– Это бежит сын Тополя, он обманул врага, враг потерял его след.

Между смоковницами промелькнула тень человека: это был Нам. Он шел по серебристому покрывалу лунного света. Вскоре он появился у подножия холма.

И вождь спросил:

– Кзаммы потеряли след Нама?

– Нам заманил их далеко на север, затем убежал от них. Когда Нам остановился, то запах кзаммов уже не доходил до него.

– Хорошо! – ответил Нао, обнимая товарища. – Нам хитрый и ловкий воин! А где Гав?

– Сына Сайги преследовали другие кзаммы. Нам не встретил его следов.

– Мы подождем Гава здесь. А теперь пусть Нам посмотрит!

Нао увлек молодого воина за холм, к земляной яме, в которой Нам увидел маленький, трепещущий, теплый огонек!

– Вот! – сказал вождь. – Нао достал огонь!

Молодой воин громко закричал, его глаза расширились от восторга; он простерся перед сыном Леопарда и прошептал:

– Нао хитрее целого племени! Он будет вождем уламров, и никто не осмелится ему противиться!

Воины сели у слабого огонька. Им казалось, будто они в родных местах, под холодными звездами севера, среди блуждающих огней Большого болота. Мысль о долгом обратном пути не пугала их. Когда они покинут земли Большой реки, кзаммы перестанут их преследовать; дальше они пойдут по местности, где бродят только животные.

Так они мечтали, будущее казалось им полным надежд. Но когда луна опустилась к западу, в их сердца закралось беспокойство.

– Где же Гав? – спросил вождь.

Сумел ли он сбить со следа кзаммов? Может быть, его остановило болото или он попал в засаду?

Равнина была нема, животные молчали; даже ветер затих над рекой, спрятавшись в осиновых зарослях; слышен был только глухой рокот воды. Ждать ли рассвета или идти на поиски немедленно? Нао очень не хотелось оставлять огонь на попечение Нама. С другой стороны, судьба молодого воина, преследуемого пожирателями людей, беспокоила его. Правда, ради того чтоб сохранить огонь, вождь мог покинуть Гава на произвол судьбы и даже должен был, по закону племени, так сделать, но Нао почувствовал жалость к покинутому товарищу, который делил с ним все опасности их трудного похода и к тому же был слабее его.

– Нао пойдет отыскивать Гава! – сказал он наконец. – Сын Тополя останется следить за огнем. Нам должен смачивать водой кору, когда она нагреется. Нам не должен отлучаться от огня!

– Нам будет сторожить огонь, как собственную жизнь! – ответил молодой воин. И прибавил с гордостью: – Нам умеет питать огонь! Его научила этому мать, когда он был маленький, как волчонок.

– Хорошо. Если Нао не вернется к тому времени, когда солнце будет на высоте тополей, пусть Нам укроется у мамонтов; если Нао не вернется на склоне дня, пусть Нам пойдет один в землю уламров.

Нао ушел; сердце его сжималось от тоски, несколько раз он оборачивался и смотрел туда, где находилась клетка с огнем, слабый свет которого, казалось, все еще мигал ему издали!

Чтобы отыскать следы Гава, надо было вернуться к лагерю кзаммов. Нао шел медленно. Его плечо горело под ивовыми листьями, которыми он покрыл рану; в голове шумело; он чувствовал боль в том месте, где пришелся удар палицей. Нао был грустен; даже после завоевания огня ему предстояло перенести еще много трудностей. Вскоре он очутился у того поворота, откуда он со своими молодыми товарищами в первый раз увидел привал кзаммов. Тогда красное пламя костра смешивалось с лунным светом, теперь становище было темным, угли, разбросанные Нао, погасли, ночь посеребрила неподвижные тела людей и предметы; слышны были только стоны раненых.

Нао вскоре убедился, что преследователи еще не вернулись. Тогда он смело двинулся к становищу кзаммов. Стоны раненых прекратились, казалось, там были только одни трупы; Нао, не задерживаясь, пошел дальше и вскоре напал на след Гава. Сначала по нему легко было идти: его сопровождали следы кзаммов почти по прямой линии; затем след свернул в кусты и затерялся в болоте. Нао отыскал его снова, у излучины берега, теперь след был совсем сырой, как будто Гава и кзаммов окунули в воде.

