– А как же в реализации Двинянина? Там нет скитников. Я ведь много рассказывал об его мире…

– То же самое, юноша, поверь, то же самое! Судя по твоим рассказам, там постоянно меняются законы общества. А для чего? Для того же самого, что и у нас – держать народ в повиновении. Жители Ветрогорска, одуревшие от постоянного изменения законодательства, не желают бунтовать и выступать против власти. У них одна цель – выжить и приноровиться к новым условиям.

Гедвину вдруг померещился абстрактный мир чистых идей, правил, функций и судеб, о котором когда-то говорил монах. Мир, где он – обобщённый воин – пытается противостоять многочисленным врагам в виде умозрительных соперников, теоретических поворотов некоей судьбы и метафизической власти, творящей с этим миром всё, что вздумается, коверкая его под свои шкурные интересы.

Гене больше не хотелось ощущаться в мире Двинге. Ему настолько стал противен Виндберг с людьми-клетками, что он с утра отключил телефон и засунул его в самый дальний угол стола.

У входа в бизнес-центр Двинянин увидел Аню. Она стояла и кого-то высматривала. Заметив приближающегося менеджера, девушка со всех ног бросилась к нему.

– Ты почему на звонки не отвечаешь?! – закричала она на опешившего коллегу.

– Телефон разрядился, – автоматически выкрутился Гена, изумлённо разглядывая Левину.

Такую он её никогда не видел. Юная воительница выглядела ужасно: растрёпанные волосы, без макияжа и с тёмными мешками под глазами.

– Пойдём во дворик, поговорить нужно, – Девушка решительно потянула менеджера за рукав пиджака.

– На работу ведь надо… – попытался освободиться Двинянин, – Влетит.

– Не влетит. Русакова до обеда не будет.

– А Храмцов?

Аня дёрнулась так, что Генин рукав затрещал.

– О Храмцове и поговорим, – Девушка почти припустила бегом, волоча за собой обалдевшего менеджера, едва не уронившего очки.

– А что он, замуж тебя зовёт? – Двинянин, чуя серьёзное, попытался разрядить обстановку.

Но девушка не отвечала. Она доволокла коллегу до ближайшей лавочки, силком усадила и плюхнулась рядом.

– Большие проблемы у меня, Генка! – с ходу начала она. Видно, проблемы и в самом деле большие, если она первый раз назвала менеджера по имени.

– Выкладывай!

И она выложила. Ситуация в самом деле аховая. Липовая Анина фирма «Квадрат-Альфа» благодаря хитрым маркетинговым приёмам Левиной заключила крупный договор с компанией «Реммонтаж» на поставку им товара. Гена это знал: в отделе шутили, что Аня становится конкурентом «Русакоффа», и ей можно отделяться и начинать собственное дело. Борис Георгиевич, помнится, отчитал новенькую за излишнее рвение и напомнил, что «Квадрат-Альфа» создан не для реальной конкуренции, а для увеличения спроса на продукцию «Русакоффа». И, мол, пусть подобный казус будет первым и последним.

Наивная компания «Реммонтаж» выполнила обязательства договора, перечислила на счёт Аниной фирмы стопроцентную предоплату и была готова забрать продукцию. Храмцов, являющийся куратором липовой фирмы Левиной, велел обналичить эти деньги, чтобы якобы передать их Русакову. Аня послушно обналичила и передала начальнику отдела всю сумму. И после этого Храмцов пропал. Не вышел на работу и на звонки не отвечает. Вернее, исчез он не сразу. Поначалу он, как говорится, включал дурака и внаглую врал, что он никаких денег от Левиной не получал и знать ничего не знает.

– Много денег он свистнул? – сочувствующе спросил Двинянин, понимая, что ситуация скверная: воительницу подставили самым наглым способом.

– Шесть миллионов рублей, – всхлипнула Аня, – Цена трёхкомнатной квартиры в центре.

– А расписку ты взяла с Храмцова?

– Какая расписка, Гена?! Мы ведь в одной компании работаем! Откуда я могла знать, что он такое отчубучит?!

– А Русаков что сказал?

– Русакову чихать! Он сказал, это ваши дела с Храмцовым, вы и разбирайтесь! Свинья! Он – трус. Деньги из Храмцова можно выбить только силой: документов, что он их брал, нет. А на силовые методы Русаков никогда не пойдёт, побоится. Правда, с меня он тоже ничего не требует, потому что эти деньги – юридически мои. И на том спасибо…

Да уж, не позавидуешь!

