— Скажи, шпана, когда ты успела познакомиться с неким туманным созданием, состоящим из многочисленных, разноцветных кубиков, которые непрестанно двигаются, крутятся, шевелятся, ползают по ромбовидному телу?
— В прошлом, — вспомнила я. — Пару тысяч лет назад.
— ???
— Приор постарался, — пояснила я недоумевающему деду.
— Ясно. Шутки Галда, значит, — старик задумчиво выпустил кольцо дыма изо рта.
— Мелочь ты моя ненаглядная, ты случайно встретилась с Богом этого мира. Тобой, как куклой воспользовалось равновесие Галда, его Разум, которому не понравилось не устройство мира, ни дафары, ни драконы. Местный Бог настолько гениален, что создал Разум своего мира, и теперь не знает, как с ним бороться…
— Очень смешно, — деланно рассмеялась я, не желая верить в слова деда.
— Смейся, не смейся, но это правда. Как ты думаешь, каким образом я оказался в той горящей мельнице, подожженной слугами короля? Это не было случайностью. Просто в один прекрасный день, точнее ночь, ко мне заявился этот Кубик, и властно приказал топать за тобой в огонь. Он сказал, что ты ему не нравишься, но раз Галд так пожелал, он оставит тебе жизнь. При этом он заблокировал твою НАСТОЯЩУЮ силу стража Бездны, сказав, что «пусть помучается это создание времени Галда». Этот ненормальный Бог предсказал, что скоро тьма накроет Галд, и только тогда я, Тревор де Галь, смогу снять наложенные блоки на твою силу. Именно при таких условиях. Иначе, цитирую «сотру в порошок этот наглый Разум Галда!». Я растерянно опустила руки вниз. Так вот о каком выборе мне постоянно твердили! Сначала Люк, передавая слова моего пра-пра-пра-прадеда, потом Грэй, услышав про появление передо мной приора. В голове вдруг бесстыже постучалась о череп умная мысль, что приходит раз в несколько лет. Я же существо женского пола, в конце концов! Имею я право действовать под влиянием эмоций и интуиции? Сначала говорю, потом думаю. То есть сначала делаю, а потом думаю. Если вообще думаю. Бывает говорю и делаю, а спустя гуды думаю. С женской логикой не поспоришь. Так о чем это я? Ах да, умная мысля… Сей поток мыслей раз и навсегда решил судьбу Галда, и я подняла взгляд от собственных ботинок.
— Эй, дедок! Снимай с меня эти бездновы блоки! Деда я знала так же хорошо, как свои пять пальцев. И сейчас, глядя на его ласково улыбающееся лицо, я поняла — сейчас будет гадость. Будучи моим наставником старый Галыга с раннего детства закалял мой дух. Будучи ребенком, я ненавидела деда за его, как мне казалось, жестокость и издевательства, которые следовали сразу после ласковой улыбки. Дед всегда заставлял все делать одной, не рассчитывая ни на кого. Хотя он всегда был рядом, он ни разу не протягивал мне руку помощи. Будь то проваленная первая попытка воровства, когда за кусок мяса меня так высекли, что до сих пор остались шрамы на спине. Или тот случай, когда он отправил меня, шестилетнюю, в Сиамский Лес за редкой, лечебной травой. Тогда я проторчала на дереве всю ночь, и утром, когда карауливший меня Лао куда-то пропал, при попытке слезть с высокого дерева, я разодрала обе коленки. Каким-то чудом я выползла из леса, прихватив подарок — пару очередных шрамов, теперь уже на коленях. Галыга никогда не хвалил меня за мои маленькие достижения, но всегда ласково улыбался, совсем, как сейчас. Королевские персики, добытые в первой моей вылазке во дворец специально для деда, оказались выкинуты со словами и улыбочкой «я сладкое не ем». Мой первый украденный кошелек дед принял как нечто само собой разумеющееся со словами «почему так мало?» и все с милой улыбкой. Много чего было еще, за что я злилась, обижалась и ненавидела старого, а он всегда… улыбался. Улыбался он сейчас чересчур ласково, потом забубнил какое-то заклинание, мое сердце тревожно екнуло, и… Жаркое пламя охватило мое тело со всех сторон. Наверно, это проклятие рода де Гастона — смерть в огне. Мой пра-пра-пра-пра-дед был сожжен без права перерождения, мне повезло больше. Огонь был реальным, а не магический. Лер невольно выпустил меня из своей пасти, обжегшись, но я не упала. Я застыла в воздухе напротив черного, широкого столба тьмы из Бездны, заполыхала, как факел, разве что искры не летели. Я орала. Ха! А кто бы не заорал, если бы его кожу начали жечь огнем? Я орала так, что, в конце концов, сорвала голос и захрипела. Мне потом еще долго снились по ночам кошмары, как моя кожа краснеет, вздувается, лопается, волосы вспыхивают и за три секунды сгорают. Как плавятся ногти, кости скелета… Жуть. Я лучше сама прыгну в Бездну, чем пройдут еще раз через подобное.
