— Ну как?

— Лучше всего, что я видел, — сказал Мазур, не особенно и кривя душой.

— Налей мне еще.

— Охотно. Извини за нескромный вопрос… Ты не в студенческие ли годы подрабатывала? Мастерство чувствуется…

— Да нет, — сказала Беатрис. — Потом уже закончила хорошие курсы. Такой был каприз. Стоило потраченных денег, а?

— Безусловно, — искренне ответил Мазур.

Она разделалась со своим виски и безмятежно сказала:

— Ну, тогда пошли в спальню. Бутылку с закуской захвати.

…Когда примерно через часок они согласно классической традиции (а также практике жизни) лениво курили в постели, прильнувшая к нему Беатрис поинтересовалась:

— А как я тебе в этой роли?

— Выше всяких похвал, — сказал Мазур. — Чертовски хочется надеяться, что сегодняшней ночью не ограничится…

— Будь уверен, — проворковала девушка ему на ухо. — Знаешь, мне порой казалось, что ты на меня смотрел еще и с профессиональным интересом…

— Каюсь, каюсь, — сказал Мазур. — Не совсем моя тема, но хотел бы тебя поснимать… в раскованном виде.

Беатрис лукаво улыбнулась:

— Вполне возможно, у тебя будет такой случай… Я уже делала пару неплохих фотосессий, конечно, исключительно для себя.

— А почему бы не для «Плейбоя»? — спросил Мазур. — Насколько я знаю, там и кинозвезды снимаются. И платят они, я слышал, неплохо.

— Джонни, ты наивная душа… — наигранно горько вздохнула Беатрис. — Может быть, мне иногда и хотелось… Но что понятно и простительно для кинозвезд, мне вышло бы боком. Как только свежий номер попал бы в госдеп…

— А, ну да… — спохватился Мазур. — Я как-то и не подумал… Ну, если выпадет тот самый случай, клянусь ни в какой журнал снимки не отдавать.

— Не сомневаюсь, Джонни… — усмехнулась она с каким-то загадочным видом. — Налей мне немного. Знаешь, что мне в тебе еще нравится? Ты не пытаешься мне вкручивать, будто я лучшая женщина в твоей жизни. Хотя некоторые этим грешат…

— По-моему, самой лучшей женщины в жизни просто не бывает, — сказал Мазур. — Великолепные попадаются, конечно…

— Я такая? — прищурилась Беатрис.

— Ага, — сказал Мазур. — Честное слово.

Душой он на сей раз не кривил, но вот нового в ситуации не оказалось ни капельки — если не о постели. Далеко не первая очаровательная шпионка в его жизни, разве что, пожалуй, нужно признать, искуснее всех прежних…

— Приятно слышать, — сказала Беатрис. — Ну что, вторая серия?

— Вид усталый, но довольный, — прокомментировал Лаврик, закинув ногу на ногу и задумчиво взирая на остатки вчерашнего пиршества. С наигранным сочувствием поинтересовался: — Так и не спал, бедолага, поди?

— Почему, вздремнул немного, когда она ушла, — сказал Мазур.

— Ну и как тебе мисс Швейная Машинка?

— Пробы негде ставить, — кратко прокомментировал Мазур.

— А за артистизм ты бы ей сколько выставил? Знаешь, как в фигурном катании? Когда судьи поднимают таблички с цифрами?

— Я бы в обеих руках поднял пятерки, — сказал Мазур.

— Ну да, с ее-то опытом… Ладно, лирическое отступление на этом закончим — я ж не извращенец, чтобы выспрашивать подробности… Да и натура у меня приземленная. Она ничего интересного не говорила? Касаемо местных дел, своего в них участия и всего такого прочего?

— Ни словечка, — сказал Мазур. — Девочка явно из тех, кто четко умеет разграничивать работу и удовольствие. И не разнежится настолько, чтобы откровенничать о делах с очередным случайным любовником. Разве что…

Он кратенько пересказал то, что Беатрис говорила о своем папаше. Упомянул и о фотосессии.

