У командного пункта встречаю Архипова. Он просит разрешения отправить танки для заправки к штабу полка.

— Что ж, надо вам попоить своих лошадок. Да возвращайтесь поживее, а то, может быть, ваша помощь и в самом деле понадобится.

Некоторое время слышится грохот отъезжающих танков. Вот он смолкает. Полная тишина. По вершинам деревьев скользят первые солнечные лучи.

Захожу в землянку. Там шумно: писаря, посыльные. Сажусь завтракать. И вдруг передо мной вырастает запыхавшийся боец:

— Товарищ капитан, финские танки подходят к нашим подразделениям. Два танка прорвали правый фланг, один движется сюда, к командному пункту.

Вот оно что! Финские танки, а за танками, значит, и пехота. Белофинны решили контратаковать.

Немедленно выясняю обстановку. Семь танков. Движутся веером, в обхват батальона. По лесу уже отдаются очереди пулеметов. Батальон принимает бой. Звоню командиру полка. В землянке только я, начальник штаба батальона Пестриков да посыльные. Все другие — в боевом охранении командного пункта.

Бой начался так. Первый из двух вражеских танков, прорвавшихся в глубь нашей обороны, сначала обстрелял домики за поляной, затем, резко развернувшись, ударил двумя очередями по станковому пулемету Овсянникова, укрывавшегося за камнем. Другой танк направился к командному пункту. Пулеметчик Овсянников остался жив, но пулемет был выведен из строя: погнулась крышка короба. А вблизи перед ротой, на искрящейся пелене снега за полотном дороги, уже мелькали белые халаты финнов. Их много. Рота, две…

— Выручал, «Максим», до этого, выручай и сейчас, — шепчет Овсянников и ловкими ударами камня кое-как исправляет крышку короба.

Пулемет заговорил. С десяток белофиннов, неуклюже вскинув руки, роняя автоматы и винтовки, упало навзничь. Другие залегли. Началась перестрелка.

Стрельба особенно разгорелась на левом фланге роты — там, где не было пулемета. Овсянников рывком туда. И как раз вовремя: финны бросились в атаку.

— А ну, «Максим», ну, милый… — шепчет Овсянников, и жестокий свинцовый ливень хлещет по врагам в упор. Финны падают, стонут, кричат.

На 1-ю и 3-ю роты наседают пять танков. Из леса за оврагом начинает бить белофинская артиллерия. Тоже хотят, должно быть, устроить огневой вал. Жидковато — нечем похвастать.

Позади в это время раздается оглушительный взрыв. Подбитый нашими артиллеристами, один из прорвавшихся танков остановился. К нему подскочили с гранатами бойцы 3-й роты. Финские танкисты, пытаясь ориентироваться, открывают верхний люк. Тут-то их и настигают гранаты.

Так было покончено с первым из вражеских танков.

Второй танк пробрался к командному пункту батальона. Метрах в десяти он вдруг закачался, будто приподнятый с земли могучей рукой. Туда-сюда — ни вперед, ни назад. Оказалось, наскочил на пень, не может съехать с места. Но башня у него ворочается, сидящим в землянке грозит гибель…

Выручает непредвиденное обстоятельство. Пущенный ловко нашими артиллеристами снаряд валит стоявшую возле танка толстую сосну. Сосна, падая, ударяет о ствол пушки, направленный на землянку, и отводит его в сторону. Сосна так и осталась на башне, и, сколько танкист ни старался сбросить ее, ничего у него не получилось.

Один из финнов, находившихся в танке, открывает люк и стреляет из автомата. Его подсекает из винтовки командир взвода лейтенант Шабанов. Двое других финнов-танкистов стремятся выскочить. Но возле танка уже бойцы-минометчики из подразделения тов. Рубенко. Финны пытаются защищаться. Один падает, сраженный пулей, другого бойцы вежливенько волокут за шиворот к командному пункту.

Так было покончено со вторым вражеским танком.

