Он на секунду обернулся, и как раз подгадал момент, когда Баська — переодевавшаяся поспешно — оказалась топлесс…
— О-о-о… Барбара… кхм! Какие у тебя красивые э-э-э… глаза… и уши — тоже!
— Пан Римас! — надевая на голое тело кофточку, сказала Ставицкая. — Вы б не на мою piers [50] глядели, а вперед! Так!! А за комплимент… про мои «уши»… дзенькуе бардзо… [51]
— Главное, панёнка, чтоб твои чары подействовали на этого хмыря! — Слон безошибочно свернул в нужный им переулок. — Этот Гриня… тот еще «ходок»! Вымани его как-то на улицу… предложи, к примеру, сделать ему минет…
— Как вам не стыдно, пан начальник! — Бася, покопавшись на дне сумки, достала из пакета парик и нахлобучила его на голову, превратившись с рыжеволосую красотку. — Вы такие бжидкие слова иногда говорите… что я аж краснею вся из-за вас!.. Я слышала, как ты на хуторе сказал, что у меня — «файна дупа»!..
— Ну так я ж не соврал, — усмехнулся Слон. — Ладно, Барбара… шутки в сторону! В заведении говори только по-литовски… без твоих «полонизмов», ясно?! Как выглядит Гриня?..
— Ты мне уже его описал! Твоего возраста… приплюснутый нос… серьга в правом ухе… кисть правой руки затянута в перчатку…
— Если Грини там нет — сразу назад, — сказал Мажонас. — Поедем тогда в еще одно место… кровь из носу, но надо получить нужные нам разведданные!..
Римас припарковал машину метрах в тридцати от входа в заведение, которое размещалось в довольно-таки обшарпанном здании, давно уже требующем ремонта. Еще в конце девяностых годов казино «Лас-Вегас» считалось едва ли не самым центровым в Вильнюсе. Но к настоящему времени, когда в Литву пришли серьезные господа из Casino Group Baltija и когда распахнулись двери более современных заведений, местечко это превратилось в игроцкое захолустье. В одном — дальнем от входа — зале сохранились лишь пара рулеточных столов, да два стола для игры в баккару и блэк-джек. В другом, больших размеров, были недавно установлены два десятка игровых автоматов, которые с разной степенью успешности пытается выдоить собирающаяся здесь по вечерам разношерстная публика, у которой сравнительно недавно появилась возможность подогревать игроцкий азарт не только пивком и коктейлями, но и крепкими спиртными напитками…
Именно в этом подрастерявшем свою былую славу заведении и обретается обычно по вечерам один «хороший знакомый» Стаса Нестерова и его партнера Мажонаса — некий Алоизас Гринявичюс, в прошлом профессиональный катала, нынче — по причине полученной им «производственной травмы» — числящийся чем-то вроде эксперта по вопросам игорного бизнеса…
Бася, подведя на скорую руку губы и глаза, выбралась из джипа. На ней — юбка из кожи, довольно короткая, но не запредельно короткая, какие напяливают на себя «вокзальные» путаны… Курточка из «мокрого» замша расстегнута, кофточка, открывающая пупок, застегнута лишь на пару пуговок… С правого плеча свисает сумочка; точеные ножки, походка «свободная, от бедра», равномерное и зазывное цоканье каблучков по каменным плитам тротуара; на плечи спадает медно-рыжая волна волос… чисто огонь, а не девка!..
Ставицкая уже подходила к парадному, над которым сооружен козырек в виде стилизованной пирамиды с намалеванными на гранях пальмами, как в дверях вдруг показались двое мужчин: местный «секьюрити» — судя по обличью и униформе — и парень лет тридцати, чья правая рука была затянута в кожаную перчатку…
— Короче, я децал [52] отлучусь, — продолжая разговор с местным вышибалой, сказал Гриня (в левой руке он уже держал «брелок» с ключами от припаркованного неподалеку от входа джипа «судзуки-эскудо»). — Нарисуюсь примерно через час… а если планы переменятся, то перезвоню!..
Последнюю реплику он произнес, уставившись на подошедшую к ним девушку, выделявшуюся как своей «офигительной» фигурой, так и огненной копной волос…
— Здравствуй, Алоизас, — сказала девушка. — Вот так встреча!..
