Песня двадцать третья
Новый ужас Данте, преследуемого бесами. Лицемеры в свинцовых рясах. Вергилий узнает обман демонов и с гневом уходит.
1 В безмолвии и стражей не прикрыты,
Мы шли одни: учитель впереди,
Я сзади шел. Так братья минориты
4 Свершают путь. В моей груди
Еще был страх: чертей двух столкновенье,
Оставшихся за нами назади,
7 Напомнило мне басню о сраженье
Лягушки с крысой1. Истинно я мог
Меж ними провести свое сравненье.
10 Две ссоры те, их даже эпилог
Между собой похожи чрезвычайно.
Чем больше я их сравнивал в тот срок,
13 Тем более пугался не случайно,
И наконец удвоился мой страх,
И про себя тогда я думал тайно:
16 «Лишь из-за нас сейчас поверглись в прах
Два демона, – они должны взбеситься
И демонское бешенство в чертях
19 На нас одних должно теперь излиться.
Что, если эта шайка бесенят
За нами с диким воплем устремится?
22 Как зайцев псы голодные травят,
Они нас разорвут теперь на части».
И, трепетный кругом бросая взгляд,
25 Я сознавал весь ужас той напасти,
И дыбом встали волосы мои.
Таить ту мысль во мне не стало власти.
28 Я прошептал: «Учитель, помяни
Мои слова: нам следует укрыться
От демонской погони, иль они
31 Догонят нас… Нам медлить не годится…
Мне чудится уже их адский рев,
И голова моя при том вскружится…»
34 Учителя ответ мне был готов:
«Как зеркало в себе все отражает,
Так точно отражается без слов
37 Во мне твой дух, и ум мой постигает
Все то, о чем ты думаешь, мой сын.
Поверь, меня в час этот занимает
40 Мысль точно та же; вывод лишь один
Я сделаю без опасенья
Из наших дум. Когда мы со стремнин
43 Вон той скалы сойдем без затрудненья
В другой вертеп, то ты и я спасен,
И бесов нам не страшно исступленье».
46 Едва о том сказать успел мне он,
Как я увидел демонов; летели
Они на нас, и только горный склон
49 Нас разделял, и в воздухе шумели
Их крылья черные. В тот самый миг,
Как ночью мать, вскочившая с постели,
52 И слыша вкруг тревоги общий крик,
Из колыбели сына вырывает
И с быстротой – страх матери велик, —
55 Боясь пожара, с сыном убегает,
Едва прикрывши тела наготу,
И лишь к груди ребенка прижимает,
58 Так и меня схватил в минуту ту
Наставник мой и на спине скатился
Он со скалы, прижавши на лету
61 Меня к себе. Под мельницей крутился
Едва ль поток когда-нибудь быстрей
Того прыжка, с которым вниз стремился
64 Вергилий с тяжкой ношею своей,
Меня, как сына, к сердцу прижимая,
Меня, как сына милого, спасая
67 От дьявольских ударов и когтей.
На дно вертепа только мы спустились,
Как на скале над головой моей
70 Крылатые гонители явились…
Но уже во мне боязнь тогда прошла…
Из пятого вертепа не решились
73 Они за нами гнаться: та скала
Дальнейший путь вперед им преграждала:
Им власть Небес того не позволяла.
76 Затем толпу раскрашенных теней
Мы пред собою скоро увидали.
Роняя молча слезы из очей,
79 Они в изнеможении блуждали.
На рясы их опущен капюшон,
И рясы тех теней напоминали
82 Наряд монахов кельнских, ослепляли
Своею пестротой со всех сторон,
А под собой свинец они скрывали
85 И в сущности так были тяжелы,
Что перед ними рясы Фридерика2
Соломы были легче. Адской мглы
88 Тяжелый плащ!.. Стонали тени дико,
И, слушая рыдания теней,
За ними шли мы тихо без речей,
91 Но тяжесть ноши так их всех давила,
Что лишь едва идти им можно было.
Толпу их привелось нам обогнать
94 И с каждым шагом спутников менять.
К наставнику тогда я обратился:
«Не можешь ли меж ними указать
97 Кого-нибудь, кто в мире отличился
Деяньями своими от других.
Взгляни кругом – вот новый ряд явился
100 Других теней и, может быть, иных
Узнаешь ты!..» Едва окончил речь я
Среди толпы тех грешников худых,
103 Как дух один, тосканское наречье
Услышавши, проговорил нам вслед:
«Умерьте шаг, вы, в омуте увечья
106 Идущие! В нас сил догнать вас нет!..
