Как во сне она смотрела на Тимофея, подошедшего к ней. Он присел на колени, заглянул Лике в глаза и заботливо одел респиратор, защёлкнув крепление на затылке.

Тимофей бережно приподнял Лику и, не отпускал её, пока не усадил в кресло второго ряда, около панели мигающих приборов и разбитых чёрных мониторов.

Недавно прибывшие молча переглянулись.

— Ничего, — ответил Тимофей, не отводя взгляд. — Она была открыта.

Глава 1. Синдром выжившего

— Этого не может быть, — вступился за Влада Виктор, наморщив лоб, будто старался воспроизвести недавние события в малейших подробностях. — Мы проверяли не один раз.

— Ну, возможно фильтры недостаточно очищают воздух или просто испортились, — мягко возразил Анатолий брату и примирительно улыбнулся. Лика в который раз поразилась, насколько они разные: Виктор был рассудительным, спокойным пессимистом, который мог, не тратя слова и чужое время, доходчиво объяснить что угодно. Анатолий, склонный к поверхностным суждениям, никогда не шёл на открытый конфликт, а если без этого было нельзя, объяснял свою точку зрения так мягко, с непринуждённой улыбкой, что ссора тут же затухала. И чтобы не говорил, привычки морщить лоб у него было.

— Это вполне логично, — поддержал его Костя и пожал плечами. — Воздействие здешней атмосферы на человеческий организм изучено только в теории, анализатор мог и ошибиться.

— Может твой анализатор и мог, а мои глаза и руки нет! — вспыхнул Влад. — Да я лично раза четыре проверял все эти чёртовы выходы! При вас, кстати!

— Ладно, Влад, сейчас это уже не важно и спорить кто прав, смысла не имеет. Когда мы пришли, дверь главного выхода была открыта. Это факт. Командование как старший по званию отныне я беру на себя. Выдвигаемся через двенадцать часов, — спокойно проговорил Киреев и обвёл глазами команду.

— Почему через двенадцать? — спросила Варя, всё ещё сжимая руку мужа, словно боялась, что если она отпустит её хоть на миг, Дмитрий исчезнет, и приход спасательной группы окажется миражом.

— Вы слишком устали, чтобы проделать обратный путь. Ещё неизвестно, каким он окажется, — сказал Стас, до этого сидевший с прикрытыми веками, будто всё происходящее его не касалось. — Вам необходима еда и сон.

— Но вдруг, произойдут необратимые изменения? — робко поинтересовалась Лика. Перед её глазами всплыла картинка трупа Райтова: постаревшего, седого, с поредевшими волосами и пятнами на коже.

— Не раньше, чем через месяц, как утверждает Гамаюн.

— Отдохнёте, и сразу двинемся, — с улыбкой глядя на жену, сказал Дмитрий и погладил её по руке.

— Вы видели что-то интересное по пути сюда? — спросил Влад у старпома, но тот, выдержав взгляд, покачал головой. — Мы тоже. Это-то и странно.

— Почему? — спросили Анатолий и Виктор одновременно.

— Потому! Кто отправил сообщение? И почему на планете, пригодной для жизни, её почти нет?

Все уставились на Лику. Девушка растерялась: с одной стороны, более удобного случая сказать о найденной записке не было, а с другой, вполне возможно, что Олимпиада стала жертвой галлюцинаций, взникший вследствие радиоактивных вспышек красного карлика. Поколебавшись несколько секунд, Лика решила, что не имеет права скрывать информацию, какой бы бредовой та не казалась.

— Я считаю, что в подобных условиях обязательно должна быть жизнь. Красный карлик живёт очень долго по сравнению с Солнцем, поэтому, скорее всего, она зародилась здесь намного раньше, а значит, сейчас цетурианцы опережают землян как в физическом развитии, так и в технических достижениях, В теории, — проговорила девушка, сначала робко, но с каждой новой фразой её голос звучал увереннее и сильнее. — Аборигены либо прячутся, потому что не собираются вступать в контакт с инопланетянами, либо изучают нас, чтобы составить более подробное мнение. И они не антропоморфны, это была ошибка. Вот - возможное доказательство. Хотя я до конца не уверена, что рисунку можно верить.

