Пастух в выцветшей от солнца и дождя кепке, разглядев, кому именно его отара преградила путь, подбежал к машине мисс Терстон, извиняющимся жестом прижимая руку к груди.

Хейзл Терстон улыбнулась. Вот она, соль Британии. Разводят скот, пашут землю, растят детей и по первому зову Ее Величества становятся под знамена британских армий. Она помнила этих людей по своему детству, прошедшему в магазине отца. Помнила и хорошо их знала.

Да, свой народ она знала — и люди знали ее. Премьерминистр опустила оконное стекло. Пастух нагнулся к машине. Мисс Терстон обратила внимание, какой странный у него посох — толстый, в верхней части круглое отверстие. Она не успела подумать, зачем оно. Пастух объяснил все сам, известив ровным голосом, что ежели английская сука не сделает все так, как он скажет, то пуля из этой вот штуки — он похлопал по посоху — размажет ее долбаные британские мозги по этой роскошной тачке и по всем ее олухам из охраны.

— Но вы же этим только погубите себя! — глаза Хейзл Терстон расширились от удивления. — Неужели вы думаете, что можно похитить и удерживать в плену премьер-министра Англии здесь, на английской земле? Вы просто не сможете меня нигде спрятать! Но если вы сейчас же сдадитесь, жизнь, пожалуй, я вам смогу гарантировать.

Не получив ответа, она огляделась. Помещение было вполне просторным — сорок на сорок футов, одна из стен когда-то имела окна, но сейчас они были чем-то заложены. Единственным источником света была худосочная лампочка под потолком — ее, по всей видимости, питал электрический генератор. В комнате было сыро, но сырость в это время года для Англии дело обычное. В принципе она знала, где находится, — совсем рядом должен быть Бат. Это она смогла вычислить. Они ехали не больше пятнадцати минут, а за секунду до того, как этот маньяк завязал ей глаза, она видела, как их машине махали фермеры со старого римского акведука.

Так что как бы ни старались они спрятать ее, в пятнадцати минутах от британского города это им никак не удастся.

Она и советник по вопросам безопасности знали, что в районе исчезновения премьера уже блокировано все движение. Начат поиск, все транспортные средства досматриваются, всех внушающих подозрение отвозят в полицейские участки для допроса.

Люди из разведки обыщут каждую комнату, кладовую, кухню, подвал, чердак в каждом доме в радиусе пятидесяти миль, а если понадобится, и дальше.

— Возможно, люди из разведки будут здесь уже через несколько минут, — сухо известила премьер-министр похитителей. — Поэтому я даю вам последний шанс спастись от виселицы, джентльмены.

— Заткни пасть — мы своего добьемся, и на этот раз уступить придется тебе! — бросил в ее сторону мужчина в твидовой кепке, тот самый, что был переодет пастухом.

Кроме него, в просторной комнате находилось еще четверо. Советник премьер-министра, связанный, лежал в углу.

— Вполне понятно, что сейчас вы в упоении от собственного успеха, но оно будет очень недолгим, уверяю вас. Согласитесь, что нет никакой возможности спрятать британского премьер-министра на английской земле, да еще в непосредственной близости от места похищения. Это невозможно, поверьте.

— Нам этот твой треп ни к чему. Мы им еще там, в Белфасте, по горло наелись.

— Тогда позвольте преподнести мою мысль в манере, без сомнения, более понятной для вас. Итак, если сейчас вы колетесь — гарантирую малую отсидку выйдете через пару лет и приметесь строчить диссертации о том, как нужно перевернуть мир вверх ногами, чтобы вы наконец стали головой, а мы, соответственно, задницей. Если нет — подвесим за яйца, и тогда всерьез пожалеете, что на вас не наехал через час после рождения броневик. Я понятно выразилась, джентльмены?

— Заткни фонтан, или я тебе мозги вышибу!

— Тогда стреляй быстрей, помойное рыло!

— Если вы не изволите замолчать, мы сделаем с вами то же, что с лордом Маунтбаттеном!

