— СТАНОВИТСЯ заносчивым? — горько рассмеялся Брейсгейл.

— …Он начал чувствовать свои возможности, — Эд переключился на Хопкинса. — В самом начале он ничего о них не подозревал. Не ведал, что творил. Одно из его первых проклятий навлек на себя подросток, который упражнялся в народной музыке на своей гитаре. Таббер порвал на гитаре струны…

— Что в этом чудесного? — громыхнул генерал.

— …на расстоянии. Потом еще одно явление привело его в гнев, как это называет его дочь. Неоновая реклама, или что-то в этом роде. Он наложил на нее проклятие. Не знаю, что с ней произошло. Может, перестала мигать.

Сзади полковник Уильямс сказал:

— Хотел бы я, чтобы он проклял неоновую рекламу напротив моего дома. Треклятая штука…

Генерал Крю посмотрел на полковника, и тот заткнулся.

Эд отчаянно сказал:

— Когда он наложил на женщин это заклятие «Домотканого стиля», он не знал, что сделал это. Когда он по-настоящему гневается, то не помнит, что говорил. Он был крайне удивлен, когда я сказал ему, что он проклял радио. Он так же изумился, как и все остальные, что проклятие сработало. Но посмотрите, что происходит сейчас. Он проклял все развлекательное чтиво. Всю беллетристику — за исключением того, что ему нравится. Послушайте, я готов поспорить, что он даже ничуть не был зол, когда налагал это заклятие.

Дуайт Хопкинс нахмурил брови.

— Я убеждаюсь все больше и больше, — сказал он. — Эд Уандер, вы наш человек.

— Да говорю же вам: нет! Этот придурок полный псих, ему место в желтом доме. Что, если он увидит меня, и это ему напомнит какие-нибудь наши с ним споры, и он вспомнит, что его никто не слушает. Что, если он снова разгневается и наложит заклятие на всех неверующих? Знаете, что это значит? У него едва ли наберется пара сотен последователей. Говорю вам, этот чокнутый опаснее водородной бомбы!

Генерал Крю задумчиво произнес:

— Снайпер. Найти лучшего стрелка в службе безопасности. Пусть займет позицию на холме, с бесшумным винчестером и телескопическим прицелом Марк-8. Этот Элизиум, судя по тому, что сказал Де Кемп, расположен в холмах. Небольшое поселение, вдали от города. Снайпер…

Базз ухмыльнулся ему.

— А как вам понравится такая возможность, генерал: представьте, что-то не сработало, и Зеки налагает проклятие на порох. Или, еще лучше, на все взрывчатые вещества. Что случится с оттепелью холодной войны, если вдруг ни с того, ни с сего все взрывчатые вещества перестанут действовать?

Генерал нахмурился.

— Проклятия универсальны. В этом случае взрывчатка не будет взрываться и у коммунистов.

Базз вынул сигару изо рта и внимательно осмотрел кончик, который неровно дымился.

— Им не понадобится взрывчатка, — сказал он. — Одних только китайцев хватит, чтобы перерезать нас мясницкими ножами, сделанными на этих их сталеварнях на заднем дворе.

— Кроме того, не может быть и речи об убийстве, — сказала Элен. — Вообще-то, как Базз однажды сказал, Таббер — это добрый и вежливый старикан, который, просто так случилось…

— Добрый и вежливый старикан… — ядовито пробормотал Эд.

— …обладает какими-то силами, которых мы просто не понимаем. Он, похоже, и сам их не понимает. Очень хорошо. Я считаю, что Крошка Эд должен пойти и встретиться с ним. Не думаю, чтобы он что-то имел против Эда лично. Кроме того, у него пунктик на собственной дочери, а та без ума от Крошки Эда.

Упало молчание. Все взоры обратились к Эду Уандеру. Эд опустил глаза, невыразимо страдая.

— Это ложь! — простонал он.

— Базз? — сказала Элен.

Базз Де Кемп старался заставить свою сигару гореть равномерно. В ответ на обращение Элен он кивнул и гнусаво произнес:

— Верно, правильно. Смазливая шустрая девчонка, голубые глазки, щечки-яблочки, сама такая лапочка-симпатюлечка. Ежу ясно, что ей больше всего на свете хочется завести шуры-муры с Крошкой Эдом Уандером.

— О, черт бы вас побрал, — застонал Эд Уандер. — Нашли над кем поиздеваться, да?

