Никогда еще в жизни Габи не испытывала таких перепадов настроения. То ей хотелось расплакаться, то она забывала от счастья все на свете. В остальное время она просто тряслась от страха, опасаясь, что ЦРУ, ФБР, местный шериф, полиция штата или возможно даже военные однажды объявятся у нее на пороге и отволокут в кутузку за то, что она накачала парня наркотиками и использует в качестве секс-раба.

Провал в памяти окончательно нарушил равновесие. Если бы Габи не испытала его лично, то возможно продолжала бы лгать самой себе. Но не в сложившихся обстоятельствах, поскольку достигла точки, когда уже не могла прятать голову в песок и слепо со всем соглашаться. Как бы глубоки не были ее чувства к Анке, девушка понимала, что он не может любить ее с той же силой. Он использовал людей, не считаясь с их чувствами. Она не осуждала его, принимая это как данность, он не человек и не осознает, что его поступки нарушение законных прав личности. Тем не менее, его пренебрежение к людям заставило Габи отдавать себе ответ в том, что и она тоже подпадает в категорию «второсортных». С чего бы Анке выделять ее среди других смертных?

Когда ее босс вызвал Габриэль в кабинет для разговора, она испытала, чуть ли не облегчение.

Габи была уверена, это начало конца. Жизнь ее должна вот-вот измениться вновь, и она испытывала одновременно безумную радость и полную опустошенность.

Но случилось совсем не то, чего она ожидала. Мысли об Анке так отвлекали ее от работы, каждый день она стремилась уйти пораньше и вернуться к нему, что когда ее «вызвали на ковер», Габи убедила себя - ее вот-вот уволят.

Однако едва устроившись в кресле напротив сидящего за столом шефа, девушка быстро поняла - доктор Мендоза полон радостного волнения, а вовсе не гнева.

- Доктор Шеффилд звонил мне вчера вечером. Он просит отправить вас обратно на раскопки. Они что-то нашли.

- Я должна ехать, - сообщила Габи.

- Напряжение сквозило в каждом ее движении, когда она, стащив с антресолей стенного шкафа сумки, принялась упаковывать в них вещи.

- Доктор Шеффилд хочет вернуть меня на раскопки и мой босс отправит Пола, если я не дам согласия.

Анка - смуглый незнакомец, растянувшийся на кровати, заинтересованно наблюдал за ее действиями, закинув руки за голову:

- Тогда позволь поехать Полу, - невозмутимо ответил он.

Габи бросила короткий взгляд в его сторону, но на деле не посмотрела на него.

Девушка так и не привыклак новому облику Анки. Да и не собиралась привыкать, дойдя до того, что почти возненавидела индейца. Сам вид этого человека являлся постоянным напоминанием, что она так же виновна в его использовании, как и Анка, даже больше в действительности. Анка не понимал, что это неправомерно. Онапонимала.

Анка перекатился на бок.

- Человек, который живет со мной, вполне доволен условиями соглашения. У тебя нет причины чувствовать какую-либо вину.

Габи впилась в него взглядом:

- Я не желаю, чтобы ты читал мои мысли! - раздраженно процедила она.

Выражение лица мужчины смягчилось. Легкая, снисходительная улыбка тронула губы:

- Если бы я этого не делал, то не знал бы, что происходит в твоей голове. Ты же не говоришь. Лишь смотришь на меня, словно я обидел тебя или оскорбил, но не объясняешь чем.

Раскаяние и боль от его справедливых слов пронзили потрясенную девушку. Но Габи подавила эмоции, гадая, ранило ли Анку то положение дел, что он обнаружил или только раздосадовало.

«Раздосадовало», - подумала она.

В конце концов, что она в действительности знала о нем? Анка не рассказывал ей ничего. Когда бы Габи не спросила, он либо менял тему, игнорируя вопрос, либо отвечал настолько завуалировано, что она ничего не могла понять.

Габриэль так устала, пытаясь прошибить стены, которые он возвел вокруг себя, и делать вид, что рада жить во лжи.