— Сколько они уже талдычат «если пройдет гладко»… — поморщился Лаврик. — Я все же искренне надеюсь, что ничего у них не пройдет гладко… А вот насчет фотосессии — это крайне интересно. Если тебе и в самом деле выпадет случай ее пощелкать голышом, нужно из кожи вон вылезти, но оставить у себя негативы. Был бы неплохой вербовочный материальчик, сам понимаешь. Тут она тебе нисколечко не наврала — попади такие снимочки в госдеп, ее и в самом деле вышибут с треском. Даже если она — из разведки госдепа. Официально-то она числится в «чистом» департаменте, скандальчик будет тот еще. В конце концов, не такая уж она незаменимая…

— Я, конечно, постараюсь, — сказал Мазур. — Но чует мое сердце, что эта лиса негативы тут же отберет. Чтобы не рисковать лишний раз: кто его там знает, этого австралийского бродягу…

Лаврик пожал плечами:

— Ну, не получится — не смертельно. В конце концов, свет на ней клином не сошелся. Но попытка — не пытка…

— А что там с тем «москвичом»? Выяснил что-нибудь?

— Обижаешь, — сказал Лаврик. — Времени была куча, номер машины ты запомнил, соратнички у меня всегда наготове, а смежники согласно приказу оказывают активное содействие… — он вздохнул, вроде бы ничуть не играя. — Только толку — чуть. Хозяин «москвича» — абориген. Учитель физики в средней школе. За столь короткий срок не успели бы провести активную разработку, но по бумагам он нигде не проходит как засветившийся на конкретных делах активист Национального Фронта. Хотя, безусловно, сочувствующий, — Лаврик ухмыльнулся. — Раненько, до того как он отправился сеять разумное, доброе и вечное, к нему в квартиру позвонили очень обаятельные парень с девушкой со значками Фронта и на чистейшей местной мове попросили подписать очередное воззвание Фронта. По их докладу, он роспись поставил моментально и с явным удовольствием, хотя воззвание было весьма радикальным, типа «Москали — геть!».

— Абориген… — задумчиво протянул Мазур. — Но какого черта местным пускать хвост за своей, называя вещи своими именами, кормилицей и поилицей?

— А с чего ты взял, что это непременно местные? — прищурился Лаврик. — Этот сеятель разумного, доброго и вечного вполне может работать на кого-то другого, не на нас и не на «нациков». Примерчиков достаточно — а ведь наверняка есть еще и те, что нашими пока не засечены… — он досадливо поморщился. — Мне перед поездкой подробно обрисовали обстановку. Иностранных «социологов» тут чертова туча, всех мастей. Американцы в первую очередь. Англичане — ну какая пакость обходится без англичан? Поляки, само собой — в силу исторических традиций. Шведы и финны — тоже понятно — ближайшие соседи по Балтике, отслеживают ситуацию. Французы с немцами — тоже, в принципе, логично. А вот что здесь делают итальянцы с португальцами, малопонятно. То ли, как в той кинокомедии — «Все побежали, и я побежал», то ли по старой привычке, отслеживает амеров с бриттами. Не все работают с местными, иные только и заняты наблюдением за другими, как у них в НАТО давно водится, дружба дружбой, а табачок врозь. В общем, настоящий шпионский интернационал — и это только те, кто засвечен. Не удивлюсь, если здесь какие-нибудь парагвайцы объявятся… В общем, следить за твоей красоткой — наверняка за ней, ты ни для кого слава богу, не персона, — может кто угодно. С маху не установишь, хотя работать будут в темпе… А твои работодатели что?

— Деймонд звонил час назад, — сказал Мазур. — Убедительно просил до его звонка никуда из номера не отлучаться. Я думаю, сегодня опять светит работенка.

— И прекрасно, — сказал Лаврик. — Лишь бы она оказалась поинтереснее этого пионерлагеря…

…На сей раз примерно минут через сорок последовал не звонок, а стук в дверь. Мазур быстренько открыл, вошел Деймонд, энергичный, элегантный как рояль, быстрым взглядом окинул гостиную:

— Скучаете?

— А что еще делать? — пожал плечами Мазур. — Телевизор и радио вещают исключительно на языках, которых я не знаю…

Гостиная была — само благолепие, на столике красовалась лишь бутылка французской минералки и стакан. Виски Мазур убрал, хозяйственно прибрал в холодильник остатки закуски, а пустую посуду унесла горничная.

— Я приехал вас от скуки избавить. Собирайтесь, поедете работать. Фотоаппарат в готовности?

— Обижаете, — сказал Мазур. — Полная чистая катушка, как всегда, и пара запасных кассет. Тоже, как всегда.