– Нет, товарищ Жилин. С ними, мы никого не защитим. Без настоящей, жесткой, революционной дисциплины, этого не получится. Погибнут они бессмысленно и все. Забирай их назад. Пусть в Питере, реквизиции проводят. Пользы больше будет. А я с ними, в бой не пойду. Просто, потому что, боюсь подвести тебя, не выполнив задачу. Им ведь приказ отдам, а они пока, в своих комитетах его обсудят, нас уже сто раз вые. ут и высушат! Лучше здесь, из местных, подберу нормальных людей. Подучу. И будем иметь действительно надежное подразделение. Знаю, что могу не успеть, но все равно будет лучше, чем вот эти…

Ошалевший "седой", хлопая глазами, молча смотрел на меня. Да этого, он вполне понимал, что происходит. Понимал, что я держу ситуацию под контролем. Но, последним пассажем, я его напрочь выбил из колеи. Да что там говорить, я и сам от себя охренел. Чего-то, вдруг, внезапно, нарезка сорвалась… Так что теперь, не показывая вида, со страхом ждал что же будет. Мне то, заднюю давать нельзя. Это получится такой урон авторитету, что про командование можно смело забыть.

Тут я заметил, что, раздвигая людей, ко мне выбирается какой-то седоусый матрос, лет, наверное, под пятьдесят. Вот странно. Здесь все, в основном, молодые парни. Откуда он взялся? А вышедший, что-то шикнул впереди стоящим (строй тут же начал выравниваться) и направился к нам. Подошел, козырнул и вытянувшись во фрунт, громко, с хрипотцой, представился:

– Боцманмат Григоращенко! Разрешите обратиться?

Я кивнул, а боцманмат (что это за звание, мать его?) вздохнув, уже тише произнес:

– Вы, командир, не горячитесь. Братишек то, можно понять. Расслабила их эта вольница. Тут вы, во всем правы. И про этот приказ Керенского, тоже верно сказали. У нашего офицерья, так хорошо объяснить не получалось… Но ребята, быстро в себя придут. Это я, как председатель матросского комитета, обещаю. Может, давайте, все-таки попробуем?

Фух! Молодец, мужик! Какой же ты молодец! И как хорошо, что вот этот – второй авторитет в коллективе, оказался с мозгами! Не показывая накатившего облегчения, я согласился:

– Хорошо. Вас как, по имени отчеству?

Григоращенко, несколько удивленно повел головой, но сразу ответил:

– Матвей Игнатьевич.

– Угу. Очень приятно. А меня – Чур. – пожав руку собеседнику я продолжил – Кто являлся старшим, по время поездки сюда?

– Гришка. Э-э… бывший боцман, Григорий Трофимов!

– Это тот – с маузером?

Собеседник, поперхнулся смешком:

– Он самый!

– По подразделениям, как-то делились?

Боцманмат, пожал плечами:

– Дык, особой нужды не было…

– Понятно. Тогда порекомендуйте мне, троих грамотных и авторитетных товарищей. Будут, командирами взводов.

Григоращенко, пожевал губами, после чего, выдал:

– Может, мы на собрании комитета, это предварительно обсудим?

– Не-е, боцманмат! Кончились обсуждаловки! Или мы нормальная воинская часть, или сборище либерастов! Собрание, сможет только утвердить мое решение! А вы что, сами не в курсе, кто есть кто? Или, ответственность на себя брать опасаетесь?

Собеседник, неопределенно хмыкнул и, подумав несколько секунд, ответил:

– Данилов, Городецкий и Липатов. Бывшие унтер-офицеры. Ребятки грамотные и умелые. Люди их слушают и за ними идут.

– Понятно. Благодарю. Постойте пока здесь.

Сделав пару шагов вперед, оглядел выровнявшийся строй и скомандовал:

– Отря-яд! Равняйсь! Смирно!

Все. Они мои. Еще недавно оборзевшая матросня, выполняя команды, застыла в неподвижности. А я продолжил:

– Вольно! Липатов, Городецкий, Данилов, Трофимов, ко мне!

