— Давай «калаши»! — потребовал Базан. — И покажи, где находится балаган нехристей?

За короткое время боевики успели замкнуть ограду. Проникнуть на территорию лагеря можно только по реке, но браткам не хотелось лезть в ледяную воду, они берегли своё здоровье. Перспектива заработать грипп или, не дай Бог, воспаление лёгких казалась им страшней дырки от пули.

Остаётся второй вариант — войти через ворота, сбитую из жердей раму, обкрученную всё той же колючкой. Правда, там маячит охранник, но если действовать осторожно, должно получиться.

Корень, Зубила, вперёд! — приказал вожак. Практически он послал на верную смерть самых умелых братков. Охранник не спал на ходу, настороженно осматривал подходы, его автомат не висел за спиной — будто настороженно принюхивался к запаху опасности. — Не стрелять — ножами.

Смертники шепотом посоветовались и разделились — один пополз к воротам с правой стороны, второй — с левой. Засекут одного — включится другой.

Получилось! Брошенный нож пронзил горло ваххабиту и тот беззвучно, обливаясь кровью, рухнул на землю.

Первая удача оказалась последней. Брошенный нож во второго охранника попал не в горло — в плечо. Он упал за валун и прошёлся вдоль ограды длинной очередью, похоронившей и Корня, и Зубилу. Базан такой же очередью добил раненного стража…

При первых же выстрелах Омар схватил мешочки с золотым песком и самородками, проломил стену балагана и бросился к потайному лазу под колючкой. Телохранители последовали его примеру.

Ещё днём Муса позвонил в Таёжнинск и, не открываясь, передал информацию о происходящих на прииске событиях. Выбросил в реку засечённый и поэтому ставший опасным мобильник. Теперь, пробираясь вместе с Джамалем в тёмную тайгу, он нетерпеливо ожидал появление вертолётов с бойцами ОМОНа, которые мигом повяжут и напавших на лагерь братков и огрызающихся короткими очередями боевиков.

Два «калаша», подаренные Белым, и два, ранее принадлежащих убитым ваххабитам сработали на славу. Памятуя приказание Базана: быдло не трогать, дойных коров не забивают, братки по шалашам и балаганам старались не стрелять, а вот жильё Омара превратили в груду жердей и лапника.

К восьми утра всё было окончено. Оставшиеся в живых боевики сдались и были великодушно отпущены на волю. Конечно, без оружия, денег и драгоценностей. Победители приступили к поиску обещанных Белым сокровищ.

Белов в сопровождении Злого и Дока бросился к месту, где под присмотром деда Апанаса, Феди и Ярославы паслись осёдланные лошади. Дело сделано, ваххабиты повержены, братки понесли ощутимые потери, окончательно добить их, освободив жителей Первомайского от кабалы, придётся позже. Теперь нужно поскорей соскакивать, не дожидаясь вопросов, которые непременно задаст разочарованный Базан. Где мешки с песком, где самородки?

Выскочив на знакомую полянку, они увидели страшную картину: лежащего в луже крови деда и плачущего навзрыд Федю. Поминутно вытирая льющиеся ручьём слёзы, философ покаялся в своей мерзкой трусости. Во время боя в лагере, он почувствовал рези в желудке. Пришлось укрыться в кустах, спустить портки и присесть.

В это время из кустов выбежали трое нехристей. Старик бесстрашно вскинул берданку, но выстрелить не успел — его опередила короткая автоматная очередь. Ваххабиты связали девушку, бросили ее на лошадь, сами вскочили в сёдла и уехали.

Белов опустился на прогнивший пень — ноги не держали. Похитили Славу? Господи, ну, почему он такой неудачник? Убили братьев, фактически украли жену и сына, лишили его Фонда. Всё, что ему было дорого или уничтожается, или крадётся.

