На рассвете я еще раза три чуть не погрузился в сон, но клянусь (и вспоминая это я до сих пор не в силах понять что же это было тогда в Биг Суре) мальчишка как-то каждый раз умудрялся топнуть в самый момент засыпания и я немедленно просыпался в свой кошмар, который строго говоря и есть явленный мне кошмар всех миров, и я в полной мере это заслужил всей этой беспечной болтовней о страдании в своих книгах.

Книги, фиги, после этой истории мне больше всего захотелось, если выкарабкаюсь, пойти работать на мельницу и заткнуть наконец свою пасть.

Самое страшное – это рассвет, когда в призрачном лунном тумане вдруг начинают перекликаться совы – А еще хуже рассвета утро, яркое солнце ослепительно ПЯЛИТСЯ на мою боль, наращивая яркость, жар, безумие и нервотрепку – Ярким солнечным воскресным утром я ношусь туда-сюда по долине со спальником подмышкой в безнадежном поиске где бы поспать – Отыскав подходящее место у тропы я тут же соображаю, что здесь меня могут застукать туристы – В высокой траве возле ручья слишком мрачно, типа как у Хемингуэя тенистая сторона болота где «рыбалка была бы трагичнее» – Во всех укромных уголках таятся злые силы и гонят меня прочь – Я загнанно брожу по всему каньону со спальником подмышкой и плачу: «Что же со мной такое? как же мир может быть таким?»

Или я не человек и не старался как мог, как все? не старался никому не причинять боль, не проклинать равнодушные небеса? – Слова которые я изучал всю жизнь вдруг дошли до меня во всей своей серьезной и безошибочной смертельности, и никогда уже не быть мне «счастливым поэтом», «поющим» «о смерти» и прочих романтических вещах, «Иди и уткнись в персть, ты, со своим миллиардолетним прахом, вот тебе миллиард частиц праха, вытряси его из своего шейкера» – И вся зеленая природа каньона машет мне на утреннем солнце пригласительным жестом жестокого идиота.

Вернувшись к спящим и глядя на них дикими глазами как мой брат однажды смотрел в темноте на меня в колыбели, я ощущаю не только зависть но бесчеловечно одинокую изоляцию от их простых спящих душ – «Они же похожи на мертвецов! – горюю я в своем каньоне. – Сон есть смерть, все есть смерть!»

Самый ужасный миг это когда все проснулись и копошатся готовя суетливый завтрак, а я говорю Дэйву что не могу здесь оставаться ни минуты и он должен немедленно везти нас в город, «Ну ладно хотя я бы с удовольствием остался на недельку да и Романа тоже» – «Отвези и возвращайся» – «Ну не знаю как вообще Монсанто понравится что мы тут уже насорили, надо бы вырыть яму для мусора и все туда свалить» – Билли вызывается это сделать но вместо мусорной ямы у нее получается аккуратненькая могилка под гробик – Даже Дэйв Уэйн смаргивает при виде этого – Как раз точь-в-точь для мертвого Эллиотика, Дэйву это тоже приходит в голову, я вижу по глазам – Все мы читали Фрейда и кое-что в этом смыслим – Тем более Эллиотик все утро хныкал и дважды уже был бит причем каждый раз заканчивалось ревом и криками Билли что она больше не может и покончит с собой -

