Из-за дома, заливаясь лаем, выскочил, волоча за собой обрывок поводка, здоровущий пес,

— Тикки! Тикки!

Музи соскочил с колесницы, перехватил животное прежде, чем оно успело натворить бед — сбить кого-то с ног или перевернуть тележку, — и, позабыв о богато расшитом свадебном наряде, повалил своего любимца на спину и пощекотал ему брюхо.

Собачий смотритель показался из-за угла с некоторым опозданием. Это был опрятный, средних лет мужчина, по виду отставной солдат. Пока он привязывал к ошейнику новый поводок, Музи продолжал возиться с псом.

— Тикки определенно по мне соскучился, — сказал он невесте, поднимаясь наконец с земли и отряхиваясь от пыли. — Но я подумал, что брать его на свадьбу немного рискованно.

— Кто тот человек, который присматривал за собакой?

— Мой слуга Ирра. Ирра, познакомься с твоей новой госпожой.

— Госпожа. — Экс-солдат коротко кивнул. Поклону, если таковой даже входил в планы Ирры, помешал неугомонный Тикки.

Алекс заметил внимательный взгляд, которым Фессания смерила смотрителя.

— Посади эту тварь на цепь! — резко бросила она. — И не спускай без надобности. Смени кожаный ошейник на металлический.

— Он безобидный, — запротестовал Музи. — Просто любит побаловаться.

— Я не потерплю, чтобы зверь испачкал мое платье или покусал моего раба, пока он будет приводить в порядок эту пустошь. Что касается тебя, Ирра, то не думал ли ты обрадовать меня, спустив с поводка это скачущее слюнявое чудовище? Я не терплю собак. Я — дочь льва.

Ирра вытянулся по стойке «смирно». Но смотрел он при этом не на Фессанию, а на Музи.

— Да, привяжи Тикки. Смотритель повернулся.

— Ирра! — Пронзительный крик остановил даже бывалого солдата.

— Госпожа?

— Когда я отдаю распоряжение, Ирра, его нужно исполнять.

— Да, госпожа. Но что, если вы, предположим, прикажете перерезать Тикки горло? Прошу прощения, я всего лишь спрашиваю.

Гибил торопливо сошел с колесницы и, подойдя к слуге, отвесил ему полновесную пощечину.

— Как ты смеешь в присутствии рабов и других слуг ставить под сомнение власть госпожи? Ты… — Он повернулся к Фессании. — Извините, я вступил на вашу территорию.

— С тебя удержат три шекеля. Но ты сможешь вернуть их с процентами через девять месяцев, если меня устроит твоя служба.

— Воистину мудрое решение! — провозгласил Гибил. — Мудрая жена — сокровище, — добавил он, обращаясь к сыну на тот случай, если тот еще не дошел до этой истины. Госпожа Гибил неуверенно кивнула.

в которой после содержательной паузы мы встречаем слитки, спорынью и абрикосы

Как на войне, так и в жизни, на смену короткой вспышке суетной активности приходит долгий период затишья. За быстрой кампанией следует продолжительная пауза, заполненная лагерной рутиной. А так как вавилоняне больше внимания уделяют не войне, а деньгам, то можно сказать так: за начальными инвестициями идет неспешный процесс накопления прибыли.

Сказано верно, но не в отношении финансиста Гибила, известного тем, что деньги он давал взаймы под грабительские проценты. Именно его твердость в финансовых делах и сыграет определенную роль в нашей истории. Метафоры рассыпаются. Достаточно сказать, что темп сменился с аллегро на адажио.

Днем Алекс чаще всего работал в саду или носил воду из ближайшего канала для нужд кухни, туалета и конюшен и поливки роз.

В пригороде многие выращивали в садах сливы и груши, яблони и мушмулу. Над цветами жужжали пчелы. По пути к каналу Алекс проходил мимо школы для детей богатых вавилонян, откуда неслись юные голоса, нараспев повторяющие жаргонные словечки ювелиров, категории песен, способы раздела полей, тайные значения слов и прочую полезную информацию. Дальше по улице находилась сыроварня, где со стен свисали галлоны молока в бурдюках из телячьих желудков, в которых оно, контактируя с сычугом, превращалось в похожий на топленое масло сыр. Туда его дважды в неделю посылала Мама Забала.

