— Брат, постой! — взмолился он, задыхаясь и хватая Каула за рукав. — Тебе не кажется, что мы зашли уже достаточно далеко?

Каул медленно повернулся и посмотрел на него, его лицо разделилось пополам тенью и светом пламени.

— Нет, не кажется, — ответил он.

— Но я уверен, души здесь в достаточной мере…

— Мы еще не нашли это, — его тон был резким и раздраженным.

— Нашли что, сэр? — осторожно поинтересовался мой охранник.

— Узнаю, когда увижу! — отрезал Каул.

Затем он насторожился, оживился и убежал в темноту.

— Сэр! Погодите! — закричали охранники, толкая нас следом за ним.

Каул ненадолго исчез, а затем появился в конце зала, освещенный лучом бледного голубого света. Он стоял наполовину обрамленный им, зачарованно глядя на что-то. Когда мы нагнали его и повернули за угол, мы увидели, что это было: длинный туннель, наполненный лазурным светом. Прямоугольное отверстие в конце него сияло голубым. Теперь я тоже что-то слышал, какой-то неясный белый шум, похожий на звук падающей воды.

Каул хлопнул в ладоши и издал радостный возглас.

— Клянусь Богом, мы уже близко!

Он ускакал по коридору в сильнейшем возбуждении, и мы, спотыкаясь, были вынуждены бежать за ним. Когда мы достигли выхода, окутавший нас свет стал таким невыносимо ярким, что все мы затормозили на бегу, слишком ослепленные, чтобы видеть, куда идти.

Эмма погасила свой огонь. Здесь в нем не было нужды. Щурясь сквозь пальцы, я понемногу смог разглядеть это место. Купающаяся в волнообразных завесах полупрозрачного голубого света перед нами предстала самая огромная пещера, которую я когда-либо видел — громадное круглое помещение похожее на пчелиный улей, футов сто в поперечнике внизу, но сходящееся в одной точке наверху, нескольким этажами выше. Кристаллы льда сверкали на каждой поверхности, в каждый нише и на каждом сосуде, каковых были тысячи. Они забирались на невообразимую высоту, гирляндами украшая стены.

Несмотря на мороз, здесь текла вода: она била из крана в форме головы сокола и падала в маленький желоб, который опоясывал комнату у самого основания стен и впадал в неглубокий бассейн, окруженный кольцом из гладких черных камней в дальнем конце зала. Вода и была источником того самого небесного сияния пещеры. Так же как и жидкость внутри сосудов с душами она светилась призрачным голубым светом, и он пульсировал равномерными кругами, становясь то темнее, то ярче, как будто дышал. Это все могло показаться странно умиротворяющим, словно мы находились в каком-то северном спа-салоне, если бы не отчетливый и звучащий совсем по-человечески стон, различимый за приятным бормотанием воды. Это был тот самый стон, который мы слышали снаружи, тот, что я принял за свистящий в дверных проемах ветер. Но здесь не было ни ветра, ни даже самой возможности услышать ветер. Это было что-то иное.

Бентам, хромая, вошел в пещеру следом за нами, тяжело дыша и прикрывая глаза, а Каул направился прямо в центр зала.

— ПОБЕДА!!! — вскричал он, явно наслаждаясь тем, как его голос отражается от вздымающихся стен. — Вот оно! Наша сокровищница! Наш тронный зал!

— Это великолепно, — слабым голосом произнес Бентам, шаркающей походкой направляясь к брату. — Теперь я понимаю, почему столь многие желали отдать свои жизни, сражаясь за это…

— Вы совершаете чудовищную ошибку, — возразила мисс Сапсан. — Вы не должны осквернять это священное место.

Каул театрально вздохнул:

— Тебе обязательно портить каждый момент своим учительским морализаторством? Или ты просто ревнуешь и оплакиваешь конец своего правления в качестве более одаренной сестры? «Посмотрите на меня, я могу летать, я могу создавать временные петли!» Да через поколение уже никто не вспомнит, что вообще существовало такое глупое существо как имбрина!

— Ты ошибаешься! — выкрикнула Эмма, больше не в состоянии держать язык за зубами. — Это вас двоих все позабудут!

Охранник Эммы собрался было ударить ее, но Каул приказал оставить ее в покое.