Лика протянула Тимофею записку матери. Все столпились за спиной у старпома, стремясь получше рассмотреть написанное.

— Что там? Читай вслух! — рявкнул Влад. — А то мы ноги друг другу отдавим.

— Почему ты скрывала? — спросил, прищуриваясь, у Лики Костя.

— Я нашла её незадолго до того, как кончился воздух в баллонах. А пока разобрала почерк, уже пришла пора снимать шлемы. А после пришла спасательная группа, и я за восторгами всё позабыла.

Лика почувствовала, что краснеет и опускает глаза. Когда она решилась посмотреть на Киреева, тот быстро отвёл взгляд.

Тимофей вслух прочитал записку вслух от начала до самого конца, где буквы путались и скакали, а мысли стали обрывочными и непонятными. Написанное вызывало больше недоумение, чем чувство опасности. Повисло молчание.

— Лика, это ваша мать, и вам виднее, что она хотела сказать этим посланием, — первым его нарушил Стас.

Девушка пожала плечами.

— Наверное, на рисунке изображены аборигены, и они опасны или могут стать таковыми, но это всё, что я поняла.

— Или она слишком долго дышала здешним воздухом, — предположил Костя. Его тон был пренебрежительным, всем видом младший доктор показывал, что не стоит слепо доверять словам её матери. — Это вполне могут быть местные животные, которых фантазия и больной ум выжившего астробиолога наделили человеческими чертами характера. Или имелось в виду, что они напали на выживших и съели некоторых из них.

— Я так не думаю! Если они хищники, вокруг должно быть полно их естественной добычи. Не могут же они сидеть и ждать, пока прилетят инопланетяне, чтобы в кои-то веки сытно поужинать! — Лику разрывало от негодования. Она просто не могла поверить, что даже, теряя разум, Олимпиада ударилась бы вдруг в беспочвенные предположения. Её мать дышала наукой, была одержима своим делом и верила в будущее астробиологии не только как науки о флоре и фауне других планет, но мечтала о том времени, когда та реально поможет человеку в изучении иного разума.

— Давайте успокоимся! — Киреев встал, давая понять, что дискуссия окончена. — Мы все устали, поэтому начинаем ссориться на ровном месте. Разойдёмся по пригодным каютам, сбор на обед через шесть часов. Паёк возьмите с собой, перекусите что-нибудь. Документ я пока оставлю у себя. Не бойся, я верну

Последние слова Тимофей сказал, подойдя вплотную к Лике. Девушка снова заглянула в черноту его глаз, и захотелось прижаться к нему и оплакать Олимпиаду, чтобы мужчина гладил Лику по спине и говорил уместные в таких случаях глупости.

Она молча кивнула и проводила его глазами, острее почувствовав своё одиночество. Может, поэтому она так стремилась в открытый космос и к чужим землям: здесь каждый был одинок.

Лика вздохнула и отправилась в каюту, чтобы хоть попытаться заснуть.

Жилой отсек работал не полностью, но кают, пригодных для кратковременного пребывания было достаточно, и девушка получила отдельную комнату, расположенную в другой части корабля, как можно дальше от бывшей каюты её матери. Лика улеглась на небольшой диван и, решив посвятить время раздумьям, прикрыла глаза, ноплланам было сбыться не суждено: девушка мгновенно заснула.

Во сне её преследовала мать с головой лягушки, она гналась за девушкой и хотела что-то ей сказать, показывая на сломанный брелок, зажатый в перепончатой лапке, но Лика чувствовала: останавливаться нельзя, потому что это знание несёт смерть, а жить хотелось больше, чем когда-либо прежде. Она заперлась в шкафу, и монстр, прикинувшийся Олимпиадой, неистово колотил в дверцу её убежища.

Лика вздрогнула и проснулась. Где-то действительно стучали. Девушка привстала, тревожный стук повторился.

— Иду! — крикнула Лика, чтобы сквозь респиратор, приглушавший речь, можно было и в коридоре её услышать.

— Это я! — голос Вари звучал глухо и казался взволнованным.

— Сейчас!

Дождавшись, пока онемевшие ноги снова станут послушными, она встала и открыла дверь.