– Третье правило бойцовского клуба: в поединке участвуют двое.

Мы оба делаем вид, что ничего не происходит.

– Не более одного поединка за вечер.

Я не спал уже три ночи. Возможно, я сплю сейчас. Мой начальник трясет листком бумаги у меня перед носом. Что это все означает, спрашивает он. Развлечения за счет компании? Мне платят за работу, а не за участие в военных играх. И мне никто не давал позволения пользоваться копировальными машинами в личных целях.

Что это все означает? Он трясет листком бумаги у меня перед носом. Что, по-моему, спрашивает он, нужно сделать с подчиненным, который тратит рабочее время на жизнь в придуманном мире. Что бы сделал я на его месте?

Что бы сделал я?

Дыра в моей щеке, черно-голубые синяки под глазами и вздувшийся красный шрам от поцелуя Тайлера. Копия, снятая с копии, которая, в свою очередь, снята с копии.

Досужие рассуждения.

Почему Тайлер хочет именно десять копий правил бойцовского клуба?

Коровы в Индии.

Для начала, говорю я, я бы не стал трезвонить про этот листочек кому ни попадя.

Такое ощущение, говорю я, что этот текст написал крайне опасный психопат-убийца, и что этот разнузданный шизофреник может сорваться в любой момент рабочего дня и начать носиться по конторе с полуавтоматическим, перезаряжаемым сжатым газом карабином «армалит AR-180».

Мой начальник молча смотрит на меня.

Этот парень, говорю я, наверное, по ночам надпиливает у себя дома крестом при помощи надфиля пулю к этому карабину, а затем одним прекрасным утром он является на работу и всаживает эту пулю в своего придирчивого, бездарного, мелочного, занудного, трусоватого и болтливого начальника, и пуля, войдя в тело, раскрывается по этим надпилам, словно бутон цветка, и выкидывает комок его вонючих кишок через дыру в спине размером с кулак. Представьте себе, как ваша брюшная чакра раскрывается в снятом рапидом извержении тонких кишок, похожих на связку сосисок.

Мой начальник уже не машет листком с правилами у меня перед носом.

Валяйте, говорю я, прочтите что-нибудь еще.

Нет, серьезно, говорю я, жутко интересно. Сразу видно – законченный псих написал.

И я улыбаюсь. Края маленькой, как анус, дырки у меня в щеке такого же черно-голубого цвета, как десны у собаки. Кожа на синяках у меня под глазом стянута так, словно ее покрыли лаком.

Мой начальник молча смотрит на меня.

Давайте я подскажу, говорю я.

Четвертое правило бойцовского клуба, говорю я, не более одного поединка за вечер.

Мой начальник смотрит сначала на листок, затем на меня.

А я говорю: пятое правило бойцовского клуба – бойцы сражаются без обуви и голыми по пояс.

Мой начальник смотрит на листок, затем на меня.

Возможно, говорю я, этот хрен полоумный возьмет карабин «игл апаш», потому что у него магазин на тридцать патронов при весе всего девять фунтов. У «армалита» магазин всего на пять патронов. С тридцатью патронами в магазине какой-нибудь вконец охреневший ублюдок может перестрелять всех вице-президентов, сидящих за столом из красного дерева в конференц-зале, и еще на каждого директора по пуле останется.

Слова Тайлера срываются с моих губ. А ведь когда-то я был таким славным малым.

Я смотрю начальнику прямо в глаза. Глаза у него бледно-бледно-голубые.

Полуавтоматический карабин «J&R 68» также снабжается тридцатизарядным магазином, но весит всего лишь семь фунтов.

Мой начальник молча смотрит на меня. Страшно подумать, говорю я. Возможно, вы знали этого человека долгие годы. Возможно, и он знает все про вас: где вы живете, где работает ваша жена, и в какую школу ходят ваши дети.

Я устал от этого разговора, мне скучно.

И зачем только Тайлеру понадобилось десять копий правил бойцовского клуба?

