Старый охотник не боялся ни человека, ни зверя, но перед сверхъестественным он отступил. Да и кто угодно испугался бы призрачного всадника, который неудержимо мчался вперед, словно неся с собой смерть.

Зеб Стумп не просто отступил — дрожа от ужаса, он стал искать, где бы спрятаться.

Задолго до того, как всадник без головы мог его заметить, он укрылся в ближних кустах.

Но ведь его могла выдать оседланная кобыла. Нет, прежде чем спрятаться в своем убежище, Зеб принял меры предосторожности.

— Ложись! — крикнул он своей верной лошади, которая хотя и не умела говорить, зато прекрасно понимала его. — На землю, живо, а то смотри провалишься в преисподнюю!

Словно испугавшись этой угрозы, кобыла сразу же опустилась на передние колени, а затем, подобрав задние ноги, улеглась на траве, словно расположившись на отдых после трудового дня.

Едва только Зеб и его лошадь успели спрятаться, как мимо них галопом проскакал таинственный всадник.

Он мчался во весь опор и, по-видимому, не собирался останавливаться, чему Зеб был очень рад.

Всадник без головы поехал в этом направлении совершенно случайно, а вовсе не потому, что увидел охотника или его тощую кобылу.

Но как ни испугался Зеб, он все же успел рассмотреть загадочного всадника, прежде чем тот скрылся из виду.

И то, что было тайной для всех, перестало быть тайной для Зеба Стумпа.

Когда лошадь поравнялась с кустами, где спрятался Зеб, ветер отогнул край серапе, и под ним охотник увидел хорошо знакомый ему костюм. Это была голубая блуза со складками на груди; несмотря на покрывавшие ее багровые пятна, старый охотник узнал эту блузу.

Но он не был уверен, что узнал лицо, упиравшееся подбородком в бедро всадника. В этом не было ничего странного. Даже любящая мать, так часто любовавшаяся прекрасным лицом сына, теперь не узнала бы его.

Зеб тоже не узнал его — он догадался. Лошадь, седло, полосатое серапе, небесно-голубая блуза и такие же брюки, даже шляпа на голове — все это было знакомо ему; он узнал и фигуру всадника, который сидел, выпрямившись в седле. Голова должна была принадлежать этому же человеку, несмотря на свое непонятное смещение.

Это не было мимолетным видением — Зеб хорошо рассмотрел страшного всадника: хотя он мчался галопом, но зато проехал всего в десяти шагах от старого охотника.

Но он ни словом, ни движением не попытался остановить удалявшегося всадника; только потом, поняв, кто этот всадник, он с грустью прошептал:

— Иосафат! Так, значит, это правда! Бедный паренек! Убит!

Долго следил Зеб Стумп из своего убежища за удалявшимся всадником, который продолжал мчаться галопом. И, лишь когда он скрылся за группой акаций, старый охотник поднялся на ноги и выпрямился во весь рост.

Он простоял так секунду или две, обдумывая, что делать дальше.

Это страшное и неожиданное происшествие сбило его с толку.

Надо ли идти дальше по следу сломанной подковы или же за всадником без головы?

Первый след может открыть многое; второй как будто обещает еще больше.

Быть может, ему удастся захватить всадника и узнать тайну его скитаний.

Размышляя таким образом, Зеб чуть было не забыл про облачко дыма и про выстрел, который раздался в прерии.

Но скоро его мысли снова обратились к ним.

Поглядев туда, где он видел дымок, охотник заметил нечто такое, что вновь заставило его пригнуться и с особой тщательностью укрыться под акациями; старая кобыла продолжала лежать, и о ней можно было не беспокоиться.

На этот раз Зеб увидел человека верхом на лошади — настоящего всадника, с головой на плечах.

Он все еще был далеко и едва ли успел заметить среди акаций высокую фигуру охотника и тем более кобылу, лежащую на земле. Он их и не заметил — во всяком случае, судя по его поведению.

Всадник сидел, наклонившись вперед, и внимательно всматривался в землю.

Нетрудно было определить, чем он был занят. Зеб Стумп догадался об этом с первого взгляда: неизвестный ехал по следу всадника без головы.

