Избыточность журналистов состоит главным образом в том, что они распространяют абсолютно избыточную информацию. Посмотрим на газетные заголовки: «Марии Ивановне уже тридцать шесть, поэтому она дура», «Перед смертью труп долго вонял», «Безногий слепой юноша пытался уклониться от армии симулируя энурез», «Проститутка подавилась презервативом. Труп сожгли в крематории», «Мужчина задохнулся от вони. Дезодорант не помог». Отдельной строкой идут интимные подробности жизни знаменитостей. Кто кому «дал», кто у кого «взял», кто куда «дал», кто, кого, и за что трогал и что при этом говорил, и каковыми ожидаются дальнейшие отношения. Иногда к «сенсационным репортажам» прилагаются фотографии сделанные фотографами-паппараци — настоящими профессионалами, причем далеко не только как фотографы, представителями опасной, но совершенно ненужной и избыточной профессии. При всем к ним уважении, трудно найти хотя бы одну сделанную ими фотографию имеющую реальную информационную ценность, вид той или иной знаменитости запечатленной в необычной ситуации такой не может являться в принципе. Массы, впрочем, именно на это и ведутся, им кажется, что если публикуют такое, то могут опубликовать всё. Но в том-то и дело, что всего опубликовать не могут. Ибо для того чтоб опубликовать, нужно иметь неизбыточную информацию, которой нет. Что опубликовать? Да хотя бы две вещи: а) у кого самые большие деньги, б) как этот обладатель распоряжается своими деньгами. Это и есть вся информация, остальное вообще можно не публиковать, остальное — следствия, имеющее бесконечно низкую информационную стоимость по сравнению с ответом на два поставленных вопроса.

Что касается мужчин, то их первыми профессиями были добывание продуктов питания и защита родного очага. Действительно, образ пахаря, воина и интеллектуала сейчас не в моде, сейчас другие герои, вот почему журналистам и отдали «монополию на древность». Но оба этих занятия в идеальной (читай — изначальной) форме подразумевают полное отсутствие морали по отношению к субъекту, например к зверю которого хочешь убить, чтобы потом в пещере у костра им полакомиться. Или к субъекту враждебного племени. Человек, даже первобытный, был значительно слабее большинства животных на которых ему приходилось охотиться, поэтому победить можно было только нестандартными по тем временам приемами. Охотник, по отношению к животному должен был вести себя как шпион, искуситель и провокатор, причем самого гнусного пошиба. Медведь или кабан сильнее? А мы выроем яму. Медведь обходит яму? А мы прикроем ее ветками-листьями. Упав в яму зверь не сразу умирает? Ну что ж, можно натыкать на дно заточенные колья. Вот что придумали первые арийские интеллектуалы. Можно не сомневаться, что все т. н. «отрицательные качества» человеко-особей, как-то подлость, обман, жадность, скрытность, закладывались именно в охотничий период. Тогда они обеспечили вначале выживание, а позже доминирование, и резонно предположить, что в моменты деградации все должно пойти обратным путем: вначале добровольный отказ от доминирования, а затем и добровольный отказ от выживания. От первого белые уже почти отказались, на очереди второй этап. Мы видим, как спокойно они реагируют когда межвидовые гибриды устраивают терракты в их городах или захватывают заложников. О чем говорит такое спокойствие? Да о том, что арийские бессознательные массы психологически готовы встретить свой конец, а нарочитая их веселость — есть всего лишь защитная реакция и радость что время собственного исчезновения опять откладывается. Та же самая картина наблюдалась в годы наиболее масштабного сталинского террора. Смех заполнял улицы городов, из развешанных всюду громкоговорителей неслась исключительно позитивная информация и музыка, в парках гремели военные оркестры, в кинопрокат одна за одной выходили развеселые комедии… И в это же время комплектовались этапы из заключенных осужденных почти всегда за надуманные преступления, вроде опоздания на работу или кражи несколько колосков с колхозного поля (альтернативой спасения от голода, было, например, сожрать своего ребенка, за это, правда, тоже предусматривалась уголовная ответственность). Выносился типовой приговор «десять лет без права переписки», это означало, что осужденный отправится на строительство очередного секретного объекта откуда уже не вернется, дабы не создавать утечку информации.

Деградация белых стала очевидной тогда, когда они добровольно отказались от статуса «звеньев», предпочитая идти в «связи», т. е. в никуда. Чему удивляться, если белые в массе своей стремятся не в инженеры или в военные, но предпочитают заниматься посредничеством, которое почти всегда избыточно. Так они отказываются от своей сущности. Брокеры, дилеры, маклеры, риэлторы, аудиторы, трейдеры, менеджеры (они, кажется, скоро станут чем-то вроде пролетариата, такая же безликая масса, не имеющая никаких ценностей и готовая продать что угодно и кому угодно). Само собой, при таких раскладах никаких шансов у арийской расы нет, а «священная расовая война» существующая пусть в честных, но все же недалеких мозгах молодежи, часто стремящейся занять обозначенные нами избыточные ниши, выглядит совсем уж виртуальным фантомом. Чем будет вестись эта война? Ноутбуками? Или может быть мобильными телефонами? Ножиками для порезки бумаги? Дыроколами? Интересно, что будет с черным, если в него кинуть 50-граммовым мобильным телефоном сконструированным жёлтыми? Или может война будет вестись акциями или другими ценными бумагами, сегодня стоящими тысячи, а завтра благодаря серии махинаций обесцененными в ноль? Здесь вспоминается как гомосеки то ли Москвы, то ли Петербурга, протестовали против призыва в армию, бросая в здание военкомата пудреницы и пластмассовые корпуса от использованной помады. Это, видимо, было их «сексуальной битвой», которую, как вы сами понимаете, они вчистую проиграли. В нашем случае будет то же самое, впрочем, думаю, даже до «битвы» дело может не дойти.

Представим себе ситуацию. Нашу планету постигает глобальная катастрофа. Выжить удается только нескольким тысячам белых интеллектуалов в пещерах на юге Новой Зеландии и незначительным остаткам флоры и фауны. Они сохраняют часть знаний частично передавая их потомкам. Но ненужные знания имеют свойство теряться. Остается только то, что нужно. В течение тысяч лет люди размножаются, постепенно заселяя вместе с флорой и фауной материки и острова. О нашей цивилизации у них сохранились самые смутные сведения, в основном сводящиеся к тому, что мы были и были не глупее их. И вот однажды, занимаясь археологическими раскопками на территории нынешнего Казахстана, они обнаруживают совершенно необъяснимую картину. Остатки первобытных юрт и следы самого примитивного уклада жизни соседствуют с сохранившимися деталями космических кораблей, ракетоносителей, стартовыми площадками и ядерными полигонами. Ученые не могут понять, как племена не умевшие читать и писать, разводившие огонь ударом камня о камень, могли построить такое? Причем без всяких следов наличия промышленности! Выдвигаются разные версии, но все склоняются к тому, что ракеты, и ядерные полигоны, оставили посещавшие нашу планету инопланетяне, в то время как ее саму населяли полупервобытные племена скотоводов. Скорее всего, эти инопланетяне и двигали ту погибшую цивилизацию, а может именно они и организовали глобальную катастрофу, возможно вследствие бунта первобытных племен.[194]