В моей деревне был один очень хороший, старый, добрый человек. Все любили его, он был таким простым и таким невинным, хотя ему было за восемьдесят. А рядом с моей деревней протекала река. Он устроил себе на реке особое место, где он принимал свои омовения. Насколько каждый в деревне мог вспомнить, всегда его видели там, день за днем, год за годом; дождливый ли сезон, лето, зима - не имеет значения; здоров ли он или болен - не имеет значения. Он был там точно в пять часов утра, на своем месте. А это было самое глубокое место на реке, поэтому обычно туда никто не ходил, и оно было довольно далеко.

Люди обычно ходили на реку; она была всего в ста метрах от моего дома, но то место было на расстоянии двух миль. И поскольку наши холмы подходили близко к реке, нужно было преодолеть одну гору, потом другую, потом только вы достигали того места. Но то было прекрасное место. Когда я осознал это, я стал ходить туда. И мы немедленно стали друзьями, поскольку... вы знаете меня, что я за человек. Если он собирался быть там в пять, то я приходил туда в три. Один день, два дня, три дня... Он сказал: «В чем дело? Ты решил победить меня?»

Я сказал: «Нет. В этом нет смысла, но я собираюсь сюда в три - точно так же, как вы решили быть здесь в пять».

Он спросил: «Умеешь ли ты плавать?»

Я сказал: «Не знаю, но вам не нужно беспокоиться. Если кто-то умеет плавать, то и я смогу. Если вы умеете, тогда в чем проблема? Одно точно: плавание доступно человеку, этого достаточно. Самое большее, я могу утонуть - так что же? Однажды умрет каждый. Это не имеет значения».

Он сказал: «Ты опасен. Я научу тебя плавать».

Я ответил: «Нет». Я сказал ему: «Вы просто сидите здесь, а я прыгну. Не пытайтесь спасать меня; даже если я буду звать вас, не слушайте меня».

Он сказал: «Что же ты за ребенок? Ты будешь кричать: "Спасите меня", - а я не спасу тебя?»

Я сказал: «Да. Я не буду кричать. Я просто сделаю все абсолютно уверенно. Может быть, когда я буду тонуть, умирать или задыхаться или когда вода попадет мне в нос или рот, я закричу: "Спасите меня", - но я хочу, чтобы было ясно: я не хочу, чтобы в этом случае меня кто-либо спасал. Или я узнаю, что такое плавание, или я утону, узнав, что плавание не для меня».

И до того, как он смог бы меня остановить, я прыгнул. Конечно, я два или три раза скрывался под водой и поднимался на поверхность. А он стоял там, на берегу, ожидая, так что, если бы я позвал его... но я просто махал руками и не собирался его звать. Три или четыре раза я скрывался под водой, поднимался на поверхность, разбрасывал руки наугад, ведь у меня не было понятия, как плавать, - но что делать? Когда вы тонете, вы используете все способы, какие только возможны. И в течение пяти минут я освоил это дело.

Я вернулся и сказал ему: «Вы предлагали учить меня тому, что я смог освоить в течение пяти минут? Мне просто нужно было рискнуть, и дать себе отчет в том, что, самое большее, это может означать смерть».

Плавание - это сноровка, это не искусство, которому нужно учиться. Вас просто нужно бросить в воду. Вы обязательно начнете бултыхаться и двигать руками и ногами, и вскоре вы заметите, что если вы разбрасываете руки и ноги гармонично, синхронно, то вода сама держит вас.

Я сказал этому старому человеку: «Я видел мертвые тела, плывущие по реке. Если мертвый человек может плавать, не хотите ли вы сказать, что я живой и не смогу? Даже мертвые знают, как это делается». В дождливый сезон, во время паводка, много раз так случалось, что целые деревни заливало водой, - многие люди, мертвые тела, мертвые животные проплывали по реке. Поэтому я сказал: «Даже мертвые люди плывут, и быстро. А я живой, поэтому дайте мне шанс выучиться самому, мне кажется, что это всего лишь сноровка. Какое искусство может быть здесь? Это не мастерство или какое-то трудное для понимания искусство. Все, что я вижу, это то, что люди разбрасывают свои руки, - и я могу разбрасывать свои».

Вы должны запомнить: наблюдение - это не какое-то искусство, какое-то умение, нет; это сноровка. Все, что вы должны запомнить, - это не тонуть в реке, которая протекает внутри вас. А как вы тонете в ней? Вы тонете, если, так или иначе, становитесь активными.

Если вы остаетесь неактивными, не делаете ничего... просто наблюдаете: «Я не предполагаю делать что-либо, приходит гнев, пусть проходит. До свидания». Если приходит какая-то мысль, хорошая или плохая, она вас не беспокоит. Вы просто наблюдаете, ничего не называете по именам, не порицаете, ведь все это действия.

Действие вводит вас в ум. Бездействие выводит вас из ума. Действие - это мост между вами и умом; при бездействии этот мост отбрасывается, и вы стоите совершенно одни.

И в тот момент, когда вы не активны, ни в чем не участвуете, возникает переживание чуда.

Это ваше участие дает жизнь уму — его мыслям, чувствам, эмоциям - это ваше участие дает ему жизнь.

Когда вы не участвуете, они просто рассеиваются, оставляя чистую пустоту: вы одни, в вашей предельной уединенности.

Время остановилось. Когда останавливается ум, останавливается и время. И впервые в жизни вы видите того, кто смотрит, вы наблюдаете наблюдателя.

Вы начинаете осознавать осознанность, и именно в этом и есть вся религия.

Но вы должны помнить четвертое. Трех разделений, сделанных тремя различными группами людей в мире, недостаточно, вам нужно четвертое.

И это четвертое просто — наблюдательность, внимательность, бдительность.

23 ноября 1984

Бхагаван, если не будет Бога, не будет дьявола, то какой вообще смысл в религии? Нужна ли религия санньясинам?

Религия не имеет ничего общего с Богом, дьяволом, небом и адом.

Нужно понять слово «религия». Слово это значительно: оно означает объединение вместе разрозненных частей таким образом, чтобы эти части больше не были частями, но стали целым. Корень слова религия таков: объединение вместе разрозненных частей таким образом, чтобы часть больше не являлась частью, но стала целым. В этом объединении каждая часть становится целым.

Каждая часть по отдельности мертва; соединенные вместе, они дают новое качество, качество целого. Внести это новое качество в вашу жизнь и есть цель религии.

Религия не имеет ничего общего с Богом или дьяволом. Но то, как религии действовали в мире, привело к изменению ее качества целостности, самой ее ткани, и это вместо того, чтобы сделать ее наукой объединения, стремящейся из человека разрозненного сделать человека цельного. Обычно вас много, толпа. Нужно переплавить эту толпу в одно целое, так чтобы все в вас начало функционировать гармонично, без конфликта, без разделения, без борьбы, когда ничто не выше, ничто не ниже... вы просто одно гармоничное целое.

Религии всего мира помогли человечеству забыть само значение этого слова.

Они против цельного человека, поскольку цельный человек не нуждается в Боге, не нуждается в священнике, не нуждается в церкви.

Цельному человеку достаточно самого себя. Он целый.

И для меня это делает его святым - ведь он целый (holy - святой, whole - целый).

Он настолько исполнен, настолько завершен, настолько удовлетворен, что нет никакой психологической потребности в фигуре отца, Бога, который где-то на небесах заботится о вас.

Он настолько блажен в данном мгновении, что не удастся заставить его бояться завтрашнего дня. Завтра не существует для цельного человека. Все лишь в этом мгновении - нет ничего ни вчера, ни завтра.

Цельным человеком нельзя манипулировать с помощью таких по-детски глупых стратегий: если ты сделаешь это, - достигнешь небес и всех удовольствий там; если ты сделаешь то, - попадешь в ад и будешь страдать вечно.