Ник покачал головой, осуждающе цыкнув языком:

— Перестань, Эл, я-то считал тебя достойной соперницей! А ты, оказывается, и проигрывать толком не умеешь. Теперь об одолжении…

Нику показалось, что даже ее поры сочатся гневом.

— Ни у кого в раздаче не может быть сразу четырех тузов, если только их не припрятали заранее! И не ври мне. Я, между прочим, сама хотела сжульничать!

— Не надо обвинять меня в том, чего не можешь доказать.

— Ах ты мошенник! — вновь ахнула Алекса то ли с ужасом, то ли с восхищением. — И ты обманул меня в нашу первую брачную ночь!

— Если не хочешь выплачивать долг, так и скажи, — усмехнулся Ник. — Типичная женщина — терпеть не может проигрывать.

Алекса едва не корчилась от плохо скрываемого гнева.

— Ты жулик, Ник Райан.

— Докажи.

— И докажу.

Она ринулась на Ника через кофейный столик и упала прямо ему в объятия, опрокинув его навзничь на ковер, навалилась всем телом, выдавливая из его легких воздух, и стала обшаривать рукава рубашки в поисках якобы спрятанных там карт. Пока Алекса пыталась найти на нем улики нечестной игры, Ник только покряхтывал под ее весом, пытаясь потихоньку спихнуть с себя зарвавшуюся самку. Но вот она обратилась к карманам его рубашки, и он невольно расхохотался. Смех исходил откуда-то из самых глубин его существа, и Ник подумал, что за последнюю неделю благодаря этой сумасбродке он смеялся больше, чем за всю взрослую жизнь. Наконец ее пальчики скользнули в карман его брюк, и Ник сообразил, что если она просунет руку глубже, то без находки не останется. Все внутри его судорожно сжалось, и смеяться расхотелось. Он стремительно скинул Алексу, поменялся с ней местами и навис сверху, прижав ей руки к полу над головой.

Ее заколка во время потасовки расстегнулась, и черные локоны взметнулись, скрыв половину лица. Между локонами яростно поблескивали синие глаза. В них Ник угадал презрительное высокомерие к нему из-за того только, что она ненадолго одолела его в борцовском поединке. Под флисовой рубашкой вздымалась свободная от бюстгальтера грудь, раздвинутые ноги обвились вокруг его ног.

Ник оказался в довольно двусмысленном положении.

— Я уверена, что ты припрятывал карты. Признайся честно, и мы покончим дело миром.

— Ты сумасшедшая, вот ты кто, — пробормотал Ник. — Ты хоть иногда задумываешься над последствиями своих поступков?

Алекса выставила вперед нижнюю губу и с усилием дунула. Локоны, залепившие ей глаза, разлетелись в стороны.

— Я не жульничала.

Она обиженно надула губы, и Ник едва не выругался, сильнее сдавив ей запястья. Поделом ей, если заводит его понапрасну. Поделом ей, если она этого не замечает.

— Мы уже не дети, Алекса. В следующий раз, когда захочешь завалить мужчину, будь готова принять ответный удар.

— А кто ты такой? Клинт Иствуд, что ли? И дальше что ты намерен сказать: «Ну же, давай осчастливь меня»?[10]

Жар в паху, похожий на вязкий туман, перекинулся ему в голову, и скоро Ник уже не мог думать ни о чем, кроме влажного пыла ее губ и распростертой под ним ее мягкой плоти. Ему хотелось оказаться вместе с ней среди скомканных простыней, а она видела в нем только надоедливого старшего брата. Но и это еще не самое ужасное. Алекса была его женой! Эта мысль явилась для Ника подлинной мукой. Некий глубоко схороненный внутри пещерный инстинкт вспышкой вырвался из-под спуда, призывая его заявить о своих супружеских правах. Алекса принадлежала ему по закону. К тому же сегодня их первая брачная ночь…

Она сама виновата, что его гнев обернулся желанием, а ее губы будто нарочно размякли и задрожали под его поцелуем — сама нежность, покорность и страсть. Стандартная логика составленного им списка, весь его план и вообще необходимость брака ради выгоды сами собой утекли прочь.

И Ник решил заявить свои права на жену.

Алекса только теперь заметила, как напрягся лежащий на ней мужчина. Она настолько увлеклась спором, что совсем забыла, что он пришпилил ее к ковру. Она уже открыла рот, чтобы отпустить остроумное замечание насчет порабощения, но почему-то промолчала. Она поймала на себе его пристальный взгляд, ощутила его дыхание.