Главное – не сказать ему, что я все знаю про кожаную обивку салона. И про тормозные прокладки, которые выглядят совершенно нормально, но отказывают после двух тысяч миль пробега.

Кроме того, я знаю все о термостате системы кондиционирования воздуха, который раскаляется до такой степени, что поджигает карты в бардачке, и о том, сколько людей погибло из-за проброса в топливном инжекторе. Я ведь видел людей с ногами, отрезанными ниже колена, из-за того, что турбины наддува взрывались, и лопасти их пробивали противопожарную переборку и влетали в пассажирский салон. Я выезжал на места аварий и видел сгоревшие дотла машины и подписывал протоколы осмотра, в которых в графе «ПРИЧИНА АВАРИИ» было написано «НЕИЗВЕСТНА».

Нет, говорю я, это не мой листок. Я беру листок двумя пальцами и вырываю у него из руки. Край бумаги, должно быть, порезал начальнику большой палец, поскольку он кладет палец в рот и начинает сосать, выпучив глаза. Я сминаю бумагу в комок и бросаю ее в мусорное ведро рядом с моим столом.

Может быть, говорю я, не стоит беспокоить меня из-за всякого мусора, который вы повсюду подбираете?

В воскресенье вечером я отправляюсь в группу «Останемся мужчинами», но подвал епископальной церкви Святой Троицы почти пуст. Только Большой Боб и я. Каждая мышца моего тела саднит, но сердце бьется, и мысли вихрем кружатся у меня в голове. Это все бессонница. Всю ночь думаешь, не переставая.

Всю ночь думаешь: сплю я или нет? Спал я или нет?

Ко всем моим огорчениям добавляется то, что Боб как-то окреп за последнее время, и бицепсы на его руках налились. Большой Боб улыбается, он очень рад меня видеть.

Он думал, что я умер.

Ага, говорю я, а я думал, что ты.

– А у меня, – говорит Большой Боб, – хорошие новости.

А куда все подевались?

– Это и есть хорошие новости, – говорит Большой Боб. – Группа расформирована. Я пришел сюда на всякий случай, чтобы сообщить это тем, кто еще не знает.

Я падаю, закрыв глаза, на одну из кушеток из магазина для бедных.

– Хорошие новости, – уточняет Большой Боб, – это то, что вместо нее создана другая группа, первое правило которой – никому не говорить о ней.

Боже мой!

Большой Боб продолжает:

– А второе правило – никогда не говорить о ней.

Черт! Я открываю глаза.

Мать твою так!

– Эта группа называется бойцовским клубом, – говорит Большой Боб, – и она собирается по пятницам вечером в заброшенном гараже на другом конце города. А вечером по четвергам в другом гараже по соседству собирается еще одна группа.

Эти места мне неизвестны.

– Первое правило бойцовского клуба, – говорит Большой Боб, – никому не рассказывать о бойцовском клубе.

По вторникам, четвергам и пятницам Тайлер работает киномехаником. Я видел его платежную ведомость за прошлую неделю.

– А второе правило бойцовского клуба, – говорит Большой Боб, – никому не рассказывать о бойцовском клубе.

По субботам вечером Тайлер ходит в бойцовский клуб со мной.

– В поединке участвуют только двое.

По воскресеньям утром мы отлеживаемся дома после поединка.

– Не более одного поединка за вечер, – говорит Большой Боб.

В воскресенье и в понедельник вечером Тайлер работает официантом.

– Бойцы сражаются без обуви и голыми по пояс.

Вечером во вторник Тайлер дома варит мыло, пакует его и отправляет заказчикам. «Мыловаренный Завод на Бумажной улице».

– Поединок продолжается столько, сколько потребуется, – говорит Большой Боб. – Эти правила придумал тот парень, который придумал бойцовские клубы.

– Ты его знаешь? – спрашивает Большой Боб.

– Я сам его никогда не видел, – говорит Большой Боб, – но вроде бы его зовут Тайлер Дерден.

«Мыловаренный Завод на Бумажной улице».

Знаю ли я его?

Да как сказать, говорю я.

Возможно.