— Занималась танцами?

— Четыре года. А ты?

— Три. — Когда песня закончилась и сменилась медленной мелодией, Кэл прижал Куин к себе, мысленно поблагодарив мать, отправившую его учиться танцам. — Я рад, что ты здесь.

— Я тоже рада. — Она потерлась щекой о его щеку. — Сегодня все хорошо. Светло и радостно. И… м-м-м, — промурлыкала она в ответ на изящный поворот. — Сексуально. — Куин откинула голову и улыбнулась. — Я полностью пересмотрела свое циничное отношение ко Дню святого Валентина. С этого момента считаю его великолепным праздником.

Кэл коснулся губами ее губ.

— Может, после этого танца сбежим наверх, на склад?

— Зачем ждать?

Рассмеявшись, он снова притянул ее к себе. И замер. Сердца кровоточили. Алая жидкость сочилась из сверкающих панелей, капала на пол, заливала столы, стекала по волосам и лицам людей, которые как ни в чем не бывало смеялись, разговаривали, ходили по залу или танцевали.

— Куин.

— Вижу. О господи.

Вокалист продолжал петь о любви и желании, когда серебристые и красные шары над его головой лопнули с оглушительным, похожим на выстрелы треском. Из них посыпались пауки.

Куин с трудом удержалась, чтобы не закричать, и хотела обратиться в бегство, когда пауки рассыпались по полу, но Кэл удержал ее.

— Не настоящие, — с ледяным спокойствием сказал он. — Иллюзия.

Кто-то смеялся резким, пронзительным смехом. Послышались одобрительные возгласы — музыка сменилась на энергичный и заводной рок.

— Отличная вечеринка, Кэл, — с широкой кроваво-красной улыбкой мимо них в танце пронеслась Эми из цветочного магазина.

Крепко обнимая Куин, Кэл начал пятиться с танцпола. Он должен увидеть родителей. Должен… Фокс, держа Лейлу за руку, пробивался к ним через ничего не подозревавшую толпу.

— Уходим! — крикнул Фокс.

— Мои родители…

Фокс покачал головой.

— Это происходит потому, что мы здесь. Думаю, такое возможно только в нашем присутствии. Быстрее. Идем.

Когда они проходили мимо столиков, крошечные круглые свечки в центре вспыхивали, словно факелы, извергая клубы дыма. Наступив на огромного паука, Кэл почувствовал, что у него запершило в горле. На маленькой сцене барабанщик исполнял вдохновенное соло окровавленными палочками. В дверях Кэл оглянулся.

Над танцующими парами в воздухе плыл мальчик. Он смеялся.

— Быстрее. — Поняв, что имел в виду Фокс, Кэл потянул за собой Куин. — Выходим из клуба. Потом разберемся. Потом разберемся, черт возьми.

— Они не видят. — Задыхаясь, Лейла выскочила на улицу. — Не чувствуют. Для них все как обычно.

— Да, этот подонок совсем распоясался, перешел всякие границы. Но только для нас. — Фокс снял пиджак и накинул на дрожащие плечи Лейлы. — Демонстрирует грядущие развлечения. Самонадеянный ублюдок.

— Да, — кивнула Куин; внутри все у нее сжалось в комок. — Думаю, ты прав, потому что каждое такое представление требует энергии. Отсюда и перерывы между номерами.

— Я должен вернуться. — Он бросил родителей. Бегство было продиктовано стремлением защитить людей, но Кэл все равно не мог стоять здесь, когда отец и мать находились внутри. — Мне нужно закрыть клуб, когда вечер закончится.

— Мы вернемся вместе. — Холодные пальцы Куин переплелись с пальцами Кэла. — Эти спектакли не бывают длинными. Аудитории он лишился, и если энергии на второй акт не осталось, то на сегодня все. Пошли. Здесь очень холодно.

В зале на столах мерцали свечи, ярко блестели сердца. На гладком полу танцпола ни пятнышка. Кэл увидел, как танцуют его родители: мать склонила голову на плечо отца. Поймав взгляд сына, она улыбнулась, и Кэл почувствовал облегчение.

— Не знаю, как ты, но я не откажусь от еще одного бокала шампанского. — Куин выдохнула и пристально посмотрела на Кэла. — И знаешь что? Давай танцевать.

Когда Кэл и Куин вернулись в дом, Фокс, растянувшись на диване, смотрел по телевизору какой-то скучный черно-белый фильм; было уже первый час.