Непривычная Саше растерянность сменилась приступом гнева. Он не только освободит любимую таёжницу, но и отомстит похитителям. Жестоко отомстит! И не только Омару с Азизом, но и их покровителю — Зорину! Как в своё время он покарал убийцу братьев Марка и вдохновителя убийства Володьку Каверина…

Герман Моисеевич Верстовский был продуктом «дружбы народов». От матери-немки он взял аккуратность и пунктуальность, от отца-еврея — хитрость и непреодолимую тягу к обогащению. Именно это сочетание, казалось бы, противоположных качеств позволило обычному доктору технических наук превратиться в могущественного олигарха, ворочающего сотнями миллионов. Во время всеобщей приватизации, метко прозванной в народе «прихватизацией», он ловко завладел самыми лакомыми предприятиями. В частности стал фактическим владельцем небезызвестного Логоваза.

Герман Моисеевич не чурался политики, наоборот, считал её доходным бизнесом, сферой удачного вложения капиталов. Он покупал не только недвижимость в европейских странах — финансировал некоторые политические партии в России, вкладывал миллионы в перспективных, по его мнению, лидеров.

Во время выскользнув за рубеж, Верстовский обосновался в Англии. Объявленного в розыск опального олигарха сыщики Интерполо безуспешно искали в Африке, прочёсывали американские государства и страны Бенелюкса, изучали его связи с Израилем и Палестиной. Вот только, по неизвестным причинам, обходили вниманием Британию.

Почему по неизвестным? Безгрешные идиоты вымерли, как древние ящеры, или продолжают влачить жалкое существование. Алчные грешники, наоборот, живут и процветают не только в России, но и повсюду в мире. В том числе они водятся и в Интерполо.

Герман Моисеевич блаженствовал неподалеку от штаб-квартиры английского отделения всемирной розыскной организации. Покупал недвижимость, выступал на пресс-конференциях, ораторствовал по радио и телевидению, разговаривал по спутниковой связи со своими единомышленниками, инструктировал их.

Особенно часто он общался с Зориным.

Казалось бы, что может быть общего между всесильным олигархом и затрапезным мелким чиновником, из тех, которые — отнеси-принеси? Объединила их «семья». Финансовый магнат накачивал её немалыми деньгами, разворотливый Зорин связывал с криминальными группировками.

Верстовский этим утром поднялся рано — и шести ещё не было. Предстоял нелёгкий телефонный разговор с купленным лидером одной из политических партий. В последнее время эта партия снизила активность, фактически перестала будоражить сознание доверчивых избирателей. Придётся пригрозить: не исправятся — он перекроет им «кислород», то есть, если и не прекратит финансирования, то вдвое-втрое сократит его.

Вместо купленного лидера, по спутниковой связи позвонил Зорин.

Рад слышать твой бодрый голос, дорогой Витенька, — умело изобразил радость опальный олигарх. На самом деле, он вовсе не радовался — узнал из газет о разгроме в тайге и подопечных Зорину ваххобитах и любимых им братков. Вложенные в бывшего помощника секретаря Собеза миллионы, можно считать невозвратимыми убытками. Какая уж тут радость? — Как здоровье, как успехи? Откуда звонишь?

Проклятый денежный мешок, в свою очередь разгневался Зорин. Думает, что всё покупается и продаётся. А вот неизвестно кем вызванных бойцов ОМОНа, повязавших Базана и его команду, купить не удалось — Андрей с трудом избежал ареста.

Спасибо за добрые слова, Герман Моисеевич. Дела не радуют — то бьют по голове, то колют, простите за выражение, в задницу. Но в общем, перспектива не плохая. Звоню из Красносибирска, именно здесь просматривается неплохой вариант.

Имеешь в виду комбинат? Отличное намерение! Удастся — получишь премию.

А не удастся — воткнёт кол в задницу, опасливо подумал Зорин, зная повадки олигарха. Зря он позвонил в Лондон, преждевременно. Перспектива прибрать к рукам алюминиево-никелевый комбинат довольно зыбкая, зависит от множества факторов, пока неподвластных ни Зорину, ни Тучкову.

Работаем, Герман Моисеевич, изучаем обстановку.

— Трудись, милый, я в долгу не останусь… Какая помощь требуется?

Виктор Петрович выразительно помолчал.

Понял. Сколько?

Снова — скромное молчание. Верстовский, без подсказок и намёков, должен понимать, что такие дела чистыми руками не делаются, а для того, чтобы эти чистые руки превратить в грязные требуется не один миллион баксов, даже не десяток — намного больше. Захочет заграбастать комбинат — раскошелится.