И Романа это замечает, аккуратная ямка 3 на 4 фута, как раз под детский гробик – Я в таком ужасе что хватаю лопату и хочу закидать яму мусором чтобы как-то поломать впечатление но Эллиотик с визгом цепляется за лопату и не пускает меня к яме – Так что Билли сама подходит и начинает заполнять яму мусором но затем смотрит на меня со значением (нет, порой она нарочно стремилась свести меня с ума): «Хочешь закончить сам?» – «В каком смысле?» – «Землей закидать, отдать почести» – «Какие еще почести!» – «Ну я сказала что выкопаю яму и покидаю туда мусор, не хочешь продолжить?» – Дэйв Уэйн наблюдает с интересом, он тоже усматривает тут что-то не то, что-то холодное и пугающее – «Хорошо, – говорю, – я закидаю землей и притопчу», – но стоит мне начать как Эллиот заводит: «НЕТ нет нет нет нет!» («О Господи, рыбьи-то кости тоже тут в яме», – понимаю я) – «Какого черта он не подпускает меня к яме! зачем ты вырыла ее в виде могилы?» – кричу я наконец – Но Билли только молча улыбается с той стороны могилы, с лопатой в руке, ребенок орет и цепляется за лопату, загораживает мне путь, отталкивает своими ручонками – Ничего не понимаю – Когда я берусь за лопату он визжит так будто я собираюсь похоронить Билли а то и его самого – «Что с этим ребенком, он что кретин?» – кричу я.

С той же спокойной улыбкой Билли говорит: «Ах ты невротик гребаный!»

Я просто свирепею, закидываю мусор землей, утаптываю и говорю: «К черту все это безумие!»

Я свирепею, топаю на крыльцо, бросаюсь в полотняный шезлонг и закрываю глаза – Дэйв Уэйн говорит что пойдет прогуляться по каньону а к его возвращению девочки как раз все соберут и поедем – Дэйв уходит, женщины занимаются уборкой, ребенок спит а я безнадежно и бесповоротно измотанный сажусь на солнце и закрываю глаза: и золотой роящийся покой Рая почиет на веках моих – Верной рукой опускается на меня благословение столь же огромное сколь благотворное, т. е. бесконечное – Я засыпаю.

Я засыпаю странно, сцепив руки на затылке будто просто сел и задумался, и в такой позе сплю, а проснувшись тут же понимаю что обе сидят позади в полной тишине – Когда я садился они мыли пол, а теперь сидят друг против дружки, не говоря ни слова – Оборачиваюсь и вижу их – С этой минуты благословенное спокойствие нисходит на меня – Все смыто – Я опять совершенно нормален – Дэйв Уэйн гуляет по дороге, любуется лугами и цветами – Я сижу улыбаясь на солнце, снова поют птицы, снова все хорошо.

До сих пор ничего не понимаю.

И более всего не понимаю я волшебность молчания женщин и спящего мальчика и Дэйва Уэйна в лугах – Просто золотая волна добра разлилась во всем моем теле и мозгу – От темной пытки остались лишь воспоминания – Я знаю как отсюда выбраться, мы поедем в город, я провожу Билли домой, попрощаюсь с ней как следует, она не покончит с собой и не совершит никаких глупостей, она забудет меня, станет жить дальше, и Романа станет жить дальше, и старина Дэйв как-нибудь продержится, я прощу им все и все объясню (что я в данный момент и делаю) – И Коди, и Джордж Басо, и вороной МакЛир, и совершенно звездный Фэган, все они будут как-то жить, каждый по-своему – Я поживу несколько дней у Монсанто, он будет улыбаться и учить меня быть некоторое время счастливым, мы будем пить сухое вино, а не сладкое, проводить тихие вечера у него дома – Придет Артур Ма и будет тихо рисовать сидя рядом – Монсанто скажет: «Вот собственно и все, не напрягайся, все в порядке, не принимай близко к сердцу, все и так достаточно плохо без погружения в воображаемые умозаключения, сам же всегда говорил» – Я куплю билет и цветочным днем распрощаюсь с Сан-Франциско и поеду домой по осенней Америке и все будет так, как в начале – Простая золотая вечность снизойдет на всех – Ничего никогда не было – Даже этого – Св. Каролина Морей пойдет златая своей дорогой – Маленький мальчик вырастет и станет большим человеком – Будут прощания и улыбки – Мама будет радостно ждать меня – Угол двора где похоронен Тайк превратится в душистую усыпальницу, делая мой дом как-то еще домашнее – Ласковыми весенними ночами я буду стоять во дворе под звездами – Из всего в конце концов получится что-нибудь хорошее – И все будет золотым и вечным, вот так – Ни слова больше.