— Лейла пошла наверх, — сказал он, садясь. — Устала.

Подтекст был совершенно ясен: Лейла хотела надежно спрятаться, пока не вернулась ее соседка вместе с Кэлом.

— Как она? — спросила Куин.

— Нормально. Держит себя в руках. Что еще случилось после нашего ухода?

Кэл покачал головой; его взгляд скользнул к темному окну.

— Веселый праздник, кое для кого ненадолго прерванный не существующими в реальности пауками и кровью. Тут все в порядке?

— Да, за исключением того, что эти женщины купили диетическую колу. Классическая кола. — Он повернулся к Куин. — Мужчины предпочитают придерживаться традиций.

— Учтем на будущее. Спасибо, Фокс. — Она поцеловала его в щеку. — За то, что подождал нашего возвращения.

— Ерунда. Зато получил шанс уклониться от домашних обязанностей и посмотреть… — Он оглянулся на экран маленького телевизора. — Понятия не имею что. Ты должен подумать насчет кабельного телевидения. «И-эс-пи-эн»[25].

— Не знаю, как я жил без него последние несколько дней.

Ухмыльнувшись, Фокс принялся натягивать куртку.

— Человечество не должно ограничиваться Интернетом. Позвонишь, если что-нибудь понадобится, — прибавил он и направился к двери.

— Фокс. — Кэл догнал его. Они о чем-то пошептались, потом Фокс махнул рукой Куин и вышел.

— О чем это вы?

— Я попросил его переночевать у меня и присмотреть за Лэмпом. Фокс согласен. Кока-кола и «И-эс-пи-эн» у меня есть.

— Ты обо всех беспокоишься.

— Не могу забыть.

— Ему до нас не добраться. Пока все это игра ума. Гнусно, отвратительно, но всего лишь психическая атака.

— Не только, Куин. — Кэл быстро, почти безразлично провел ладонями по ее плечам, потом снова повернулся к окну. — Дело в том, что он способен проделывать это в феврале — с нами. И еще появление Энн. Тут заложен какой-то смысл.

— И ты должен до него докопаться. Ты много думаешь — котелок у тебя хорошо варит. — Она дотронулась пальцем до своего виска. — И этот факт меня успокаивает и странным образом привлекает. Знаешь, что? После такого длинного, странного дня нам было бы лучше вообще не думать.

— Хорошая идея. — Отвлекись, сказал себе Кэл. Побудь нормальным человеком. Он шагнул к Куин, коснулся кончиками пальцев ее щек, затем его ладони скользнули по ее рукам, и их пальцы переплелись. — Давай попробуем?

Он потянул ее за собой к лестнице и стал подниматься наверх. Уютный скрип ступенек, щелчок выключателя, гудение камина — и больше ничего.

— Ты…

Кэл не дал ей договорить, обхватив ладонями щеки и закрыв рот поцелуем. Нежным и легким, как дыхание.

— И никаких вопросов. Иначе нам придется искать ответы.

— Резонно.

Просто комната, темнота и женщина. Все, что ему нужно этой ночью. Ее аромат, ее кожа, водопад ее волос и звуки, которые издают люди, когда открывают для себя друг друга.

Этого достаточно. Более чем достаточно.

Кэл закрыл за собой дверь.

— Люблю свечи. — Куин отстранилась, взяла длинную тонкую зажигалку и обошла расставленные по комнате свечи.

В неярком колеблющемся свете она выглядела хрупкой, более хрупкой, чем на самом деле. Кэл наслаждался контрастом между реальностью и иллюзией. Простыня на пружинном матрасе на полу на фоне темно-красного одеяла выглядела хрустящей и переливалась, словно жемчуг. Тюльпаны на поцарапанном дереве комода, купленного на блошином рынке, казались напоминанием о веселом карнавале.

Куин опустила дымчатые шторы, отгородившие их от ночной тьмы за окном. Потом с улыбкой повернулась.

Улыбка предназначалась ему.

— Наверное, я должна сказать тебе…

Покачав головой, Кэл шагнул к ней.

— Потом. — Он сделал первое, что пришло ему в голову, — поднял руки к ее волосам. Вынул шпильки, высвобождая тяжелую густую массу, а когда волосы разметались по ее плечам и спине, запустил в них пальцы. Потом, не отрывая взгляда от глаз Куин, намотал ее волосы на руку и потянул вниз.