– Заперто! – крикнул из-за двери немолодой солидный голос. – Петь, посмотри в первых двух, а соседний я уже проверил.

Снова заныли, загудели под ногами металлические ступеньки. Охранник спустился, но уходить от вагончика не спешил. Сквозь тонкую дверь было слышно, как щелкает зажигалка.

– Те тоже заперты, – подошел Петя. – Непонятка получается, Иваныч. Куда он делся?

– Обошел дом с другой стороны и вышел себе из калитки, – предположил немолодой.

– А зачем он тогда влезал, если ушел? – засомневался Петя.

– Мало ли что? Может, не думал, что в машине сигнализация сработает. А как сработала, испугался и ушел. Надо сказать хозяину, чтобы не ставил машину у нашего забора. Раз он из другого дома, то и нечего ставить, – буркнул Иваныч.

– Наоборот! Это ж для нас бесплатная сигнализация, – возразил Петя. – Смотри, Иваныч, уже второй раз на эту машину попадаются. В тот раз – девчонки и теперь кто-то…

– На кой ты в девочек стрелял, ирод? – перебил его Иваныч.

– Больше не полезут, – отрезал Петя. Судя по голосу, он был молодой и рвался отличиться по службе. – Иваныч, как хочешь, но что-то здесь нечисто. Я давно говорил, что надо нам достать ключи от этих вагончиков.

– А я давно говорил, что дурная голова рукам покоя не дает, – въедливо заметил Иваныч.

– Ногам, – поправил Петя.

– И ногам. И мне не дает покоя твоя дурная голова! Чужая машина загудела, и ты меня тащишь на задворки, а главный вход бросаешь без охраны. Соображай: как машина загудела, мы в минуту прибежали. Если правда кто перелез через забор, он еле-еле успел бы добежать до вагончика, а ведь ему надо еще отмычку подобрать…

Суворова хихикнула. Этих «отмычек» торчало у нее в голове штук шесть.

– Никого там нет, – заключил Иваныч. – Все, возвращаемся.

Настала тишина. Звука шагов Митек не слышал. Охранники все еще стояли за дверью, и это было непонятно: что молча-то стоять и ничего не делать?! Шепчутся, сообразил Блинков-младший. Ну да, он бы тоже шептался, если бы подозревал, что в вагончике кто-то прячется.

В дверной щели промелькнул свет фонарика. Кто-то присвистнул, и голос Иваныча спросил:

– Что там?

Митек уже понял, что там.

– Валька, ты замок не заперла? – зашептал он.

– Нет, только задвижку.

Охранники были близко, и приходилось перешептываться с Валькой на ухо. Блинков-младший все время боялся коснуться ее губами. А Валька не боялась и обслюнявила ему все ухо.

– Значит, капут нам. Он в щель посветил.

– Ну и что? – не поняла Суворова.

– Так щель же широкая! Фонарик насквозь просвечивает. Он увидел, что замок открыт, а задвижка заперта.

– Ну, значит, нас в милицию оттащат, – без особых переживаний сказала Суворова. – Этот Петя вредный, он просто так не отпустит.

С улицы послышались быстрые удаляющиеся шаги. Уходил только один из охранников – понятно, за топором или ломиком. А второй остался караулить.

– Валька, – зашептал Блинков-младший, – а ты можешь тихонечко-тихонечко запереть замок?

– Услышит, – засомневалась Суворова.

– А вдруг не услышит? Мы ничего не теряем.

Суворова молча встала и на ощупь начала пробираться к двери.

– А задвижку открой, – шепнул ей вслед Блинков-младший.

Вальку не было слышно. Она двигалась в полной темноте с кошачьей уверенностью, ухитряясь ни на что не натыкаться. А Иваныч снова защелкал зажигалкой. Звук доносился не из-за двери, а из-за стены, прямо над ухом Блинкова-младшего. Видимо, охранник отошел за вагончик, чтобы ветер не задувал огонек.

Суворова вернулась так же бесшумно, как и ушла.

– Все? – не поверил Блинков-младший.

– Н-ну! Стабильность – признак мастерства, – похвасталась Валька. – У Нинки на платяном шкафу замок в сто раз сложнее, а я его с закрытыми глазами могу отпереть.

Блинков-младший понял, каким путем добыто платье фотомодели, в котором он сейчас щеголял.

– Давай спрячемся в полку, – продолжала Валька.

– Куда?