Быть может, то, что вы узнать хотите,
Я разрешу и дам прямой ответ…
109 Я об одном прошу вас: не бегите…»
Поэт сказал: «Умерь теперь свой шаг
И рядом с ним идти старайся так,
112 Чтоб он от напряженья не томился».
И я в минуту ту остановился
И двух несчастных начал поджидать,
115 Которые старались нас догнать,
Но тяжесть рясы их не позволяла
Движений в утомленье ускорять.
118 И узкая тропинка замедляла
К тому же их тяжелый, трудный путь…
К нам подойдя, они на нас сначала
121 Решились только искоса взглянуть.
Потом между собой заговорили:
«По голосу – живой он, в том ничуть
124 Я не солгал, – когда бы разрешили,
Когда они мертвы, впустить сюда
Их без одежд свинцовых? Разве были
127 Подобные примеры? Никогда!»
Затем ко мне вопрос их обратился:
«Тосканец! Ты проникнул без труда
130 В подземный этот Ад и очутился
В жилище лицемеров, так ответь,
Кто ты такой, когда и где родился?»
133 Я отвечал, стараясь рассмотреть,
С кем говорю: «На берегу Арно я
Увидел свет и общество иное
136 В великом нашем городе3 встречал.
Еще доселе я не умирал,
И мне еще не чуждо все земное.
139 Но кто же вы? Из ваших тусклых глаз
Струятся слезы пламенные вечно…
Ужель страданье ваше бесконечно
142 Под этим блеском тяжких ваших ряс?»
И отвечал мне призрак истомленный:
«Казнь лютая придумана для нас!..
145 Вот здесь под этой рясой золоченой
Сокрыт свинец и давит нашу грудь
И день и ночь… невыносим наш путь…
148 Мы терпим казнь за наше святотатство…
Болонцы мы и были члены «братства
Веселого»4, а наши имена —
151 Я – Каталано, он же Лодеринго5…
Нас знаешь по пожару ты в Гардинго…
Подестами в былые времена
154 В твоем любимом городе мы были,
И мы его прекрасно охранили,
О чем, наверно, помнит вся страна…»
157 «Так это вы, несчастные, сгубили…» —
Воскликнул я и тут же замолчал.
Слова мои как будто бы застыли,
160 Когда вблизи себя я увидал
Тень грешника. Три раза в грудь пронзенный
Насквозь тремя колами, он лежал
163 И, увидав меня, как разъяренный,
В конвульсиях метаться быстро стал.
Брат Каталано взгляд мой изумленный
166 Тогда постиг и тихо мне сказал:
«Вот этот грешник, кольями проткнутый,
Совет дал фарисеям, предлагал
169 Гонимого подвергнуть пытке лютой,
Как будто бы для пользы дорогой
Своей отчизны. Видишь – он нагой
172 Лежит всегда здесь поперек дороги
Затем, чтобы его в Аду могли
Топтать в песок всех проходящих ноги,
175 И приподняться более с земли
Не может он… Казнь та же тяготеет
На всех жидах, которые пришли
178 С советом тем же… Горько сожалеет
Еще доныне весь еврейский род,
Что он принес такой печальный плод…»
181 И над преступной тенью в то мгновенье
Мой спутник наклонился в удивленье
И созерцал мучительный позор
184 Презренного советчика, и взор
Наставника лишь выражал презренье.
Затем с одним из братьев в разговор
187 Вступил он вновь: «Когда дано вам право
На наш вопрос правдиво отвечать,
Скажите мне, возможно ли там, вправо,
190 Нам безопасный выход отыскать
Из этой бездны, чтоб не опасаться,
И помощи бесовской не искать?»
193 И был ответ: «Могу я в том ручаться,
Что вы избегнуть можете всех бед,
Когда обвалом станете спускаться,
196 Где горный прерывается хребет,
Идущий через мрачные пустыни.
Идите! Там опасности вам нет…»
199 И голову склонил певец в кручине:
«Нас обманул презренный дьявол тот,
Что грешников крючками ловит в тине…»
202 Один из «братьев» молвил в свой черед:
«Я о пороках дьявола когда-то
В Болонье слышал толки: он народ
205 Обманывать привык; все бесенята —
Исчадье лжи и хитрости, не раз
Губивших мир…» Дальнейшей речи брата
208 Мы не слыхали. Тяжесть страшных ряс
Давила их, а спутник мой шел дале…
И, на него взглянувши в этот час,
211 В его лице увидел тень печали.