А это ложь,независимо от того, каковой воспринимал ее Анка. Да, он присутствовал при этом, но в теле постороннего мужчины, и каждую секунду Габи помнила - она не только с ним, а с кем-то еще. Как же трудно убедить себя в том, что все это - «круто» и «очуметь», когда имеешь все основания считать себя едва ли не преступницей. Ей казалось, что она изменяла Анке даже когда занималась самоудовлетворением - особенно тогда.

Габи не выносила обман.

Ненавидела, что ложь заставляла ее чувствовать себя виноватой.

- Откуда ты знаешь, что он не возражает? Ты и его мысли слушаешь? - вскипела она, давая выход раздражению.

- Да, - спокойно ответил Анка. - Использование тела ему щедро возместили, и он удовлетворен. Я действительноусвоил подход к решению проблем в твоем мире, что бы ты там не думала по этому поводу.

В его голосе звучал упрек. Дьявол, ее раздражало, когда он говорил с ней, словно с глупым ребенком.

Ради бога, ей тридцать пять! Конечно, он старше, многостарше - ей никогда не узнать, насколько, - но это не означает, что она менее зрелая. У нее больше жизненного опыта, чем у чертовой уймы людей!

Габи уперла руки в бока:

- И каковаже его компенсация?

Анка пожал плечами:

- Он наслаждается, трахая тебя не меньше чем я. И я поспособствовал ему в получении такой желанной возможности. И не слишком-то торопится избавиться от меня. Понимает, что отказавшись от моей поддержки, потеряет все, как только я уйду. Первое предложение обеспокоило ее до такой степени, что она даже не хотела об этом думать, особенно зная, что Анка копается в ее уме всякий раз, когда ему захочется. Однако последние слова несколько успокоили. Она прекратила укладывать вещи и посмотрела на него с пристальным вниманием.

- Ты это сказал не только для того, чтобы я почувствовала себя лучше?

- Для этого, но это - правда.

Габи облегченно вздохнула, чувствуя, как огромная тяжесть упала с плеч.

- Так что теперь тебе не нужно уезжать.

Она подозрительно покосилась на него:

- Безусловно, нужно, поскольку мне необходима моя работа, и я не могу позволить этому сопляку Полу отобрать ее у меня. Как ты заметил, так принято в моем мире. Мне нужны деньги, чтобы жить и я не собираюсь разыгрывать девочку на побегушках перед Полом или искать другое место.

- Почему тебе не нравится это тело? - неожиданно спросил Анка. - Это очень хорошее тело.

Габи ощутила, как комок горечи подступил к горлу.

- Это не ты! - Сердито ответила она.

- Тот образ, что ты удерживаешь в воображении, тоже не я, - натянуто отозвался он, вставая с кровати.

Девушка печально глянула на него:

- Знаю. Умом я это понимаю.

Анка странно смотрел на нее в течение нескольких минут, его раздражение внезапно исчезло. Наконец, он преодолел расстояние между ними и, подойдя к Габриэль, положил руки на ее плечи:

- А сердцем, Лунный Цветок?

Габи не желалаговорить о сердце! Иначе острая боль в нем заставит посмотреть правде в глаза. Анка начал жизненный путь как бог, коим он и являлся, а не как человек, который обрел какие-то необычные способности. Тем не менее, Габи понимала, что думает о нем именно как о человеке. Габи хотелосьверить, что Анка в действительности такой, же человек, как и она во всех отношениях. Отсутствие материального тела - ну как бы… особый дар, который отличал его от других.

Только тот облик бога, в котором она увидела его впервые, так и оставалсяАнкой в ее представлении. Хотя подсознательно Габи и предполагала, что восприятие ошибочное, все равно не могла отделить Анку от того конкретного образа, который хранила в сознании.

И не могла согласиться с тем, что совсем ничего не знает о нем помимо его сущности. Анка обладал главным, что олицетворяло личность, и что действительно имело значение - разумом, индивидуальностью, - тем, без чего тело лишь пустая оболочка. Во всяком случае, в ее скромном понимании смех, любовь, тепло прикосновения, звук голоса, - все эти понятия являлись такой же неотъемлемой частью человеческого существа, как и его душа.