Другие пять финских танков, взвихривая снег, ринулись на нас. Но на помощь стрелкам подоспел Архипов со своими боевыми друзьями Старковым и Калабуховым. Грозный, тяжелый танк Архипова, вырвавшись из леса, миновал ров, выскочил на поляну и стремительно бросился на врага. Против него было три вражеских танка. Старков и Калабухов ударили на фланговые машины.

В это время в воздухе появились советские «ястребки». По звеньям, они с бреющего полета окатили финскую пехоту свинцовым градом. Белые халаты закувыркались на искрящемся снегу. Самолеты, развернувшись и набрав высоту, вновь полоснули белофиннов свинцом.

С победным «ура» устремилась на врагов наша пехота. Финны удирали. Не все — половина. Другая половина осталась неподвижно лежать в снегу.

А их танки? Танки тоже пустились было наутек, но одного метким выстрелом подшиб Калабухов, другого — Старков, а отважный экипаж капитана Архипова справился с тремя вражескими танками. Так были уничтожены все атаковавшие нас финские танки.

В тот же день полк вошел в Сяйние.

После упорных боев части 123-й стрелковой дивизии заняли фронт Пиенперо — высота 48 — Селянмяки. Ближайшая задача дивизии заключалась в том, чтобы сбить противника с его позиции у Хепонотка — Юккола — Хонканиеми и перейти затем в наступление на Выборг.

Наша танковая бригада поддерживала действия дивизии.

Утром 26 февраля меня, как начальника штаба батальона, вызвали вместе с командиром батальона в штаб бригады и приказали отправиться на высоту 48 к командиру стрелкового полка. Мы срочно выехали туда на танке.

Командир стрелкового полка поставил задачу: выделить роту танков для наступления с пехотой и захвата деревни Юккола.

Сведения о противнике были весьма скудные. Предполагалось, что финны, численностью около полка, занимают станцию Хонканиеми, а около полка пехоты с артиллерией расположилось в районе Хепонотка. Нам надлежало выйти в стык этих двух финских полков и угрожать их флангам. Руководить этой операцией приказали мне.

Обстановка была неясная. Легче всего, казалось, наступать южнее высоты 48, вдоль железной дороги Пиенмяки — Хонканиеми. Но, поразмыслив, мы избрали прямой путь — по густому хвойному лесу с глубоким снегом, т. е. такой, на котором враг меньше всего мог ожидать нас.

Это был действительно сложный и трудный путь, но зато и самый надежный, потому что в густом лесу мы были гарантированы от мин, фугасов и противотанковых орудий.

В голове отряда шел наш лучший танк. Рота пехоты старшего лейтенанта Кушеля двигалась непосредственно за танками и около танков. Несмотря на глубокий снег, густой лес и валуны, наши прекрасные машины своими огромными гусеницами подминали под себя деревья, как бурьян, уверенно прокладывая путь себе и пехоте.

Едва мы прошли с полкилометра, как враг начал нас обстреливать из автоматов. Пехотинцы стали жаться к танкам, укрываясь за их стальными корпусами.

Враг пытался задержать нас ружейным и пулеметным огнем. Финская артиллерия не стреляла — ей было трудно угадывать местонахождение танков, которых в лесу но было видно. И мы тоже не видели врага. Всматриваясь, откуда ведется огонь по нашей пехоте, передние танки поворачивались туда и обрушивали на врага пулеметный шквал.

Так мы прошли еще километр. Лес поредел, появились небольшие полянки. Но снег стал еще глубже. Показались колючая проволока, окопы белофиннов. Противник усилил огонь.

Танки развернулись на поляне в боевой порядок, а пехотинцы залегли в глубокие колеи, проделанные гусеницами в снегу. Танкисты продвигались вперед, наблюдая за действиями пехоты.

Помню такой момент. В перископ я заметил, что метрах в ста пятидесяти от меня финн в белом халате мечется из стороны в сторону. То упадет, то перебежит. Не успел я предупредить своего пулеметчика, как финн, точно белка, полез на густую ель. Только снег с верхушки дерева посыпался. Я уже не упускаю финна из виду. С перепугу, думаю, прячется на дереве. Но смотрю-финн начал стрелять из автомата.