Этот тип был повежливей и к тому же знал, что произошло с прославленным героем британских ВВС — тому подложили бомбу в прогулочную яхту.

— То есть точнее — то, что вы сделали с лордом Маунтбаттеном, сотнями невинных прохожих и солдат британской армии, не позволивших вам перерезать друг друга?

— Поцелуй меня в задницу!

— В хорошенькой компании придется мне умирать.

Премьер-министр передернула плечами.

И тут сзади раздался смех — громкий радостный хохот, от которого, казалось, задрожали замшелые стены. Премьер-министр обернулась с удивлением. Позади нее в стене отворилась дверь — светлый прямоугольник на фоне серого камня. За дверью вглубь шел проход — узкий, напоминающий лаз в подвал. Но это был не подвал — в стенах были видны широкие окна. Неважно, что они тоже были чем-то заделаны, все равно подвалы с окнами вряд ли кто-нибудь станет строить.

— Сказано воистину по-мужски.

Голос принадлежал человеку с густой бородой, блестящими глазами и мощной шеей. На незнакомце был твидовый костюм, в руках — чемоданчик, а смуглое лицо буквально светилось от радости.

— А вы кто такой? — смерила его взглядом премьер-министр.

— Один из тех, кто восхищался вашей операцией на Фолклендах. Славная была война — и тем радостнее, что вы снова собираетесь ею заняться. Да и времени прошло немало, не правда ли?

— Кто вы, черт возьми? Что вам нужно?

— Чтобы вы убрались из Северной Ирландии. Пусть каждый будет волен делать то, что ему хочется.

— Им хочется перебить друг друга — и вы это знаете.

— Можете и так это называть.

— А вы как называете?

— Я называю это волеизъявлением народа.

— Их волеизъявление — перерезать друг другу глотки.

— Ну а вам какое дело до этого?

— У нас есть обязательства перед этой страной: обеспечить мирное разрешение конфликта. Там живут британские граждане. Столетняя традиция связывает наши страны. И мы не желаем, чтобы эта несчастная земля вконец погрязла во взаимном кровопролитии.

— Ах-ах-ах, — покачал головой бородач. — Фолкленды вы себе, однако, позволили. За что же вы лишаете той же радости ваших послушных ирландских сограждан?

— Не знаю, кто вы такой, но позволю напомнить вам, что первой начала войну Аргентина.

— Кто-то всегда первым начинает войну, и у него находятся для этого вполне веские доводы. Так позвольте же смиренным протестантам и католикам следовать избранному пути и истребить друг друга как добрые христиане!

— А вы, значит, мусульманин, или, может быть, иудей?

— Могу быть и тем и другим по надобности, хотя они первые при удобном случае от меня отрекутся. Я, знаете ли, нигде не могу снискать причитающегося мне уважения.

— Возможно, мы сможем сделать кое-что. Не прикажете ли сначала развязать моего советника? Боюсь, ему там не очень удобно.

Человек с мускулистой шеей сделал знак «пастуху». Лежавший в углу советник с удивлением следил, с каким проворством выполняется безмолвный приказ бородатого.

Премьер-министр Хейзл Терстон в свою очередь следила за тем, как советник, растирая затекшие запястья, привалился к одной из стен с заделанным окном и уставился в потолок с явно безучастным видом. Но мисс Терстон знала своего советника слишком хорошо. Что-что, а безучастность была не в его характере.

— Реальный мир требует разумных компромиссов, — наконец произнесла она. — Итак, что мы для вас можем сделать?

— Только убраться из Северной Ирландии. Выведите войска — и пусть люди решают сами.

— Боюсь, что этого сделать я не могу. Но можно создать комиссию...

— Тогда мы просто-напросто не выпустим вас. А вы прекрасно знаете, что в вашем правительстве только вы обладаете реальной силой, без вашего руководства они люди конченые. И на сделку с нами пойдут мгновенно. Так всегда бывает, когда страна теряет сильного лидера. Ведь он делает слабыми всех, кто окружает его. Это так — и вы это понимаете.

— Где это вы набрались таких теорий?

— Это такой же факт, как земное притяжение, мэм.