— А потом?

— Потом Фима Андреевна пойдет с Настей гулять.

Я сейчас все чаще и чаще возвращалась к мнению, что у нас начинался конфетно-букетный период, конечно если не считать те несколько раз, когда мы тайком уединялись у него дома, или в моей комнате в отсутствии бабули. И от того, что держала я Ромку на расстоянии, вся женская половина, которая у меня трудилась, считала меня чокнутой стервой, не считая, конечно Алисы, которая знала правду. Ну и Полечки, которая появилась у нас недавно, но как-то быстро расположила и меня и строгую до женской дружбы Алису. Насколько я знала, это был у нее больной вопрос, на который внятного ответа я так и не услышала. Что-то произошло в прошлом, поэтому к женской дружбе моя подруга относилась скептически, но я всеми силами пыталась ее переубедить, что это не так.

— Ты другая, Аринка, не от мира сего, поэтому тебе нужен присмотр, вот мы с тобой и дружим на этой почве. С Римкой, потому что с ней не соскучишься. Как затащит тебя в какие-нибудь приключения знает только она. Полинка у нас девушка скромная, но с ней дружить можно потому что выгодна дружба с будущим врачом, — рассуждала она. — Поэтому все наши отношения строятся на взаимовыгоде.

На счет этого я не была согласна, хотя где-то в глубине души понимала, что так и есть на самом деле.

О Полине. Ее в ресторан притащила Рима, которая как всегда в один из выходных притащилась ко мне якобы нянькаться с племянницей. Не говорю, что это не так, но как только глаза малышки закрывались, все! Тетка быстро-быстро изображала пустоту на том месте, где была еще секунду назад. Где она шарилась, я не знаю, но вот в одном была уверена, что сестра со своим жутким язычком не пропадет. Может, конечно, и нахамить, но друзей себе она искала быстро. Вот и пришла однажды, таща под локоть милую девочку, которая уже даже не сопротивлялась.

— Вот! — горящие ее глаза говорили о том, что случилось что-то сверхъсенсационное. — Это Полина Томина.

— Мне это ничего не говорит, — я лишь на несколько секунд оторвала голову от ноутбука, чтобы посмотреть на этих двоих.

— Аринка, ты же как-то заикнулась на счет музыкантов. А у Полинки они имеются. Ты бы слышала кааааак она поет, — восхищение, сквозившее в голосе сестры меня заинтересовало. Римка всегда была очень жестким критиком. Ни один фильм, ни один концерт, ни один спектакль не обходился без ее жесткого словечка. Ну что сказать, проскальзывала профессионально-журналистская натура — всегда и везде искать подвох.

— У меня есть небольшая группа. К звездам не стремимся, но тяжело студентам жить на одну стипендию, — подала голос Полина увидев мою заинтересованность.

— Ну, давай, послушаем, — согласилась я. Батюшки мои, как же она пела. С нею были еще двое ребят, которые аккомпанировали ей, а этот голос до сих пор звучит у меня в голове: такой нежный, с потрясающими верхними нотами, чистый.

Вот так и появилась в нашем заведении «Мадам Полин». Девушка очень любила исполнять музыку в стиле джаз, именно поэтому и прицепилось к ней прозвище. А на самом деле, группа оказалась всего лишь студентами медицинского института, которые в свободное время зарабатывали на улице. А публика в нашем ресторане их приняла очень тепло, и по тем дням, когда они выступали, у нас был просто аншлаг.

— Так на счет дома ты согласна? — поинтересовался Роман.

— И ты не будешь настаивать, чтобы жить в нем с нами? — удивилась я.

— Если только сама пригласишь, — пожал он плечами. — Смотри, здесь как раз идеальное место для его строительства, — он взял ноутбук, всиавил флешку, что-то пощелкал в нем. — Вот! — на экране появилась большая нарисованная картинка в цвете предполагаемого дома, который Барышников собирался строить.

— Это что, дом? — ахнула я. Это действительно был дом моей мечты с огромными окнами, с крытой верандой, балконом и самым настоящим камином. Я листала эскизы, всматриваясь в расположение комнат, и представляла, как они же обустроены, как там бегают маленькие ножки моей принцессы, как мы в нем счастливы…втроем.

