С рациональной точки зрения, бедные не должны давать образование своим детям. Их деньги нужны им на более важные вещи. Люди среднего класса слишком часто предпочитают не давать образование детям, если могут от этого уклониться. Богатые в большинстве случаев дают своим детям образование, но это создает двухполюсное общество, разделенное на образованных и неграмотных. Есть упрямый факт, который надо помнить. Ни одна страна никогда не стала даже полуграмотной без системы общественно финансируемого обязательного образования.
Но в то же время медиана заработной платы для белых мужчин со средним образованием (28 747 долларов) и белых мужчин, окончивших колледж (42 259 долларов), указывают на большие различия в средней производительности труда и огромную прямую социальную окупаемость этих инвестиций в образование, усредненных по миллионам работников.
Есть также косвенные прибыли (избытки или внешние эффекты), так как образованный работник, работающий в образованном обществе, имеет большую производительность, чем образованный работник, работающий в необразованном обществе. Вот тривиальный, но не лишенный значения пример. Расплачиваясь в нью-йоркском отеле, я стою в очереди за рассыльным, который не умеет читать и стоит в очереди, чтобы клерк прочел ему имя на пакете и сказал ему номер комнаты, куда он должен доставить пакет. У неграмотного эта работа отнимает больше времени, чем у грамотного, но сверх того он отнимает также время клерка и каждого из стоящих за ним в очереди. Его невежество снижает эффективность каждого из нас.
Таким образом, инвестиции в образование, нерациональные для индивидов, могут быть очень рациональными социальными инвестициями. Никто не может предсказать, какой индивид получит большую выгоду от образования, но некоторые из них получат. При работе с образованными людьми образование каждого человека лучше окупается. Когда цены снижаются вследствие того, что повышение квалификации приводит к повышению производительности, это значит, что образование выгодно для всех, если даже оно приносит очень небольшую частную выгоду индивиду, делающему инвестиции в квалификацию.
Двенадцать лет принудительного образования, бесплатно предоставляемого обществом, нарушают все принципы капитализма. Отдают даром нечто, что можно продать. Людей заставляют покупать нечто, чего они не хотят покупать. Консерваторы часто рекомендуют образовательные поручительства, но если ими оплачивается полная стоимость образования, то они не больше соответствуют принципам капитализма, чем бесплатное общественное образование. Вопрос не в том, кто выписывает ежемесячный чек учителю (общественный школьный округ или частная компания, косвенно нанятая государственными поручительствами), вопрос в самой субсидии. Поручительства могут быть оправданы лишь в том случае, если они оплачивают часть образования, чтобы обеспечить учет внешних эффектов образования, причем индивиду всегда предоставляется право решить, купить такое поручительство или нет. Стопроцентное общественно финансируемое бесплатное образование может быть оправдано лишь в том случае, если признается, что оно имеет не только индивидуальные, но и социальные цели – социальные выгоды, не обязательно достающиеся индивидуальным инвесторам, и что капитализм нуждается в этих инвестициях, чтобы выжить, но не способен их сделать и не сделает их для себя.
Каждая общественная система имеет свои слабые и сильные стороны. Сильная сторона капитализма – это его способность угождать индивидуальным предпочтениям. Величайшая слабость капитализма – это его близорукость. Он по самой своей сущности имеет ограниченный временной кругозор. Планирование частных фирм обычно ограничено сроком от трех до пяти лет. В прошлом на выручку капитализму приходили долговременные государственные инвестиции. Но теперь они сокращаются – отчасти под влиянием духа времени, отчасти из-за сокращений в военных бюджетах и отчасти из-за бюджетных трудностей, связанных с престарелыми. Закон о помощи военнослужащим 50-х гг. и закон об образовании в сфере национальной обороны (Na tional Defense Education Act) 60-x гг. ушли в прошлое – теперь готовится на 50% меньше докторов (Ph. D.) в области науки и техники, чем двадцать лет назад. В соответствии с духом времени, на студенческом уровне государственные университеты все меньше рассчитывают на общественные деньги и все больше на плату за учение, вносимую студентами. В частных университетах займы в значительной мере заменили стипендии. Если рассмотреть сокращения на уровне штатов и на местном уровне во время спада 1991-1992 гг., то они были непропорционально сосредоточены на начальном и среднем образовании.