О боже!

Их обоих захватил смерч первобытной сексуальной энергии. Он стремительно набирал скорость и мощь. В глазах Ника, устремленных на Алексу, полыхал отсвет то ли желания, то ли ярости. Алекса вдруг осознала, что Ник расположился между ее раздвинутых бедер, опираясь на колени и навалившись на нее всей грудью. Пальцами он по-прежнему крепко стискивал ее запястья, и все это уже вовсе не походило на милую шалость старшего братишки. Ни старый приятель, ни партнер по бизнесу так вести себя не станет — так обычно поступает мужчина, когда желает женщину.

И Алекса невольно ответила на призыв собственного тела, увлекающего ее в вихрь страсти.

— Ник?..

Голос ее охрип. Споткнулся. Соски требовательно уперлись в мягкий флис. А его взгляд ощупывал ее лицо, груди, оголенный живот. Накал меж ними все возрастал. Ник еще ниже опустил голову и порывисто шепнул, лаская дыханием ее губы:

— Это ничего не значит.

Но тело Ника противоречило его словам. Он впился ей в рот неистовым поцелуем. Его язык мощным толчком разомкнул ее сжатые губы, пробираясь все дальше вглубь. Сознание Алексы затуманилось. С одной стороны к нему подступала тупая боль, вызванная его словами, с другой — волнами растекалось по телу удовольствие. Она схватила Ника за руки и бездумно отдалась темному плотскому вожделению, смешанному с восхитительным вкусом дорогого шардоне. Она выгибалась всем телом, чтобы сильнее прижаться к твердым мускулам его торса, и терлась сосками о его грудь. В эти несколько мгновений Алекса совершенно утратила власть над собой, заполняя неутоленное давнее влечение вкусом и запахом любимого человека, чувствуя на себе его мимолетные прикосновения.

Ее язык отвечал на каждую ласку его языка, и из горла Алексы невольно вырвался низкий протяжный стон. Ник выпустил ее руки, провел ладонями по ее животу и накрыл ими ее соски. Они мигом отвердели, и Ник потянул ее рубашку выше. Он жадно оглядел оголенные груди, едва не испепелив их взглядом, потеребил большим пальцем сосок — и Алекса вскрикнула от удовольствия. Ник снова опустил голову, и она поняла, что настал момент истины. Если он снова поцелует ее, она уступит его настоянию. Ее тело жаждало соединиться с его телом, и Алекса не могла изобрести ни одного, даже пустякового, предлога, чтобы это прекратить.

В этот момент в дверь позвонили. Громкий звук рикошетом отскочил от стен. Ник резко дернулся вверх и скатился с Алексы, словно политик, застигнутый в разгар сексуальной оргии. Попутно он выругался сквозь зубы. О существовании таких слов Алекса даже не подозревала.

— Ты как, нормально?

Алекса удивленно захлопала глазами на этот образчик сдержанности — мужчину, готового пару секунд назад сорвать с нее одежду. Ник, невозмутимо застегивая рубашку, спокойно ждал ее ответа. Если не считать выпуклости спереди на брюках, можно было смело утверждать, что недавний инцидент никак его не затронул. Точно так же, как в родительском доме, когда он ее поцеловал.

В ее желудке тяжело заворочался ужин, и Алекса насилу справилась с дурнотой. Она глубоко вдохнула, как учили на уроках йоги, и оправила рубашку.

— Разумеется. Открой же.

Некоторое время Ник смотрел на нее, словно проверяя, действительно ли она пришла в себя, затем кивнул и вышел из комнаты.

Алекса сильно прижала пальцы к губам и попыталась взять в толк, что с ней произошло. Понятно, что она совершила грандиозную ошибку. Видимо, из-за долгого воздержания гормоны в ее теле просто взбесились, раз прикосновение первого попавшегося мужчины так подействовало на нее. На ум тотчас пришло безапелляционное заявление Ника, прозвучавшее насмешкой над ее чаяниями.

Это ничего не значит…

Из холла донеслись обрывки разговора, и в гостиную вошла высокая длинноногая брюнетка. Она держалась свободно, словно у себя дома, и Алекса невольно уставилась на гостью. Такой красавицы она еще в жизни не видела. Судя по всему, бывшая подружка Ника.