Что-то бахнуло внутри. Словно эта мысль, как особо опасный преступник томилась где-то в дальней темнице моего сознания. А я ведь хотела, чтобы это был НАШ дом.

— Ромка, это чудесно! — вынесла я вердикт, вытирая выступившие слезы.

(Девятью годами ранее)

— Я построю нам огромный дом — долговязый паренек сидел на пирсе и кидал в воду камешки, которые со смешным бульканьем уходили на дно.

— С камином? — уточнила худенькая девочка с двумя косичками, присаживаясь с ним рядом.

— Конечно! А зимой, перед новым годом мы будем ставить возле него елку, и наряжать всей семьей, — улыбается парень, целуя ее в макушку. Вдыхает глубоко и зажмуривается от счастья, которое его переполняет в этот момент.

— Семьей? — уточняет она, заряжаясь его энтузиазмом.

— Я хочу не меньше трех детей, — улыбается он. — И знаешь. Мы с тобою будем хорошими родителями. Я буду учить их кататься на коньках, мы будем ходить в походы, ездить в путешествия. А ты будешь нас оберегать, как хранительница очага.

— Значит, я буду дома сидеть? — смеется девушка.

— А кто же нами будет заниматься, если ты будешь работать? — удивляется искренне парень.

— А я и не знала, что ты тиран. На детей я согласна, знаешь ли. А вот дома сидеть — ни за что. Ты же знаешь, что мне быстро приедается стабильность и монотонность, — она соскакивает. — Мне нужно двигаться, что-нибудь творить, разнообразить эти серые будни, — девушка ходит по пирсу, жестикулируя руками, восторженно смотря вдаль.

— И чем ты хочешь заниматься?

— Мы с тобой будем осуществлять твою мечту. Будем управлять отелем, который построим вместе. Я буду заниматься финансовыми делами, ты управлением.

— И ты так легко соглашаешься на это?

— Это твоя мечта. А как она осуществиться, если я не буду тебя поддерживать. А если я поддерживаю, значит, она должна быть и моей. Так?

— Так! — соглашается он, хватая ее за руку, и притягивает к себе, заставляя сесть на его колени. — А о чем мечтаешь ты, моя маленькая?

— О тебе, — оглашает она. — Чтобы ты всегда-всегда был рядом со мной.

Хм, «всегда-всегда»…А разве это реально? Наверное, тогда, в этом коротком и очень светлом воспоминании все было возможно. И долговязый паренек превратился в очень красивого молодого мужчину, а маленькая девочка так и осталась девочкой, только повзрослевшей, и стала намного увереннее в себе, сняв розовые очки.

Скрип калитки и мужские голоса заставили Барышникова отлепиться от меня. По дорожке в сопровождении двух сотрудников, шел Лешка, держа в руке какую-то бумагу.

— Арина, — позвал он громко. Мы вышли на встречу к сотрудникам правопорядка, я немного озадаченная, Ромка с непониманием.

— Роман Алексеевич Барышников, Вы задержаны по подозрению в покушении на гражданку Арину Погудину-Барышникову. Вот ордер на Ваш арест, — огласил официально Лешка.

— Что за нахер? — округлил глаза мой муж.

— Лешка, ты чего такое говоришь? — это все было уже «слишком».

— Арина, ты сама просила взять это дело, сама просила выяснить кто пытался тебя сбить. А при осмотре машины мы выяснили, что был перерезан тормозной шланг.

— Ты шутишь? Мы не говорили о намеренной порче машины, мы говорили о том, что в меня чуть ли не врезался фургон, который скрылся с места аварии.

— Арин, это моя работа. Даже если бы не было этого фургона, ты бы могла и без этого погибнуть. Ты просила, чтобы я нашел человека, который во всем виновен. Вот! Можешь повернуть голову направо, — хоть лицо друга детства и было серьезным, но победные нотки, сквозившие в его голосе, слышались уж очень отчетливо.

— Леш…

— У меня есть доказательства. Просто так я бы никогда не привез этот ордер.

Я с ужасом наблюдала, как двое сотрудников скручивают руки моему мужу, как на его запястьях защелкиваются наручники, и более странным было то, что он и не думал сопротивляться, объяснить как-то, что он не виноват.