– Здесь под полками такие сундуки, как в настоящем вагоне. Они откроют, посветят, а нас нет.

– Нашумим, – побоялся Блинков-младший.

И тут в дверь ахнули чем-то тяжелым! Весь вагончик заныл и затрясся! Это служака Петя, подкравшись, чтобы не спугнуть преступника, с размаху засадил в щель ломик. Он уродовал дверь с таким грохотом, что в вагончике можно было хоть танцы устраивать – охранники бы не услышали.

– Прячемся, – сказала Суворова, – привстань, Блинок.

Блинков-младший почувствовал, что полка под ним приподнимается, потом – хлоп! – и Валька пропала. Сгоряча он полез в тот же ящик под полкой. Суворова зашипела и стукнула его по рукам.

А дверь трещала! Щель стала шире, и в ней так и прыгал свет фонарика.

Вытянув руки, Митек вслепую пошел от двери и через два шага наткнулся на перегородку. За ней оказалось точно такое же купе – как в железнодорожном вагоне, только здесь полки были не поперек, а вдоль.

Ящик под полкой был вместительный. Митек юркнул туда и устроился полусидя, оставив полку открытой, как танковый люк.

– Стоп! – вдруг закричал Иваныч. – Ты что имущество ломаешь?! Смотри!

Высунувшись в проход, Блинков-младший увидел, что в щели мечутся лучи уже двух фонариков.

– Черт слепой! Не посмотрел как следует – и сразу ломать! Балясину отогнул! – возмущался Иваныч.

Лучи фонариков перестали прыгать и оба уставились в одно и то же место. Даже Блинков-младший издалека разглядел в щели язычок запертого замка.

– Правда, на замок закрыта, – после долгого молчания признал Петя. – Иваныч, а вдруг, этот, кто там сидит, услышал нас и все переделал: задвижку открыл, замок закрыл?

– Что он услышал, если ты мне на ухо шептал?! И потом, я же тут все время оставался. Он, по-твоему, дух святой – перелетел и закрыл замок без звука?…

На этих словах охранника «дух святой» довольно хрюкнул в своем ящике под полкой.

– Я на тебя докладную записку напишу. Сам сломал, сам и ответишь, – заключил Иваныч. – Пошли отсюда!

– А как же следы? – не унимался служака Петя.

Иваныч молча отошел и снова застучал дубинкой по прутьям ограды. Видимо, у охранников это было привычкой, которую они сами не замечали.

– Иди-ка сюда! – закричал он.

Еще минут пять от ограды слышался Петин оправдывающийся тенорок и гневное бурчание Иваныча. Блинков-младший понял, что старик нашел вторую вмятину на газоне, там, где спрыгнула Суворова. Судя по тону Иваныча, этот второй след доказывал глупость всех подозрений служаки. Наверное, Иваныч решил, что в одном месте злоумышленник влез во двор, а в другом – вылез. Уставший спорить Петя уныло соглашался.

– Митек, я вылезаю, – сказала Валька из своего сундука.

– Погоди, вдруг они проверят на всякий случай?

Суворова громко зевнула.

– Ломать дверь из-за одних подозрений они не станут, а ключей ни у кого нет. Я думаю, эти ключи вообще в Турции. Здесь же турки жили, строители. Как они уехали, в эти вагончики никто не заглядывал.

Она завозилась, хлопнула крышка полки, и вдруг за перегородкой вспыхнул слабенький свет ночника.

– Выключай! – зашипел Блинков-младший.

– Да никто не заметит! – лениво заспорила Суворова.

– Как же не заметит? Видала, какая щель в двери?!

– Ну и что? Холоднокровнее, Блинок! Иди сюда!

Блинков-младший выбрался из ящика и перешел в суворовское купе. Валька сидела на полке, по-турецки подобрав ноги. На голове у нее была бордовая феска с кисточкой на длинном шнуре, а в руке – какая-то кривая палка. Блинков-младший не сразу сообразил, что это курительная трубка с очень длинным чубуком.

– А еще халат есть, шелковый, только прожжен утюгом, – похвастала Суворова, делая вид, что затягивается из трубки. – Говорю тебе, Блинок, сюда после турок никто не заглядывал, я первая. Знаешь, как тут было насвинячено?! Я одних объедков вынесла три пакета, чтоб тараканов не разводить, а остальной мусор по ящикам распихала. Кальсоны есть оранжевые, с перламутровой пуговкой. Хочешь, подарю?