«А может, зря комбинат продаю? – меланхолично подумал господин Гусев. – Вон из отдела кадров доложили, что сразу двадцать молодых парней с неделю назад пришли на работу устраиваться. Значит, верит молодежь!»
В принципе по регламенту встречи Игорь теперь должен был отдать копии договора юристам. И именно чтобы этого не произошло, на входе в зал появился Сергей Шрамов, слегка похожий на фотомодель, только без голубого оттенка. Он громко кашлянул, привлекая всеобщее внимание, и как ни в чем не бывало отвалил.
Однако начальник брокерской конторы «Семь слонов» Виталий Ефремович, узрев того самого легендарного Храма здесь и сейчас, очень разволновался. Прям-таки худо стало Виталию Ефремовичу, прям-таки вавка в голове образовалась. И, забыв про все остальное и даже про приличия, главный брокер резким движением руки ринул вслед за испарившейся ненавистной личностью всю охрану скопом. Что создало определенную сутолоку, потому что охраны было немерено.
Чтобы охраны было много, настоял мистер Смит. Ведь он должен был сегодня же незаконно отсыпать аж два лимона наликом! Для него это были безумные деньги. Просто он никогда раньше не работал в России.
– «Ништяк», я – «Лесоповал». Удаляюсь от объекта! – торопясь переставлять ноги, сообщил ситуацию Сергей Антону.
Антон глупо заржал. И тут же миниатюрный динамик неслышно для окружающих зачавкал в ухе разнежившегося в окружении симпатичных журналисточек Филипса:
– «Баланда»! Ха-ха-ха! Ну и позывной! Я – «Кумар». Ха-ха-ха! Приступить к раздаче орденов! Ха-ха-ха! – и далее зарядил в эфир совсем уж бессмыслицу: – Позови меня в дурь светлую! Банзай!!!
– Вас понял! – непонятно к кому обращаясь, громко вякнул Филипс. Чем очень перепугал ближайшую журналисточку. Как бы заглаживая вину, Филипс протянул ей магнитофонную кассету. И, кося под ненашего, объяснил: – Халява, плиз!
Услышав волшебное слово «халява», девушка чуть не оторвала кассету с руками. А Филипс включил на полную громкость задвинутый в молодежный рюкзачок магнитофон и пошел одаривать одного за другим представителей прессы:
– Халява, плиз! Халява, плиз! Халява, плиз!..
На каждой из кассет было записано то же самое, что сейчас вешал магнитофон. А из магнитофона неслось убийственное:
«…Директору комбината нужно и тем, кто его за ниточки дергает, – журчал механический голос покойника майора. – Они завод американцам надумали продать. И по официальным бумагам сумма выходит вроде бы нормальная – при нынешней-то криминогенной обстановке в районе. Да только вот она у меня где – криминогенная обстановка! В кулаке! Сделаю чик-чирик, и завтра старушки смогут в сберкассу за пенсией посреди ночи шастать. А тут ты появляешься, начинаешь палки в колеса совать.
– В натуре, выходит, часть лавэ пронырливые америкашки вручат директору в кожаном саквояже?
– Три четверти на пока забронированный счет. Столько, на сколько завод реально больше весит. Черным налом еще пару лимонов на мелкие расходы. А тут ты появился и ужом в жопу пролезть норовишь!..»
После торжественного подписания документов в конференц-зале предполагалась пресс-конференция. И американцем Смитом была даже вызубрена речь, в которой рабочим обещались манна небесная и бесплатные обеды. Только после прозвучавшего с кассеты откровения никому уже были не интересны обманки мистера Смита.
И ведь пресечь хулиганские действия Филипса было некому. Вся охрана где-то по этажам пышной гостиницы гонялась за Шрамом. И настолько интересные вещи сообщал присутствующим магнитофонный голос, что пресса забыла и даже начхала на фуршет. А договаривающиеся стороны прощелкали клювом исчезновение из конференц-зала Ридикюля с папкой подписанных документов.
То есть теперь у Сергея, кроме симпатий пролетариата, появились и юридические, пусть и очень спорные, права на комбинат. Теперь Сергею было с чем стучаться в высокие мореные чиновничьи двери, было ради чего пужать чиновничью братию эрмитажной легендой.
Кто еще хоть как-то контролировал ситуацию, так это Виталий Ефремович. Почти с применением силы отняв у растерянного мистера Смита латунный ключик, директор брокерской конторы шмыгнул вон из зала и впрыгнул в лифт. Лифт поехал вниз медленней, чем тает мороженое.