А дома, где он занимал теперь угловой чуланчик, окна тыльной стороны выходили на конюшни, псарню и заднюю стену, замаскированную плакучими ивами, две из которых засохли и плакали сухими веточками. Идеальный вид с точки зрения Музи, которому лошади и псы были стократ дороже роз. Дней через десять после свадьбы он оседлал верного гнедого Галлу и в сопровождении Ирры, нескольких дружков и своры собак убыл на охоту, где и провел три ночи. То был первый удобный случай для адюльтера, чем и воспользовалась Фессания, пригласив Алекса в свою комнату на верхнем этаже башни.

Утолив голод, они лежали рядом перед открытым окном, через которое вползала тьма.

— Я, должно быть, забеременела, — шепнула она. — Время месячных, а у меня ничего.

Он сжал губами мочку уха.

— Наверняка говорить рано. Может быть, ты расстроилась из-за переезда…

— Из-за нового мужа… из-за того, что в моей постели кто-то другой… или я в чужой постели…

— Как ты убедила его в необходимости иметь отдельную комнату?

Фессания хихикнула.

— Я сказала: Музи, милый, неужели мы так бедны, что должны делить одну комнату? Нет, милый, пусть у нас будет две спальни для любви. Потом еще поделилась кое-какими деталями насчет менструальных выделений, выкидышей, утренней тошноты и прочих малоприятных загадок. В общем, он даже обрадовался.

— А что у тебя с доктором Кассандром?

— Он дал Музи какую-то настойку, чтобы я принимала ее каждый вечер, провозглашая тост за нашего сына и наследника. Разумеется, как только Музи отвернулся, я выплеснула эту дрянь в окно и набрала в пузырек воды.

При доме была собственная молельня, где на каменном пьедестале установили нового домашнего бога с начертанным на спине проклятием тому, кто попытается нарушить его покой. Следуя указаниям Музи, мастер вылепил из глины воина с головой собаки, взяв за образец Тикки. Молельня находилась в северном конце дома и была наполовину открыта небу. В отличие от дома на улице Писцов, куда Мардук являлся сам и где ему не приходилось терпеть присутствие бога-соперника, здесь важно было наличие реального образа. Через несколько дней после свадьбы молельню посетил маг. Освящение прошло в присутствии всех домашних.

Музи и Фессания встали на колени и соединили руки на глиняной голове пса. Маг, чье плоское, похожее на лунный диск лицо покрывали шрамы — следы то ли оспы, то ли прыщей, — помахал курильницей и пробормотал магическое заклинание, призванное отогнать коварных духов.

На соединенные руки супругов и голову собаки посыпали сушеный тимьян.

— Теперь ваш бог оживет, — сообщил маг внимающей пастве. — Хозяйка дома должна кормить его каждое утро, чтобы он не сбежал. Сбежавший домашний бог опасен, поскольку ему больше негде жить. Все обязаны заботиться о домашних богах, потому что завистливые бродячие боги подбивают людей на грабежи, разбой, насилия и кражи. Они завидуют счастливым домам, но проникнуть туда могут только хитростью или обманом.

— И что же, многие боги покидают дом из-за отсутствия внимания? — поинтересовалась Фессания.

— Такое случается, госпожа. А иначе почему бы людям воровать, убивать и совершать другие отвратительные преступления?

— А если от болезни умирает целая семья, что тогда?

— Тогда бога нужно быстро разбить, но сделать это может только маг. Не бойтесь. Бог охранит вас от болезни… в меру своих сил.

— Кости его устроят?

Луноликое лицо мага отразило беспокойство.

— Он ведь собака, — пояснила Фессания.

— Его устроит ячменная лепешка, госпожа. И блюдечко с водой, чтобы омыть пальцы. Странно, что вы этого не знаете.

— Видите ли, — протянула Фессания, — я дочь Мардука, поэтому у нас все было немного по-другому. Ладно, никаких костей и дохлых кошек на алтаре.

Музи фыркнул — до чего же умная у него жена.

Через несколько дней после освящения Гупта нанес первый из серии регулярных визитов, целью которых было обучение Фессании практике эзотерических дисциплин. Предполагалось, что занятия будут проходить еженедельно, по паре часов кряду. Мужу Фессания объяснила, что индиец — ее учитель, что она желает освоить восточные танцы и что каждой порядочной замужней даме положено иметь то или иное увлечение. Спорить Музи не мог, поскольку и сам развлекался, гоняясь за дикими зверями. О том, что Гупта обучает танцам красоток-стриптизерш, Фессания благоразумно умолчала.