Вызванная четверка, быстро подошла и покосившись на Григоращенко, четко козырнула, представляясь. Вот! Умеют же когда захотят! Пожимая руки, я представился в ответ и поставил задачу:

– В общем так, товарищи. Отряд необходимо разбить по взводам. Взвод – тридцать человек, включая командира. Командир первого взвода – Липатов. Командир второго – Данилов. Командир третьего – Городецкий. Справитесь? – получив утвердительные кивки продолжил – Взвода разбить на отделения, по десять человек. Командиров отделений, назначаете сами. И смотрите – кумовства не разводить. Вам с ними в бой идти. Так что, назначайте наиболее толковых, невзирая на личные симпатии. Понятно? Хорошо. Далее, у нас будет взвод управления. Не пучьте глаза. Он так называется, не потому что вами управлять станет. Потом объясню, почему такое название. Командир взвода – Григоращенко. Вас там меньше всех получается, поэтому, Матвей Игнатьевич, в ваш взвод вольются мои люди. Все фронтовики. Унтера. Так что, ты их, пожалуйста, не притесняй. Чтобы не было этого – "пяхота, костяная нога"! Угу? Да, там еще один будет… студент. Вот этого, можешь притеснять, как хочешь. Поможешь Федору, человека из него делать. Ну, я, потом, вас с Федей, еще друг другу представлю. Что еще… Да, чтобы понимали – ваш взвод, всегда возле меня. Основная задача – обеспечение отряда и мой последний резерв. Так. У нас остался Трофимов. Хм… владелец большой пушки. Да ладно тебе – не кривись! Позвольте вам представить, товарищи – заместитель командира Особого Ударного Отряда, Трофимов Григорий… как тебя по батюшке? Вот. Григорий Иванович. Да, еще – комиссара, я вам позже представлю. Он сейчас, пропитание на всех добывает. На этом, у меня все. Командирам взводов, приступить к формированию подразделений! Списки личного состава, передать командиру взвода управления. Все свободны! Кроме Трофимова. Ты, Гриша, со мной пойдешь.

Новоиспеченные взводные, козырнув на прощание, разбежались выполнять порученные задачи. А мы, втроем, направились в сторону казармы.

Теперь понятно почему я улыбался? Нет, разумеется, у меня никто не занимался шагистикой и уставщиной. Это явный перебор. Тут и до бунта могло бы дойти. Взаимоотношения были, скорее, как в партизанских отрядах времен ВОВ. И личный состав мог гундеть, высказывать претензии, только, я очень старался, чтобы все недовольство, высказывалось, уже после выполнения приказа. Но даже это (то есть, типа, невиданное ущемление прав матросского комитета), вызывало недоуменный ропот и круглые глаза посторонних "красных". А мои ребята, постепенно привыкали. И даже где-то находили интерес в происходящем. Как же, ведь именно они являлись примером армейских взаимоотношений, которые будут приняты во всей Красной Армии. Что говорить, даже Ростовские дамы полусвета, отдавали предпочтение именно моим матросикам, выгодно отличавшимся от остальной солдатни, выправкой и поведением. Да уж, хорошо, что презервативы уже изобрели…

Ну а мне, оставалось, только по чуть-чуть подкручивать гайки. Понемногу, но каждый день. Вот как раз, через этот самый, матросский комитет. Люди там подобрались вполне вменяемые и против пояснений, почему надо делать так, а не иначе, не перли. По этому поводу, к нам, даже Шамов приезжал посмотреть, что за хрень в Особом Ударном твориться. Ну я и выдал главному чекисту, свое видение армии, да причины наших частых поражений. Поспорили. Даже поорали от души, но, тот уехал очень задумчивым, вслух сожалея о временной невозможности, так же организовать и остальные подразделения. Правда, обещал, хорошенько проработать этот вопрос.

Мы же, две недели занимались боевым слаживанием. Взвод в наступлении. Взвод в обороне. Рота в наступлении… При этом, зараза, современные мне боевые уставы, здесь не играли, практически совсем. Приходилось, многое придумывать самому. Ну, или, вспоминать. Нет, тут и ежу было понятно, что важнейшим фактором является мобильность и огневая мощь. Из вышеперечисленного, у нас были винтовки, один ручной пулемет (тот самый "Мадсен" Павлова) да собственные ноги. Пришлось, для начала, добывать и покупать лошадей. Немного. Хотя бы для разведки.

Потом, неожиданно (в первую очередь для меня), одна лошадка заболела, и чуть не сдохла. Блин. Я как-то упустил из вида, что это живые существа, а не автомобили. И мореманы у меня, почти все городские, поэтому вопрос прощелкали. Хорошо, Демид вмешался, подняв кипишь. Пришлось искать штатного ветеринара. Я ведь сам, на лошадях, только ездить умею. Достаточно неплохо. Это еще с детства, с того забайкальского поселка. Да и потом, в жизни, достаточно часто с четвероногим транспортом дела имел. Но одно дело уметь ездить и совсем другое – врачевать. Я же не коновал…