Подозреваю, что те же чувства испытывали в Древнем Египте, когда там строили пирамиды. Теперь мы удивляемся, какую долю их полного дохода и рабочего времени им приходилось взимать в виде налогов, чтобы строить пирамиды, но они, без сомнения, очень гордились тем, что делали. На языке современной экономики, они получали личную полезность, строя для бесконечного будущего. Они не рассматривали то, что делали, как отказ от потребления товаров, которое доставило бы им высокий уровень жизни в настоящем.

Если индивиды должны иметь установки строителей, то правительство должно быть активным видимым строителем. Некоторые из строений должны быть физически видимы. Хорошим началом было бы решение обогнать японцев и европейцев, построив лучшую в мире сеть скоростных междугородних железных дорог. Но значительная часть строительства будет относиться к людям. Соединенные Штаты должны решить, что у них будет самая квалифицированная и самая образованная в мире рабочая сила. Это означает готовность объективно установить нынешнее состояние Америки, выяснить, у кого самая образованная рабочая сила на каждом уровне, отмечать прогресс или отсутствие прогресса в усилиях догнать и перегнать лучших работников и делать все необходимое для достижения этой цели. Если при этом что-то не работает, это надо безжалостно выбросить и применить другие средства – но ничто не должно отклонить нас от достижения этой цели.

Подлинные герои будущего – это не капиталисты Адама Смита и не мелкие бизнесмены, которых любят восхвалять наши политики, а те, кто строит новые отрасли промышленности (4). Они готовы жить трудной жизнью вне рутины – преодолевать естественное для человека физическое отвращение к новому перед лицом социального окружения, всегда привязанного к прошлому (5). Они должны быть способны мечтать, иметь волю к завоеванию, радость творчества и психическое стремление строить экономическое царство (6).

Йозеф Шумпетер думал, что капитализм вымрет, подорванный бюрократизацией всякой изобретательности и всякого новшества, а также интеллектуальными сочинителями, которые укажут более благородные цели в виде других систем – таких, как социализм (7). Он в самом деле предсказал разложение семьи, поскольку дети перестанут быть экономическим капиталом и родители откажутся приносить жертвы для их содержания, когда они станут главными причинами затрат (8). Как видно из истории, он ошибался по поводу НИР, указал не тех сочинителей, но выглядит все более правым в отношении семьи.

Научные исследования и разработки, особенно фундаментальные НИР, и в самом деле должны бюрократически финансироваться крупными компаниями или большим правительством. Изобретатели-ремесленники английского образца девятнадцатого века не стоят уже в центре технического прогресса. Но все еще остается много экономических ниш для мелких изобретателей и новаторов, открытия которых основываются на большой науке, и эти люди могут строить небольшие фирмы, которые в конце концов становятся крупными фирмами. Все это не отнимает удовольствия от изобретений и у тех, кто состоит на службе у крупных фондов. Мое учреждение, Массачусетский технологический институт (MIT), существует благодаря крупным фондам, но те, кто там занимается исследованиями, испытывают от этого массу интересных переживаний, и этот институт – самый большой в стране инкубатор новых фирм.

Современный эквивалент сочинителей, о которых писал Шумпетер, – это телевизор. Официально он поет гимны капитализму, но неофициально он прививает целый ряд антипродуктивных ценностей. Имя этой игры – потребление; никто не должен откладывать немедленное удовлетворение. В стране телевидения примечательным образом отсутствуют творцы и строители. Временные кругозоры становятся все короче, и вследствие идеологии телевизионных программ, и ввиду способов подачи материала – все более быстрых переходов от одной сцены к другой. Поставьте хронометр во время вечерней программы новостей и измерьте, сколько времени телевизор отводит любому сколь угодно важному предмету.

Может ли деятель телевидения заставить себя делать инвестиции и реформы, важные для будущего? Ни его явная капиталистическая идеология, ни его неявная телевизионная идеология не признаёт жертв для построения будущего. Он – крайний потребитель в настоящем. Откуда ему взять ценности для поддержания необходимых инвестиций в образование, в НИР и в инфраструктуру? Что же случится, если их не будет?

Современные сочинители, деятели телевидения, были, по-видимому, одним из главных факторов падения Берлинской стены в 1989 г. Восточные немцы сидели и смотрели западногерманское телевидение; таким образом они узнавали, чего им недостает. Идеология социализма не могла заменить им товары капитализма. В Северной Корее делают телевизоры, не принимающие сигналов из Южной Кореи, и демилитаризованная зона по-прежнему держится. Северные корейцы просто не знают, что им недостает чего-то, что есть у других. 

ПРИСПОСОБЛЕНИЕ К НОВОЙ ИГРЕ

Приспособиться к новым реальностям трудно. Страны в своей основе остаются тем, что они есть, и часто не могут делать то, что им нужно, даже если знают, что они должны делать. Все в Америке знают, что американцам нужно больше сберегать, но Соединенные Штаты ничего не могут сделать, чтобы снизить свое потребление. Европа знает, что нельзя вечно жить без роста занятости, но не может отказаться от своей борьбы с призраком инфляции и не согласна отменить регулирование своих рынков труда, чтобы вновь запустить свои экономические двигатели. Япония знает, что ее текущая экономика не работает, и знает, что она – страна с меньшей жилой площадью на человека, чем любая другая богатая страна, но не может перестроить свою экономику во внутреннюю экономику, ориентированную на улучшение жилого фонда. Каждый из главных игроков мировой игры рационально знает нечто из того, что ему нужно делать, но не может рационально действовать.

АМЕРИКА

Всем трудно сделать необходимые изменения, но особенно трудно американцам. Не только они верят, что их общественная система – лучшая в мире; многие граждане во многих странах имеют подобные верования, но только американцы верят, что их общественная система совершенна – происходит от отцов-основателей, которые были по меньшей мере полубоги. Кроме того, американская политическая система теперь – старейшая в мире. Ввиду этих двух факторов, когда что-нибудь выходит плохо, американцы ищут недостатки не в системе, нуждающейся в институциональных исправлениях, а в «плохих» индивидах – то есть в дьяволе. По американской политической теологии, плохие люди никогда в конечном счете не выигрывают. Вьетнам был для Америки большим шоком, чем, пожалуй, для любой другой страны, потому что там американцы, хорошие люди, в конечном счете не выиграли. В американской теологии нет компромиссов между свободой и равенством. Американцы могут иметь и то, и другое. Надлежащие правила (система) принесут спасение – и эти однажды установленные правила, как начертанные на камне десять заповедей Моисея, никогда не нуждаются в изменении. Америка не нуждается в социальном планировании или в элитарном знании. Человек с улицы все знает лучше. Американцы не обязаны принимать распределение потерь. Свободные рынки принесут не просто лучшее, что можно получить, но совершенство – и притом бесплатно (9).