Сарымай покопался в карманах, вытянул разлохматившуюся белую полоску, привязал ее к кольцу, поддерживающему канатные перила, и пошел вниз. Каждый раз встречая дверь, он старательно толкал ее плечом. Уходя, вешал очередную ленточку, напоследок гладил тряпицу рукой. Местные духи должны быть довольны.

Первым исчезновение Ожича заметил Ромка. Он уцепился за жердину и посмотрел вниз. Насколько хватало глаз, движения заметно не было.

— Макс! Саранча пропал! — дернул снулого приятеля Разоренов.

Макс Макс тут же проснулся.

— Как пропал? — оживился он.

— Так. Шел за нами, а теперь его нет.

Они вдвоем уставились вниз. Вверху гомонили — девчонки пропускали очередную спускающуюся партию.

— Идем!

Чуть не спихнув с лестницы приятеля, Макс Макс ринулся вниз. Он добежал до коридорчика и остановился, тупо глядя на белую ленточку.

— Придурок, — зло прошептал Макс Макс, срывая тряпку. — Он бы еще на стене написал: «Здесь была Саранча».

— Не трогай, — попытался остановить его Ромка. — Будем возвращаться, они нам знаками станут. Сам говорил, могут начать водить.

— Пойдем!

Макс Макс дернул плечом — он привык, чтобы все было так, как он сказал. И его уже бесило до крайности, что вокруг происходило столько всего непонятного.

Друзья так же терпеливо толкались в закрытые двери, забирались на широкие подоконники около оконцев. Поднимающихся людей не замечали. Почти уже у самого подножия они наткнулись на приоткрытую дверь. Здесь тоже висела ленточка. Макс Макс сорвал ее, роняя на пол белую бахрому.

— Сейчас спустимся, а там установка стоит, магнитная, которая в башке память отшибает. — Макс Макс смотрел в темноту и наливался злобой. Ему даже фонарик был не нужен, казалось, он и так все видел. — Иначе, как я мог столько по городу петлять?

— Откуда установка? Саранча с нами приехал.

— Да? А ты уверен, что этот алтайский шаман не успел здесь побывать до нас? Знаешь, как это бывает?

Ромка не знал. Он вообще не представлял, что должно было произойти, чтобы человек всю ночь ходил по одному и тому же месту и не мог выбраться. Что такое случилось, чтобы в ночь добровольно ушла Зернова? И не вернулась. Если только ее там, куда она ушла, не привязали к стулу. И что постоянно бормочет Ожич? Ни в каких книжках таких слов нет, а значит, он все выдумывает. И шел-то Ромка не за своим интересом, а за Макс Максом. По-хорошему надо было, конечно, схватить приятеля за локоть и развернуть обратно, туда, откуда они только что ушли, наверх. Интересно ведь посмотреть на город с высоты птичьего полета. Он и в окошки уже виделся красавцем, а с самой верхотуры и того лучше.

Но Максимихин уже топал где-то в глубине башни. Если шпиль был такой высокий, то какие подвалы надо выкопать, чтобы стены башни удержали эту махину! Это же сколько тонн торчит над землей! А значит, плутать здесь по подвалам не наплутаться.

В кармане лежала зажигалка. Не фонарик, конечно, но для света сойдет.

Нырнувшие за дверь мальчишки и не подумали прикрыть ее за собой. Это за них сделали Таня с Олёнкой. Они шли молча, не переговариваясь. От тугой прически у Тани ломило в висках.

Эдик вывел остаток группы на смотровую площадку. Девчонки завизжали, вцепились друг в друга. Вид отсюда открывался потрясающий. Город был как на ладони с его улицами и домами. Эдик отпустил экскурсантов бродить вокруг подножия шпиля, фотографироваться. А сам встал так, чтобы была видна башня Толстая Маргарита. Под ней располагался один из бастионов с подземными ходами. К Олевисте они были ближе всего. Он мысленно перебирал в голове сегодняшних подопечных. Об этом ходе надо было кому-то сказать. Он выбрал Лену Богданову, соседку Тани Кудряшовой по комнате.

Как только за Кожиной с Кудряшовой закрылась дверь, помещение погрузилось в темноту.

— Ой, — пискнула Олёнка.

— Не висни, — Таня отпихнула ее от себя и привычно провела ладонью по волосам. Как же у нее болела голова!..