— Пусть говорит, — разрешил он. — Это может быть ее последняя возможность.

— Вообще-то, вас не забудут, — продолжила Эмма. — Мы напишем о вас новую главу в «Историях…». «Жадные братья» назовем мы ее. Или «Мерзкие гнусные предатели, которые получили по заслугам».

— Хмм, немного скучновато, — ответил Каул. — Думаю, мы назовем ее так: «Как великолепные братья победили предрассудки и стали полноправными Богами-Королями странного мира» или что-то в этом роде. И тебе повезло, что я сейчас в таком превосходном настроении, девочка.

Он переключил свое внимание на меня:

— Мальчик! Расскажи мне о сосудах, которые здесь есть, и не пропускай ни единой детали, даже самой мелкой.

Он потребовал от меня самого дотошного описания, которое я предоставил, зачитывая вслух десятки и десятки витиеватых рукописных надписей. «Если бы я только разговаривал на Древнем Странном», — подумал я, — «я бы мог соврать о том, что написано на них, возможно, обмануть Каула, подсунув ему душу, которая была бы слабая или глупая». Но я был идеальным автоматоном[19]: благословленный способностью и проклятый невежеством. Единственное, что я мог сделать, это отвлечь его внимание от большинства явно многообещающих сосудов.

Хотя в основном они были простыми и маленькими, некоторые сосуды все же были большими, богато украшенными и тяжелыми, в форме песочных часов, с ручками по бокам и с нарисованными перламутровыми крыльями. Было совершенно очевидно, что они содержали души могущественных и важных (ну или важничающих) странных. Больший размер их ниш, однако, выдавал их, и когда Каул заставил меня постучать по ним костяшками пальцев, они издали глубокий и низкий звон.

У меня больше не осталось трюков. Каул получит, что он хочет, и я ничего не смогу с этим поделать. Но тут он сделал то, что удивило всех. Что-то, что поначалу показалось неслыханной щедростью. Он повернулся к своим охранникам и спросил:

— Итак! Кто хочет стать первым?

Охранники в замешательстве посмотрели друг на друга.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Бентам, встревожено хромая к нему. — Разве это не должны быть только ты и я? Мы так долго работали…

— Не будь таким жадным, братец. Я ведь обещал им, что их преданность будет вознаграждена? — он снова посмотрел на охранников, скаля зубы, словно ведущий игрового телешоу. — Ну, кто из вас это будет?

Оба вскинули руки вверх.

— Я, сэр, я!

— Я хочу!

Каул ткнул пальцем в тварь, которая охраняла меня:

— Ты! — решил он. — Мне нравится твой энтузиазм. Иди сюда!

— Спасибо, сэр, спасибо!

Каул нацелил свой пистолет на меня, тем самым освобождая моего охранника от этой обязанности.

— Итак, какая из этих душ тебе по душе? — он вспомнил, где я назвал ему какие сосуды, и начал указывать на них. — Йет-Фару. Что-то связанное с водой, затоплением. Будет полезно, если ты когда-нибудь задумывался о жизни под водой. Волсенвирсенд. Я думаю, это что-то вроде похожего на кентавра получеловека, который управляет облаками. Бен, знакомо звучит?

Бентам что-то пробурчал в ответ, но Каул даже не слушал его.

— Стайл-хайд, вот еще хорошая. Металлическая кожа. Может быть полезна в бою, хотя, интересно, нужно ли смазывать себя…

— Сэр, надеюсь, вы не против, если я спрошу, — произнес охранник робко, — но что насчет урн побольше?

Каул погрозил пальцем:

— Мне нравятся люди с амбициями, но эти для меня и моего брата.

— Конечно, сэр, конечно, — поспешно ответил охранник. — Тогда… э-э… а какие будут еще?

— Я предложил тебе наилучшие варианты, — произнес Каул тоном, в котором послышалось предостережение. — Выбирай.

— Да, да, простите, сэр… — на лице охранника отразилось мучение. — Я выбираю… Йет-Фару.

— Отлично! — грянул Каул. — Мальчик, неси сосуд!

Я подошел к нише, на которую указал Каул, и вынул сосуд. Он был таким холодным, что я натянул на руку рукав куртки, как перчатку, но даже сквозь ткань казалось, что сосуд вытягивает все тепло, что еще оставалось в моем теле.