Хотя я происходил из семьи, не способной к большим расходам на образование, после восьми лет университетского образования в колледже Уильямса (Оксфорд) и в Гарвардском университете, когда я получил докторскую степень по экономике в 1964 г., у меня не было долгов, связанных с образованием. Мои расходы на образование были оплачены комбинацией собственных заработков, стипендий и пособий из общественных фондов. В наши дни это было бы невозможно. Чтобы получить такое образование, теперь я должен был бы принять на себя большие долги – долги, которые устрашили бы большинство людей (в том числе и меня), долги, которые почти наверное потребовали бы значительно более высокооплачиваемой начальной работы, чем моя первая должность преподавателя экономики в Гарварде.
Частные инвестиции в образование по самой своей природе неравны и всегда будут узко сосредоточены среди людей с большими доходами. Те, у кого больше денег, легче могут их инвестировать и более охотно инвестируют, поскольку видят, что такие инвестиции окупаются в заработках их друзей; они могут принять на себя и риск, что заработки отдельного индивида не вырастут от большего образования. Те же, у кого нет денег, не могут позволить себе рискнуть, сделав ставку на большие экономические выгоды от большего образования, – и часто боятся неудачи.
Частные кредитные рынки подчеркивают эти различия. Прежде чем правительство гарантировало студенческие займы, люди без денег испытывали трудности и даже не были в состоянии занять деньги на образовательные инвестиции. Частный рынок был достаточно проницателен и знал, что слишком многие из них не смогут расплатиться с долгами, так как их индивидуальные инвестиции не окупятся. И если даже инвестиция окупается, то уплата долгов представляет трудности. Физический капитал всегда можно отобрать и перепродать, если должник просто отказывается платить. Человеческий капитал нельзя отобрать и перепродать. Еще более неравно распределены возможности профессионального обучения по месту работы. Частные фирмы, максимизирующие свою прибыль, доставляют возможности обучения тем, кого дешевле всего обучать. Большей частью это касается тех, кто получил уже больше всего образования и обучения, поскольку самый процесс обучения таков, что чем больше человек уже учился, тем легче и дешевле его учить. Люди обучаются учиться. Вследствие этого обучение по месту работы достается тем, кто уже обучился вне места работы. Если же речь идет об инвестициях в обучение по месту работы, то фирмы имеют еще более узкий временной кругозор, чем родители. У них нет попечительных побуждений, и они опасаются, что обученные работники уйдут на более высокооплачиваемые места в другую фирму.
Поскольку квалификация ведет к заработкам, а заработки ведут к квалификации, конечный итог частного инвестиционного процесса состоит в том, что больше всего квалификации приобретают или получают те, у кого уже была наибольшая квалификация. Поэтому каждая страна, полагающаяся на частные инвестиции в повышение квалификационного уровня, скоро окажется не только с недостаточным числом квалифицированных работников, но и с очень неравномерным распределением квалификаций.
В большинстве других стран промышленного мира имеются общественно финансируемые формы образования, отсутствующие в Соединенных Штатах, – программы образования после окончания средней школы для не поступающих в колледж (германская система обучения учеников, французский налог на обучение с фонда заработной платы) или же социальная система, ограничивающая свободу индивида уйти к другому предпринимателю после обучения (японская система пожизненной службы). Чтобы увидеть пример, как капиталистические рынки проваливаются от недостатка нужных квалификаций, достаточно сравнить это с положением эквивалентных квалификаций в Соединенных Штатах. Средний уровень квалификаций, осваиваемый, как правило, при подготовке учеников и лежащий в основе германского и японского экономического успеха, примечательным образом отсутствует в Соединенных Штатах.