Она сунула руку в карман за сотовым телефоном. В отличие от лестницы к шпилю башни, которая до головокружения винтом впарывалась в брюхо строения, здесь лестница, ведущая вниз, полого спускалась во мрак. Стесанные ступеньки говорили о том, что лет этой лестнице не меньше, чем башне. Что там говорил Эдик? Тысяча пятьсот какой-то… Пять веков. Приличненько. Вряд ли тут что-то перестраивали. Да и было бы чего. Не евроремонт же делать. Стены и стены, ступеньки и ступеньки. Дальше будут подвалы, может, библиотека, может быть, столовку найдут. Надо было наверху пошарить. За пять веков они наверняка успели здесь провести электричество и выключатель повесили у входа. Как все нормальные люди. Или драконам свет не нужен?

Камень холодил, застоявшийся воздух неприятно касался лица. Сотовый телефон поминутно гас, отчего стены погружались в привычную для себя темноту.

— Где-то должен быть свет, — прошептала Таня, в очередной раз заставляя телефон ожить. — Не с фонарями же они тут ходят.

Над головами громыхнуло, по ступенькам запрыгали мелкие камешки.

— Ой, что это? — в очередной раз схватила за руку подругу Кожина.

— Дракон об стенку башкой бьется, — отпихнула ее Таня. От боли голова совсем перестала соображать.

Они спустились еще немного. Визг Олёнки ударил по ушам, оживил перепуганные мурашки.

— Ты чего? — отшатнулась от нее Таня.

— Там что-то…

Кудряшова повела телефоном. На стене в чугунном кольце болталась белая тряпичная лента с бахромистым краем.

— Это Ожич! — улыбнулась Таня, словно уже увидела Сарымая во плоти и он ей быстренько все объяснил.

— Его убили? — сделала странный вывод Кожина, дергая Таню за локоть. Телефонная трубка выскользнула из холодных пальцев.

— С чего ты взяла?

Олёнку хотелось прибить. Теперь мобильник искать. А потом еще выяснится, что от удара трубка сломалась. Этого только не хватало!

— У него была футболка белая, ее порвали на лоскутки… — зловеще шептала Олёнка.

— Я тебя сейчас сама порву на лоскутки! — Телефон не находился. — Посвети мне.

— Чем? — Судя по шарканью, Кожина искала потерявшуюся в темноте подругу.

— Сотовым! Включи, чтобы был свет.

— Нет у меня сотового, — заканючила Олёнка. — Я его в гостинице оставила, он без роуминга. А ты где?

— Тогда и меня нету, — разозлилась Таня.

Она смотрела вокруг и, как ни старалась, не могла ничего разглядеть. Даже очертания ступенек видно не было. Вокруг стояла абсолютная тьма. От нее заложило уши. В душе родилось неприятное чувство. Это был еще не страх. Как взрослый человек, Кудряшова знала, что темноты бояться не надо, а если тебе что-то кажется, то подойди и потрогай, включи свет, наконец, чтобы убедиться, что ничеготам нет. Волновала абсолютная непроглядность. Она заставляла откуда-то из подсознания вытаскивать воспоминания о первобытной жизни, когда темнота была полна чудовищ, особенно драконов.

— Ой, как же это? — Кожина явно собиралась плакать. — И зачем мы сюда только пошли? Давай возвращаться, пока дверь не закрыли. Расскажем про этот ход Эдику, пускай он сам что-нибудь делает. Говорила же Зоя Игоревна, что подождать надо, Зернова сама придет. Куда ей здесь деться? А через два дня можно и полицию вызывать. Ее сразу найдут. Где тут теряться? И что нам в этом подвале? Там наверняка дверь какая-нибудь закрытая. Пойдем, а? А? — Не получив ответа на свои восклицания, Олёнка испуганно заорала: — Ты где? Кудряшова!

— Тише ты! — прошипела Таня, но было уже поздно. Снизу слышались голоса, но после воплей Кожиной все стихло. — Идем!

— Куда? — От страха Олёнка окончательно потерялась. Ей вдруг совсем расхотелось двигаться. Она пятилась, надеясь спиной нащупать стену и присесть около нее. Но вместо этого нога у нее встретила пустоту, уронив хозяйку со ступенек.

Узкий коридор вздрогнул от визга. Кудряшова заткнула уши — эхо норовило ее оглушить. Как только она прижала ладони к ушам, ей послышался отдаленный шорох и шелест, сквозь который шипящей нотой прорывался тоненький голосок.