Общий расклад, ради которого Виталий Ефремович завязал быковать и обернулся «честным» брокером, был таков. Гусев открыл фирму «Семь слонов», где он был учредителем, а Виталий Ефремович – директором. Бабки скопом со счетов комбината перегонялись в «Семь слонов» по щадящим кредитным договорам. На эти бабки за гроши скупались акции у работяг. И когда «Семь слонов» скопила двадцать один процент, нашедший заокеанских покупателей и имеющий тридцать процентов Гусев отбыл в Испанию, где и получил черными три четверти реальной стоимости комбината. Пока на заблокированный до конца сделки счет. Легально же светилась только последняя четверть денег, а столь низкая цена Виршевского нефтеперерабатывающего оправдывалась криминальными буднями Виршей.
Виталии Ефремович за свои труды должен был получить два зеленых лимона. Он состриг бы и больше, но внешне шибкая рохля Гусь оказался малым не промах. И в какие-то моменты Ефремыч даже начинал реально дрейфить, что Гусев сам его кинет.
Сквозь стеклянную стенку опускающегося лифта брокер понаблюдал за мечущимися по этажам верными ему охранниками… Наконец, к великому облегчению, доехал. Выпрыгнул на первом этаже и подскочил к камере хранения.
– Пожалуйста, побыстрее! – дерганый Виталий Ефремович протянул ключ лакею в ливрее.
Могло получиться так, что неправедный быкоброкер отвалит с незаработанными деньгами. Могло получиться так, что останутся наказанными только гендиректор комбината и мистер Смит. Но не получилось. В последние дни директор брокерской конторы «Семь слонов» был очень осторожен, даже с бабами чуть ли не в бронежилете трахался, а тут маху дал.
Если бы Виталий Ефремович был не так заморочен произошедшим в конференц-зале и внимательней следил за действиями лакея, он бы обнаружил, что вместо чемоданчика из тридцатой, как указано на брелоке при ключике, ячейки ему достался баул из девятнадцатой.
Не сказав «спасибо», Виталий Ефремович схватил чемоданчик и поковылял на выход. Поспешно, будто зад скипидаром намазан. А потный от страха лакей скосил глаза вниз под прилавок, где уютно разлегся мужчина среднего роста с внушительным пистолетом наголо. Немного утолщенный на кончике шнобель и серая сталь во взгляде.
– Я все правильно сделал? – заискивающе промямлил лакей.
– Ты вообще молоток. Откуда такие только берутся? – распрямился в полный рост Сергей, весь такой циничный и авантажный, вынул из потной ладони лакея ключик, сам без скрипа открыл тридцатый ящик и забрал оттуда чемодан с не занесенными ни в чью налоговую декларацию долларами.
Ничего от бизнеса, это была очень личная месть. Даже скудных сведений от сплетницы Эпифани хватило Шраму, чтобы просечь – он столкнулся с самым запредельным забиванием болта на понятия. Ради зелени бычара опустился до того, что лег под барыгу. Этот вроде бы беспощадный противник – Виталий Ефремович, оказывается, не крышевал, а шустрил под Эдуардом Александровичем Гусевым. Бычаре – бычье попадалово.
Пистолет Сергей убрал в карман, но погрозил лакею, дескать, я со ста метров белку в глаз бью. Лакей сделал рожу, дескать, вы меня не знаете и я вас не знаю. За что тут же на месте получил от Шрама премию в сто баксов.
– «Ништяк», я – «Лесоповал», – скомандовал Шрам в кулак. – Всем отбой. Уходим!
А Виталий Ефремович чесал на выход, смакуя горький мед победы. Увы и ах, правда с криминалом в Виршах всплыла на всенародное обозрение, как дохлая кошка в пруду. Но зато договор подписан и бабки получены. И кроме того, этот гнусный, ненавистный неуловимый Храм наконец вляпался дальше некуда – выходы из «Невского Паласа» перекрыты верными людьми.
Но тут внагляк на пассажирский вход в отель зарулила «девятка» с заляпанными грязью номерами. Штатные отельные охранники, похожие на таксистов пятидесятых годов, и лакеи, похожие на французских маршалов, дрыснули в стороны из-под колес. Как одуревшая курица, кудахтнул в сторону и брокер. Чемодан отлетел прочь, распахнулся и усеял пол старыми газетами. А «жигуль» визгливо притормозил посреди вылизанного с мылом вестибюля, и откуда-то со стороны в него впрыгнул искомый ненавистный Храм.
