Несомненно, можно было бы спроектировать такую иммиграционную политику, которая способствовала бы экономическому росту Америки, а не подрывала этот рост. Можно было бы допускать индивидов, исходя из их квалификации и из денег, которые они хотели бы инвестировать в Америке (18). Можно было бы исключать тех, кто еще нуждается в социальной поддержке, например, в образовании. Можно было бы допускать только квалифицированных молодых людей, чтобы сохранить достаточно высокое соотношение числа работающих налогоплательщиков к числу престарелых, живущих на пенсию (19). Но такую иммиграционную политику, ориентированную на рост, надо было бы принять и проводить в жизнь. То и другое, по-видимому, неосуществимо. Иммиграционная политика Америки в близкие к нам времена, при всех ее изменениях, никогда не была ориентирована на рост и никогда не проводилась в жизнь.
Мотивом эмиграции было отчасти притяжение к более высоким доходам в первом мире и отчасти отталкивание от нищеты в третьем мире. Если темпы роста населения будут следовать прогнозам Всемирного банка, то факторы отталкивания будут огромны. Влияние снижающегося уровня жизни на миграцию можно проследить по перемещениям из Мексики в Соединенные Штаты после мексиканского финансового кризиса и связанного с ним резкого снижения уровня жизни в Мексике в конце 1994 г. В первом квартале 1995 г. число людей, добивавшихся гражданства Соединенных Штатов, удвоилось, а пограничная охрана произвела 1,4 миллиона арестов – на 30% больше, чем в предыдущем году, – причем на каждого задержанного приходилось не менее двух, перешедших границу без задержания (20).
Но если даже зловещие демографические предсказания Всемирного банка ошибочны, то факторы отталкивания должны привести к столь массовым движениям населения, каких мир никогда не видел. Причины этого просты. Стоимость транспорта чрезвычайно снизилась (21). Даже относительно бедные люди могут позволить себе купить билет в самолет, чтобы перелететь на другую сторону мира. Прежде была только одна граница, через которую можно было пешком перейти из страны третьего мира с низким доходом в страну первого мира с высоким доходом (граница между Мексикой и Соединенными Штатами), но теперь, после конца коммунизма, есть много мест с большим экономическим разрывом, то есть разрывом между странами с резко отличающимся уровнем доходов, достаточно
близкими друг к другу (например, Восточная и Западная Европа, Китай и Япония).
Еще важнее тот факт, что впервые в истории электронные средства информации создали мир, где даже в самых примитивных деревнях Земли люди регулярно видят по своему деревенскому телевидению, каков уровень жизни в самых богатых странах мира. Изображение жизни в телевидении, демонстрирующем уровень жизни средней телевизионной семьи, зачастую намного превосходит уровень средней американской семьи в действительности, но люди, которые смотрят деревенское телевидение, думают, что так живут средние американцы. Живя в бедности и видя этих богатых людей по телевидению, бедный житель деревни испытывает непреодолимое стремление куда-то из нее уйти! Даже в Японии, с ее несравненной системой социального контроля, теперь живет, как полагают, более миллиона незаконных иностранных рабочих (22).
Посмотрите на бедного мексиканского крестьянина. Недалеко от него Калифорния, где доход на душу населения в двадцать раз выше, чем в Мексике. Что может случиться с ним, если он попытается перейти границу? В худшем случае его поймают, посадят в автобус и отошлют домой. Его усталые ноги отдохнут. Если он будет продолжать свои попытки, он в конце концов добьется своего. Калифорния не посадит его в тюрьму. Это слишком дорого. Впрочем, если принять во внимание жилую площадь на человека, еду, телевидение, спортивное оборудование и т. п., то уровень жизни в калифорнийской тюрьме выше, чем в бедной мексиканской деревне.
То, что происходит между Мексикой и Соединенными Штатами, повторяется между Северной Африкой и Европой. Рождаемость возрастает, выталкивая людей из их страны. Разрыв в доходах притягивает людей к северу. Как и в Соединенных Штатах, наплыв иммигрантов вызывает немалую враждебность населения – во Франции, в Испании и в Италии (23).
Движение от бедности к богатству – это нечто совсем иное, чем движение из богатых мест в ненаселенные места. Исторический факт состоит в том, что средний иммигрант, приезжавший в Соединенные Штаты, имел лучшее образование, чем средний коренной американец, и дети иммигрантов дольше оставались в школе. В течение пятнадцати лет доходы иммигрировавших семей достигали уровня доходов коренных американцев, а через тридцать лет превышали их. Они всегда реже прибегали к государственному вспомоществованию, чем коренное население (24).
Но в наше время иммиграция сложнее. По образованию иммигранты старше двадцати пяти лет бимодальны по отношению к родившимся в Соединенных Штатах*. Для такого иммигранта вероятность иметь степень бакалавра в 1,42 раза выше, чем для коренного американца, но в то же время для него в 2,12 раза ниже, чем для коренного американца, вероятность не иметь законченного среднего образования (25). Несмотря на огромную дисперсию**, нынешние иммигранты в среднем менее образованны, более склонны бросать среднюю школу и имеют доход, по-видимому, не достигающий дохода коренных американцев (см. табл. 5.1).
С учетом образования, недавние иммигранты начинают со значительно меньшей заработной платы, чем иммигранты «со стажем» (26). Нынешняя экономика очень мало нуждается в необученной неквалифицированной рабочей силе. Многие из нынешних иммигрантов – несомненно, очень хорошие люди (умные, энергичные, трудолюбивые), но без образования и профессиональной подготовки они будут представлять небольшую экономическую ценность. Кто же заплатит за образование, необходимое, чтобы сделать из них производительных работников и самостоятельных людей? Если посмотреть на калифорнийскую законодательную инициативу, принятую на выборах в ноябре 1994г. (предложение 187)***, то становится ясно, что коренные американцы не хотят платить за образование иммигрантов. Но если они не хотят платить, то кто заплатит? Если на это отвечают «никто», это значит, что Америка приняла неявное решение устроить внутри своего общества первого мира другое – общество третьего мира. Ведь если иммигрантов лишают образования, это не убедит их вернуться к себе домой. Впрочем, они не получат образования и там.
Иммигранты прошлого приезжали в страну без системы социального обеспечения. Нынешние приезжают в страну, где она есть (27). И хотя люди не переселяются просто для того, чтобы получать государственное вспомоществование, оно снижает риск переселения. Иммиграция – тяжкое дело. Около трети из тридцати миллионов иностранцев, прибывших в Соединенные Штаты между Гражданской войной и Первой мировой войной, вернулось к себе домой (28). Непосредственно после Второй мировой войны иммигранты были менее склонны пользоваться системой государственного вспомоществования, чем коренные американцы, но для нынешних иммигрантов более вероятно пользоваться им, чем для коренных американцев, и если такое вспомоществование в расчете на человека обходится дороже (см. табл. 5.1). В итоге получаются затраты на иммигранта примерно вдвое больше, чем на коренного американца (29).