— Ах, вот оно что! — прошептал Зеб. — Не мне одному хочется разгадать эту тайну. Кому же еще?

Зебу недолго пришлось теряться в догадках. Всадник ехал рысью, так как следы были свежие и очень заметные; вскоре он подъехал так близко, что охотник без труда мог его разглядеть.

— Иосафат! — пробормотал Зеб. — Как же я не догадался об этом раньше! И, если я не ошибаюсь, это еще одно звено, которое поможет мне собрать всю цепь необходимых доказательств… Лежи смирно, скотинка! Попробуй только шевельнись! Если ты задрыгаешь своими длинными ногами, я перережу тебе глотку.

После этого обращения к кобыле Зеб умолк и, спрятав голову в зелени акации, стал внимательно следить из-за перистой листвы за приближающимся всадником.

Это был человек, которого трудно было не узнать. Хотя ему едва исполнилось тридцать лет, на его лице уже лежала неизгладимая печать дурных страстей. Сейчас он выглядел озабоченным — очевидно, какая-то мучительная тревога давно уже не давала ему покоя, хотя он не терял надежды избавиться от нее.

Лицо его можно было бы назвать красивым, если бы не печать порочности, которая выдавала в нем негодяя.

Костюм? Но стоит ли вообще описывать его! Синий суконный сюртук полувоенного покроя, фуражка, пояс, на котором висели охотничий нож и два револьвера, — обо всем этом уже упоминалось при описании костюма и оружия капитана Кассия Колхауна.

Это был он.

Зеб уклонился от встречи с Колхауном не потому, что тот был вооружен; хотя старый охотник и питал к нему неприязнь, но у отставного капитана не было никаких оснований считать его своим врагом. Зеб оставался в тени деревьев только для того, чтобы лучше видеть все происходящее.

Продолжая всматриваться в след всадника без головы, Колхаун проехал мимо.

Не выходя из своего укрытия, Зеб Стумп провожал его взглядом до тех пор, пока те же акации, за которыми исчез первый всадник, не заслонили своей ажурной зеленью и капитана.

Новые мысли зароились в голове старого охотника — ему нужно было заново взвесить все обстоятельства.

Если и раньше были основания ехать по следу всадника без головы, то теперь их стало вдвое больше.

Зеб раздумывал недолго. Он стал собираться, чтобы последовать за Кассием Колхауном. Сборы были несложны: Зеб взял в руки поводья и пнул ногой старую кобылу, после чего она сразу поднялась на ноги. Охотник стоял около нее, готовый вскочить в седло и выехать на открытую поляну, как только Колхаун скроется из виду.

И не видя Колхауна, Зеб мог легко узнать, куда тот направился. Двух свежих следов ему было вполне достаточно — он мог ехать по ним с такой же уверенностью, как если бы скакал бок о бок со всадником без головы или со всадником без сердца.

Полагаясь на свой опыт, старый охотник вышел из своего убежища и отправился вслед за Кассием Колхауном.

Однако на этот раз Зеб Стумп ошибся. Он понял это, когда обогнул рощу акаций, за которой скрылись оба всадника.

Дальше простиралась полоса меловой прерии, которую всадник без головы уже успел миновать.

Зеб догадался об этом, увидев, что Колхаун едет зигзагами, словно пойнтер, рыскающий по жнивью в поисках куропатки. Капитан потерял след и пытался найти его.

Охотник из-за акаций украдкой следил за каждым его движением.

Попытка капитана не увенчалась успехом. На меловой прерии ничего нельзя было прочесть — по крайней мере, такому неопытному следопыту, как Кассии Колхаун.

Изъездив этот участок вдоль и поперек, он, по-видимому, решил отказаться от своего намерения и, сердито пришпорив коня, умчался в сторону Леоны.

Как только Колхаун скрылся из виду, Зеб тоже принялся искать потерянный след, но, несмотря на все свое искусство, он должен был сдаться.

Залитая солнцем белая поверхность прерии слепила глаза, и разобрать что-нибудь было невозможно.