но уже справившись с собой, она застыла над перевернутой кроватью. Она поняла, почему Дзирт ушел, не сказав никому ни слова, почему он, как всегда, взвалил на себя весь груз.

— Нет, — уже спокойно, словно что-то решив, повторила девушка, сбросила ночную рубашку, потом натянула штаны и блузу. Она намеренно не задумывалась над тем, что делает, боясь, что размышления заставят ее переменить решение. Девушка торопливо надела тонкую легкую мифриловую кольчугу, так искусно сделанную дворфскими мастерами, что она была почти неощутима под верхней свободной рубахой.