Самое удивительное, мое сознание за все время сожжения оставалось при мне. Оно держалось за какую-то ниточку, почти призрачную, но невероятно крепкую. Как мне потом сказал Галыга, это и есть моя сила воли, мой дух, то, что он воспитывал и выращивал на протяжении тринадцати лет под мостом между двумя районами Коды. Именно благодаря собственной силе духа я смогла переродиться. Когда от моего тела осталось только сознание, боль исчезла, и наступило облегчение. Словно от факела, который окунули в холодную воду, от сгустка огня пошел густой дым, почти слившийся на фоне серых туч с небом. Мое сознание расслаблено покачивалось в огне, отдыхая и приходя в себя. А затем появились контуры моего прежнего тела, поначалу призрачные, но постепенно набирающие массу. Ощущение полета начало проходить. Будто к пуху привязали валун — так мое сознание становилось материальным. Огонь, который продолжал полыхать вокруг меня, перестал обжигать и съедать мою кожу. Языки пламени ласково, как щенки, обнимали тело, послушно повторяя движение рук. Ими я активно шевелила, проверяя, все ли пальцы на месте. А то вдруг чего-то после такого кошмара не досчитаюсь. Ладно, если волос, лысину еще можно перенести — волосы отрастут. А что, если ноги не будет? Или уха? Или вдруг что-то лишнее прирастет, и мой пол поменяется! Это же вообще жуть! А я только-только начала сознавать, что женщина, а не бесполый босяк с улицы…
— И о чем ты только думаешь? — зазвучало в моей голове.
— Грэй? — удивленно спросила я. — Тебе чего? За каким факелом мои мысли читаешь?
— Да так… Стоит тут один, сине-зеленый блондин, шерсть из моей шкуры выдирает, да пялится на пылающий огонь в небесах. Ну, как ощущения после восстановления твоей истинной сущности?
— Как в ж… У меня еще нос до конца не восстановился, не отвлекай.
— Фых! — фыркнул ромэн. — Ты точно изменилась? Какой была уличной шпаной, такой и осталась. Я проигнорировала слова волка, занятая ощупывание своего носа. Форма прежняя. Даже волосы такие же русые и до плеч. О! И одежде та же! С пятнами крови, с знакомыми дырками, старыми заплатами. Так в чем разница-то? И тут огонь, окружающий меня, вдруг погас. Я тут же поняла, в чем разница между мною старой, и мною разблокированной. Мир, который всегда был трехмерным, с семью основными цветами радуги, с невидимым воздухом и твердой материей, вдруг сошел с ума. Мои глаза, которые раньше смотрели только вперед и охватывали угол в 1800, теперь смотрели на все 3600. И то, что они видели, ввело мозг в полный ступор. Воздух не был прозрачным, его рассекали миллионы протянутых линий из разных цветов. Больше всего было белых и голубых, меньше — зеленых, и еще меньше — золотистых. Ради забавы я протянула руку и затронула одну линию, которая проходила через мой правый локоть. Она оказалось прочной, но не настолько, чтобы при усилении нажатия смогла остаться целой.
— Ой! — сказала я, когда линия порвалась, оба конца мгновенно втянулись куда-то влево и вправо, и птица за моей спиной, спокойно летящая по своим делам, потеряла равновесие и с громким квоканьем покатилась вниз.
— Когда ты полностью активна, будь осторожней, — сказал дед, который молча наблюдал за мной, размахивая серыми крыльями. Линий, натянутых в воздухе он не видел, и его тело легко проходило через них, словно дед был призраком.
— Ну зачем ты сейчас сдвинула воздух? — укоризненно покачал головой Галыга, давая мне подзатыльник.
— Я больше не буду. И продолжила оглядываться вокруг себя. Мир — это одна сплошная паутина, сделала я вывод. И Разумные двуногие всего лишь ветер в ней. Неутешительный вывод. Кому понравится быть пустым местом? Но это на самом деле так. А я же была ненормальной. Если Галыга спокойно проходил сквозь многочисленные линии, я же стояла на них. Даже крылья не нужны были, чтобы удержаться в том, что мы называем воздухом. Все было наоборот. То, что я раньше ощущала как материю, казалось дымкой, миражом, ничем, а то, что я раньше даже не видела, — вдруг обрело форму тысяч разноцветных линий. Мое осознание мира перевернулось сверх на голову. Но не успела я запаниковать, что все живые в это мире — ничто, как на меня обрушилось новое открытие. Это звуки. Бездна! Сколько же их было! Тысячи голосов, криков, скрипов, стонов, вздохов. Вокруг меня заговорило все и сразу. Разум всех живых, которому полагается молча думать, начал озвучивать мысли каждого. Река Ус, которая лишь стучит волнами о камне, зашумела подобно тысячам насекомым. Галька на берегу взвыла так, как будто ветер в метель. Даже сам воздух зашипел. Я зажала уши с воплем:
