В 1662 г. в Хартфорде у молодой женщины по имени Энн Коул начались припадки, во время которых она то городила всякую чепуху, то говорила на голландском языке, которого она не знала, хотя среди ее соседей были и голландцы. «Некоторые достойные люди» записали ее бред, перевели на английский, и выяснилось, что девушка обвиняет какую-то молодую голландку и «низкую невежественную женщину» по имени матушка Гринсмит, которая уже сидела в тюрьме по подозрению в ведовстве. Голландку благодаря вмешательству родственника, могущественного губернатора Стайвезента из Нью-Амстердама (Нью-Йорк), оправдали; матушке Гринсмит предъявили перевод в качестве неоспоримого доказательства ее вины, и она созналась, что «вступала в сношения с дьяволом». Инкриз Мафер продолжает:

На основании этого признания ее и казнили, а заодно и ее мужа, хотя тот и отрицал свою вину до самого конца. Как только ее повесили, Энн Коул «поправилась и жила в добром здравии много лет».

Другой примечательный ведовской процесс произошел в Гротоне в 1671 г., и снова в дело оказалась замешана полубезумная девушка-подросток, шестнадцатилетняя Элизабет Кнап.

Позднее, не шевеля ни языком, ни губами, она производила странные звуки, оскорбляя священника. «Иногда во время припадков она кричала, что некая женщина (соседка) является ей и причиняет эти страдания». Однако женщина, на которую пало это подозрение, пользовалась большим уважением в округе и сумела найти достаточно свидетелей в свою защиту. Элизабет Кнап затем поправилась и предположила, что ее донимал сам дьявол в облике порядочного человека. Преподобный Сэмюэл Уиллард, который позднее будет фигурировать в Салемском процессе, был в то время пастором в Гротоне и отметил этот случай одержимости (Инкриз Мафер напечатал о нем в «Американских чудесах Христа»). Возможно, именно происшествие с Элизабет объясняет скептицизм Уилларда в деле 1692 г., так как ее поведение сильно напоминало поведение Мерси Шорт и в самом деле послужило примером для подражания девочкам из Салема.

В общей сложности в Коннектикуте с 1647 по 1662 г. за ведовство совершенно точно повесили девять человек и еще двоих казнили за какие-то сходные проступки, среди казненных было девять женщин и двое мужчин.

Маргарет Джонс, которая применяла простейшие снадобья для лечения больных, повесили 15 июня 1648 г. в Бостоне. «Ее заподозрили отчасти потому, что… когда она поссорилась с соседями, с теми стали приключаться разные неприятности». Женщину обвинили в том, что она якобы насылала порчу на детей, а когда ее обыскали, то нашли ведьмин знак, «сосок, припухший, как будто его совсем недавно сосали». Вскоре после этого в Дорчестере казнили некую миссис Лейк. В 1651 г. пуритане посвятили целый день молитвам, чтобы выяснить, «насколько сатана силен среди нас в отношении ведовства». На следующий год в Ипсвиче Джон Бредстрит был обвинен в «близком знакомстве с дьяволом». В качестве наказания был определен штраф в 20 фунтов или порка кнутом. В том же году (1652) Бостонский суд решил, что Хью Парсонс из Спрингфилда «по закону не виновен в ведовстве», но его жена была осуждена. В Кембридже некую миссис Кендал судили за то, что она заворожила маленького ребенка, отчего тот умер. Нянька, которая ходила за младенцем, подтвердила, что миссис Кендал качала ребенка на руках и вообще уделяла ему много внимания, но после этого младенец изменился в цвете и умер. Родителей ребенка даже не вызвали в суд, хотя они позднее подтвердили, что тот умер от переохлаждения из-за небрежности няньки, оставившей его без присмотра. Когда это выяснилось, нянька уже сидела в тюрьме за прелюбодейство; там она и умерла, после чего и разгорелся скандал.

В 1656 г. в Салеме обвинили в ведовстве миссис Хиббинс, пользовавшуюся всеобщим уважением вдову, сестру губернатора Ричарда Беллингама, которую и повесили 19 июня. Некто Джошуа Скоттоу вступился за нее и дал в суде показания в ее пользу; судьи сочли его поступок оскорбительным для себя и заставили смелого свидетеля принести публичные извинения.

В последующие два десятилетия (1660-1680) суды чаще всего отказывались рассматривать дела о ведовстве; угли некогда большого костра почти совсем уже остыли, когда девочки и судьи из Салема раздули из них яркое пламя. К примеру, в 1673 г. в Бостоне судьи объявили Юнис Коул «по закону виновной» в совокуплениях с дьяволом и ограничились тем, что изгнали женщину за пределы юрисдикции Бостона. В 1674 г. в Салеме судья вынес предупреждение Кристоферу Брауну за то, что тот вел беседы с дьяволом. В 1680 г. в Ипсвиче некая Маргарет Рид просто не явилась в суд отвечать на обвинения, судя по всему, никто не предпринимал мер, чтобы ее задержать. Тетушка Гловер, иммигрантка из Ирландии, была последней женщиной, повешенной в Бостоне за ведовство: казнь состоялась 15 ноября 1688 г.

Одно из позднейших дел (1679) началось из-за полтергейста, который поселился в доме Уильяма Морса в Ньюбери: некоего матроса по имени Калеб Пауэлл подозревали в том, что он вызвал все эти возмущения при помощи ведовства, однако суд отпустил его, заставив оплатить издержки, а вот миссис Элизабет Морс признали виновной; однако приговор не был приведен в исполнение, а еще через год женщину выпустили из бостонской тюрьмы, где она находилась все это время.

После Салемских процессов люди, казалось, устыдились собственной глупой доверчивости, и дела о ведовстве пошли на убыль. Последний в Массачусетсе суд над ведьмой можно рассматривать как своего рода похмелье после Салема: в 1693 г. Сара Пост из Андовера была признана невиновной в «заключении договора с дьяволом, а также в том, что поставила подпись в его книге».

За исключением двух описанных здесь процессов, мания преследования ведовства в XVII в. обошла Нью-Йорк стороной. Когда суды над ведьмами шли в Салеме, Нью-Йорк стал убежищем для тех, кому удалось бежать из колонии Массачусетс-Бей. Здесь гостеприимно принимали беженцев Натаниеля Гари и его жену, Филиппа и Мэри Инглиш, которые даже были представлены губернатору Бенджамину Флетчеру. Возможно, именно присутствие маленькой колонии изгнанников побудило Джозефа Дадли, который жил в Нью-Йорке с момента своей отставки с поста вице-губернатора Массачусетса в 1689 г., уговорить голландских священников Нью-Йорка послать губернатору Бостона сэру Уильяму Фипсу доклад о шаткости спектрального доказательства, используемого против ведьм.

Главной причиной, почему мания ведовства практически не затронула Нью-Йорк, Джордж Линкольн Берр считает голландское влияние, указывая при этом на целую плеяду голландских мыслителей — Иоганн Вейер, Иоганн Гревий, Бальтазар Беккер, — которые противостояли охоте на ведьм в своей стране, благодаря чему Голландия после 1610 г. не знала ведовских процессов.