— Уандер, — сказал Дуайт Хопкинс, — я даю вам офис и штат сотрудников.

— Нет, — сказал Эд.

Дуайт Хопкинс пристально посмотрел на него.

— Я могу позвонить по этому телефону, мистер Уандер, и через пару минут у меня будет приказ президента о призыве вас в вооруженные силы. В таком случае вы будете подчиняться приказам присутствующего здесь генерала Крю и станете делать, как вам велят.

— Старая армейская система набора добровольцев, — пробурчал Эд. — Ты, ты и ты.

Генерал радостно улыбнулся ему.

Эд сдался.

— Ладно, — сказал он. — А выпить что-нибудь найдется?

Примерно тридцать лет из своих тридцати трех Эдвард Уандер хотел быть большим начальником. Он так сильно этого хотел, что явственно себе это представлял. Эд делал все, что было в его силах в разделенном на общественные слои застойном обществе. Он был воспитан на легендах своего народа, в которых говорилось, что любой гражданин общества изобилия ничем не хуже любого другого гражданина Соединенных Процветающих Штатов, и все имеют равные шансы собственным трудом проложить себе путь наверх, к президентскому креслу или к чему угодно.

К несчастью, Эд обнаружил, что тяжело собственным трудом проложить себе путь наверх, когда труда в обществе осталось чрезвычайно мало, а большая его часть автоматизирована. Те, у кого была работа, и доход которых, следовательно, был выше, чем у тех, кто значился в списках безработных, держались за нее всеми силами, относились к ней весьма ревностно и по возможности передавали ее потомкам, родственникам или на худой конец друзьям.

Нет. По мере взросления Эд Уандер все явственнее понимал, как малы у него шансы когда-либо сделаться большим начальником, имеющим подчиненных, послушно исполняющих его распоряжения; телефоны и интеркомы, по которым резким тоном отдавать ценные указания. Собственно говоря, к моменту его первого столкновения с Иезекилем Джошуа Таббером Эд почти пришел к выводу, что его единственный шанс на успех — жениться на Элен Фонтейн.

И вот он — большой начальник.

А Элен Фонтейн — одна из его ассистентов.

Так же, как и Базз Де Кемп. И ассистентов становилось все больше и больше. Эд был уже просто завален ими и не помнил имен даже незначительной их части.

Обещание Дуайта Хопкинса предоставить все мыслимые ресурсы нельзя было осуществить полнее, чем это было сделано. За четверть часа Эду Уандеру назначили свиту из охранников. За час штат его сотрудников был укомплектован. Среди прочих были мистер Ярдборо, которого, как оказалось, зовут Сесил, а также Билл Оппенхеймер и майор Леонард Дэвис. В числе охранников были Джонсон и Стивенс, а связным Эда с Дуайтом Хопкинсом был полковник Фредерик Уильямс. Хопкинс решил, что проект «Таббер», принимая во внимание его суть, должен быть делом чрезвычайной секретности, и назначил в штат сотрудников всех, кто уже имел какое-либо отношение к расследованию Уандера. Если бы история попала в газеты, Хопкинс подозревал, что даже его репутация гаранта надежности не спасет дело.

Эд мрачно пялился в настольный экран своего рабочего стола.

У него не было ни малейшей идеи, откуда начинать. В архивах его отдела не было ничего, кроме его собственного доклада о Таббере и таких же докладов Базза и Элен. Не было смысла их читать. Он и так прекрасно знал все это. И этого было слишком мало.

Эд включил экран и откашлялся.

— Мисс… ээ…

Он забыл, как зовут его секретаршу.

— Рэнди, сэр. Рэнди Эверетт.

Эд посмотрел на нее и вздохнул.

— Рэнди, вам не к лицу «Домотканый стиль».

— Да, сэр, я знаю. Но, правду сказать, если я пытаюсь воспользоваться косметикой…

— У вас начинается зуд.

Ее глаза расширились.

— Откуда вы знаете?

— Я ясновидящий, — сказал Эд. — Послушайте, пришлите ко мне мистера Де Кемпа.

Он выключил интерком. Это было его первое действие на посту руководителя проекта «Таббер».

Базз вошел неуклюжей походкой, волоча ноги, с неизменной сигарой во рту. Он оценивающе осмотрел кабинет и тихонько свистнул.