— Привет, красотка, — оглядев ее всю, от остроносых полусапожек на высоких каблуках, до рыжей макушки, сказал парень. — Где я тебя мог видеть… тебя Марите, кажется, зовут?
— Марите зовут мою подружку, — Бася принялась по ходу импровизировать. — А меня — Алдона… Пару месяцев назад мы знакомились… забыл?
— Не, ну помню, конечно… в натуре…
— Марите нас познакомила… в «Galaxy» [53]… или забыл уже?
— Чего это — забыл?! — Гриня подмигнул сначала «знакомой», а потом и охраннику, ставшему невольным свидетелем этого разговора. — Ты, кажется… в «стрипе» [54] подрабатываешь?
— Ну да… иногда. Кстати, Алоизас… у меня к тебе разговор есть… Я прослышала, что ты здесь бываешь… Хорошо, что тебя застала…
— Минутку! — сказал «бролюкас», после чего — снизу вверх — посмотрел на дебелого охранника. — Ты чего, брат, не видишь, что я знакомую встретил?! Возвращайся на обьект! И смотрите мне… чтоб был полный порядок!..
Охранник наконец убрался, оставив их стоять наедине. Гриня уставился на нее уже более внимательным… и в то же время каким-то липким, оценивающим взглядом.
— Так говоришь, Марите…
— Алдона, — поправила его агентесса, чуть надув губки (типа обиделась). — А говорил мне, что я тебе — «нравлюсь»…
— Значит, мы с тобой в «Галактике» познакомились?
— Ну да. В общей компании были… слегка так зажигали…
— Гм… — Гриня двинулся в сторону своего компактного джипешника (а Бася — за ним!). — У меня тут одна заморочка возникла… Надо отьехать по одному делу… Оставь свой телефончик, Марите…
— Алдона.
Гриня нажал на «брелок», «японец» коротко отозвался и мигнул фарами.
— Ты девушка, конечно, с-суперрр… но у меня нет времени… Вот так, млин, всегда… Диктуй свой номер… я счас вобью его в свою «записную»…
— Куда ты так торопишься, миленький! — Бася подошла к нему вплотную и положила ладошку в аккурат на причинное место. — Хочешь, я тебе… прямо сейчас… приятное сделаю?
— Э-э-э… если только по-быстрому… в моей тачке! — в том месте, где Бася держала руку, определенно происходили какие-то «реакции». — Говорю же, млин, дело у меня…
— Ах ты мой «деловой»… — ласково промурлыкала агентесса. — Ладно, давай сделаем э т о «по-быстрому»!
Ставицкая сжала правую ладонь… и все то, что в нее, в эту горсть, поместилось… Левая рука, — прежде чем этот идиот почувствовал адскую боль — покоившаяся еще секунду назад на плече «бролюкаса» — нырнула под полу его расстегнутой куртки (она еще раньше засекла, что у Грини покоится ствол в поясной кобуре)… и легла на рифленную рукоять пистолета…
— Ша, Гриня! — полушепотом скомандовал Слон, как-то бесшумно подобравшийся — вопреки комплекции — к «судзуки», возле которого и застыла эта парочка. — Больно? Я ж тебя предупреждал, что твое увлечение бабьем до добра не доведет…
Он взял у Баси трофейную волыну, — но не стал даже снимать с предохранителя — после чего сгреб за шиворот потерявшего речь «стукачка» и поволок его к своей машине…
Сработали они, надо сказать, на «раз-два». Баська завладела ключами «игрового» и отогнала его машину на соседнюю улочку — чтобы охранник или кто-то из знакомых, если вдруг выглянет, не заподозрил чего-нибудь недоброго. Слон втолкнул насмерть перепуганного бролюкаса на заднее сидение и сам сел рядышком, чтобы поговорить с ним по душам (и без потери времени). Когда «рыжая» вернулась, он скомандовал:
— Покатай нас чуток по городу! По темным закоулкам! Ну что… «пуся-муся»?! Счас ты у меня в натуре будешь мармеладом ср…ть! У тебя фаланги на правой руке молотком когда-то расхреначили?! Ну, а я тебе и на левой пальцы по одному буду ломать! Ша, Гриня!! Во-первых, расскажи-ка, друг, кто из ваших пытался нам «стрелку» забить… в четверг это было! И второе: обьясни, какого хрена на тебе надет бронежилет и куда это ты навострил лыжи после моего звонка?!