У рощи из смоковниц кзаммы, должно быть, разделились на несколько групп. Нао избрал наиболее удобный путь и прошел еще три или четыре тысячи локтей, но вскоре он должен был остановиться. Густые тучи поглотили луну. До рассвета было еще далеко. Сын Леопарда сел у подножия старой смоковницы. Звери закончили свою охоту, дневные животные еще спали, спрятавшись в земле, в кустарниках, в дуплах деревьев, среди древесных веток.

Нао отдыхал, пока вершины деревьев не окрасились холодной белизной. Тяжелый осенний рассвет коснулся хилых листьев и покинутых гнезд. Ему предшествовал легкий ветерок, который казался дыханием смоковницы. Нао встал против света, еще бледного, как белый пепел костра, съел кусок вяленого мяса, наклонился над землей, отыскивая след, и снова отправился в путь. След тянулся на тысячи локтей; Гав, выйдя из лесу, пересек песчаную равнину с редкой травой и малорослыми деревцами, свернул по краю болота, где гнил красный тростник, поднялся на холм, прошел среди бугров и остановился, наконец, на берегу реки, которую, конечно, переплыл. Нао, в свою очередь, переплыл реку и после долгой ходьбы обнаружил, что следы кзаммов стали сближаться. Гава могли окружить. Тогда вождь подумал, что, пожалуй, лучше предоставить беглеца его судьбе, дабы не рисковать из-за одного человека своей жизнью, жизнью Нама и огня. Но преследование увлекало его, ему хотелось довести начатое дело до конца.

Кроме двух отрядов кзаммов, замыслы которых Нао уже постиг, следовало опасаться третьего отряда, того, что преследовал Нама. Уверенный в быстроте своих ног и в своей хитрости, сын Леопарда без колебаний направился по следу Гава, останавливаясь лишь затем, чтоб ознакомиться с местностью.

Земля становилась твердой, сквозь тонкий слой наносов проступал гранит, показалась скала с крутыми откосами. Нао решил взобраться на нее. Судя по свежести следов, люди были недалеко, с вершины скалы можно будет увидеть Гава или его преследователей. Уламр скользнул в кустарник и вскоре достиг вершины скалы. Взобравшись на нее, он вскрикнул: на узкой полосе красной земли, которая, казалось, была залита кровью, показался Гав.

Позади него, на расстоянии тысячи локтей, бежали в беспорядке люди с большими торсами и короткими ногами, с севера наступал другой отряд. Несмотря на длительность погони, сын Сайги не казался изнуренным. В течение ночи Гав бежал не очень быстро, и только там, где нужно было избежать ловушки или же поддразнить врага, он несся с быстротой оленя.

К несчастью, уловки кзаммов сбили его с пути; он не знал, где находится, на западной или южной стороне того холма, где он должен был соединиться с вождем.

Нао следил за ходом борьбы. Гав бежал к сосновому бору, на северо-восток. Первый отряд следовал за ним врассыпную, отрезая ему отступление. Второй отряд, тот, что двигался с севера, повернул, чтобы достичь леса одновременно с беглецом. Однако положение было не безнадежное. Быстрый Гав легко мог опередить кзаммов, и если Нао соединится с ним, уламры смогут вернуться вместе к Большой реке.

Одним взглядом вождь определил наиболее удобный путь: это была местность, заросшая кустарником; здесь он будет невидим и сможет быстро достигнуть леса.

Нао уже решил спуститься с холма, как вдруг новое обстоятельство задержало его: показался третий отряд преследователей, на этот раз на северо-западе. Теперь Гав мог избежать ловушки только в том случае, если он со всей скоростью повернет на запад. Но, по-видимому, он не сознавал опасности и продолжал бежать по прямой линии.

Еще раз Нао колебался между необходимостью сохранить огонь, Нама и себя и соблазном спасти Гава, и еще раз желание помочь товарищу одержало верх над благоразумием.

Сын Леопарда окинул внимательным взглядом окрестность, желая запечатлеть в памяти все ее приметы, затем спустился с холма.