– А «Реммонтаж» что же?

– Что, что, товара ждёт! Я уже их генеральному звонила, просила отсрочить. Но он говорит, если товара не будет, то ко мне в гости приедут его безопасники для вдумчивой беседы.

– А нельзя договориться с поставщиками о рассрочке? Ты напишешь гарантийное письмо, что расплатишься через три месяца, они отгрузят товар, а ты отдашь его реммонтажникам?

Аня посмотрела на коллегу, как на идиота:

– Какой поставщик будет ждать три месяца?! У нас нет таких партнёров. Все поставщики требуют стопроцентную предоплату, только потом отгружают продукцию.

Двинянин сочувственно глядел на Левину. Вот ведь как бывает в жизни! Опытная воительница, виртуоз интриг, обученная выживать в суровых реалиях самого недружелюбного офиса, способная одолеть любого офисного интригана и сплетника, попалась на такой простой трюк! Её обманули настолько грубо и примитивно, что даже никакой контратаки с ходу не придумать. Всё равно, что мастера эспритиона ударить из-за угла дубиной по черепу. Храмцов не владел джимушо-до, не умел атаковать и строить оборону, не организовывал хитроумных многоступенчатых интриг. Он просто стащил деньги и смылся.

В глубине души шевельнулось злорадство. Не помогло тебе твоё кунг-фу, Нюрочка! Но злая радость быстро утихла под тоскливым взглядом Ани. Ему вдруг вспомнились большие серые глаза Ельцовой Нади, которую он тоже подставил под удар, более изящно, но не менее подло. Злорадство вытеснили вылезшие откуда ни возьмись остатки совести: за них Мирошников разнёс бы ученика в пух и прах. Гене вдруг захотелось помочь коллеге: вроде с помощью другого человека искупить вину перед сероглазой Надей.

Он не превратился за эти пять минут из мелкого интригана и пакостника в благородного воина. Однако, отчего же не помочь человеку, когда сам ничем не рискуешь: ни капиталами, ни здоровьем? Если получится выручить Аню, то у него появится сторонница и поклонница. А, может, и что больше; менеджер вдруг с утроенной силой почувствовал собственное одиночество. Ну, а если не получится, то Левина один чёрт останется ему благодарной за участие и сочувствие.

– Я попробую что-нибудь сделать, – В глазах Ани засветилась надежда. – Прикроешь меня после обеда? Скажи Русакову, что я уехал к клиентам.

Она быстро-быстро закивала. Двинянин поднялся и, не оглядываясь, почти бегом пустился к остановке. Он уже знал, что будет делать. Главное, побыстрее добраться до дома: проще загружаться в иные миры из домашнего окружения. Волнение за судьбу Ани разбудило в нём скрытые возможности, и он почувствовал, что способен ощутить себя не в одном десятке иных реализаций. Здесь, в этом мире, он не мог найти решения Аниной проблемы, так, может, в иных мирах решение найдётся? Так, по крайней мере, говорил Мирошников.

В мире Гедвина, где из-за предателя Зерха попал в засаду отряд Аленеи, выхода явно не было. Боргеорус не пришёл на помощь со своей дружиной, и юная воительница оказалась одна лицом к лицу с могущественным врагом. Нелепый мир Двинге с его латтерлигами и зомбированными горожанами вряд ли подсказал бы решение. Но есть и иные миры…

* * *

– Пошло многоветвие! – радостно возвестил первый голос.

– Верно, – подтвердил второй. – А после него он вполне может осознаться.

* * *

Он воплощался в десятках реализаций, но ни в одной из них не находил ответа. Ни один из миров не подсказал, каким образом помочь Ане.

Даже мир, где личностями являлись коллективы людей, мультиличности. На группу людей-экземпляров выдавался один паспорт и присваивалось одно имя. Там души были коллективными, как души муравейника, населённого муравьями-экземплярами. В том нелепом мире всё общее, частного не было вообще: общие родители, вещи и авторские права. В той странной реализации властью обладали группы, имеющие в составе больше экземпляров. В том необычном мире тунчжи по имени Ге Ды Вянь в составе семи экземпляров пытался помочь тунчжи Ню Ляо, от коей часть экземпляров переманил к себе подлый Же Хы Лам. А влиятельный тунчжи Бо Ге Лю, в составе около сотни экземпляров, сделал вид, что ничего не происходит. Несчастная Ню Ляо плакала всеми парами глаз оставшихся четырёх экземпляров, и Ге Ды Вянь мучился от собственного бессилия.