— Спасибо, — сказал гатхир, возвращая листок Кугито.

— Не за что! — пробормотал тот. — Куда только смотрит стража!

Закуро отошёл в сторону, немного постоял, размышляя, а затем направился домой. Там было тихо. Заглянув в спальню, он увидел спящую Миоку. Женщина лежала, до пояса прикрывшись тонким одеялом. Чёрные волосы разметались по подушке, вытянутая рука покоилась на бедре. Закуро пришло в голову, что, возможно, Миока притворяется, но тут со стороны балкона донеслось хлопанье крыльев, и Закуро поспешил туда.

На перилах сидел голубь. К лапке птицы было привязано скрученное в тонкую трубочку послание. Гатхир вытянул руку, и голубь послушно перелетел к нему на предплечье.

Развернув письмо, Закуро быстро пробежал глазами колонки неровных, явно второпях написанных иероглифов. Затем махул рукой, давая птице понять, что она может возвращаться, и вошёл в комнату.

Зачем Гримо сообщает ему то, что и так знают все? Тело убитой найдено не только что — про него даже успели расклеить листовки. Закуро постоял в нерешительности. Нет, информатор не стал бы посылать голубя из-за этого. Значит, совершено ещё одно преступление — и, видимо, совсем недавно.

Закуро достал из кармана кости, потряс в кулаке и бросил на стол. Девять. Не так уж плохо. Гатхир сгрёб кубики в охапку, скомкал бумажку и, бросив её в колпак масляной лампы, вышел на лестницу. Возможно, даже стража не знает, что убийца вновь нанёс удар. Если так, он должен первым осмотреть место преступления.

Гримо написал, что будет ждать на пересечении улиц Вазараби и Шаомэ. «Зайди во двор и постучи в железную дверь», — такими указаниями сопроводил он свою записку. Очевидно, кто-то сообщил Гримо об убийстве, и он незамедлительно уведомил Закуро, зная, что тот интересуется всем, что связано с таинственным преступником. Гатхир понимал, что нужно торопиться — поделившийся информацией с Гримо в любой момент может передать её страже.

Закуро спустился по ступеням, толкнул дверь и вышел на улицу. Угол Вазараби и Шаомэ находился примерно в пяти кварталах — пешком можно было добраться за двадцать минут. Бегом — гораздо быстрее. Гатхир задумался. Время было позднее, а город он знал, как свои пять пальцев, так что можно было промчаться дворами и закоулками, не попавшись никому на глаза. В голове Закуро возник кратчайший маршрут. Кивнув самому себе, гатхир свернул во двор и побежал.

Миока услышала, как хлопнула входная дверь, и только тогда села на постели, обхватив колени руками. Она вдруг почувствовала себя очень одинокой: слабая женщина в огромном городе, полном насилия, похоти и безразличия к чужой судьбе. Что, если Закуро не вернётся? Она не хотела даже думать об этом. Ну, почему Закуро рискует собой? Её жизнь только вошла в более-менее привычное русло, а ему приспичило гоняться за призраками! Нет, она просто обязана помешать ему погубить себя! Миока упала на подушку, подтянула одеяло к самому подбородку и свернулась калачиком. «Мать Юкацу, услышь мои молитвы!»

— Сюда, — Гримо махнул рукой, приглашая Закуро следовать за ним.

— Стража там уже побывала? — спросил гатхир.

— Э-э, нет. Я подумал, ты захочешь посмотреть первым.

— Правильно сделал.

Они вошли в одноэтажный пустующий дом. Внутри царил беспорядок: мебель была поломана и раскидана, посуда перебита, под ногами хрустели черепки. Повсюду валялись разбросанные вещи и скомканные грязные тряпки. Казалось, ещё недавно тут были люди, но что-то заставило их убраться.

— Почему здесь никого нет? — спросил Закуро, знавший, что в ночное время редко какое помещение в трущобах пустовало: там либо собирались банды, либо игроки в кости, либо ночевали бродяги.

— Разбежались, — ответил Гримо, старательно обходя последствия разгрома. — Боятся. Оно и не удивительно. Считай, почти через день стали трупы-то находить. И на всех один след. Завёлся, видать, в городе какой-то умалишённый.

Закуро усмехнулся: можно подумать, в Эдишаме бывало иначе. Город наводняли преступники всех мастей — от мелких воришек до изощрённых убийц, черпающих наслаждение в созерцании чужих страданий.

— А вообще поговаривают, что это… не человек! — поделился, понизив голос почти до шёпота, Гримо.

Информатор был тощим, похожим на ободранную крысу коротышкой с постоянно шмыгающим носом и длинными тонкими руками, которыми он размахивал при ходьбе. Глядя на него, Закуро подумал, что Гримо смахивает скорее на болотного духа, чем на человека.

— Кто же тогда? — спросил он, пробираясь между рядами сваленных друг на друга ящиков, которые, судя по всему, использовались бродягами в качестве дров.

— Кианши! — покачал головой Гримо. — Вот что говорят. И я с этим согласен. Что только ни пробирается в город, как бы наши доблестные стражники ни пыжились и ни кричали, что обеспечили, наконец, безопасность! — информатор презрительно сплюнул. — Уж я-то знаю, что они своими задницами рисковать не станут! Только и могут, что жаловаться на низкое жалованье, а у самих мундиры уже на одном месте лопаются от обжираловки! — Гримо зашёлся в каркающем смехе, довольный шуткой.

Закуро вспомнил, что информатор полгода провёл в местной кутузке за какое-то мелкое правонарушение и с тех пор стал считать всех стражников личными врагами. Скорее всего, то, что Закуро с его помощью осмотрит тело очередной жертвы раньше них, казалось ему жестокой и изощрённой местью.

— Точно говорю тебе, — проговорил, отсмеявшись, Гримо. — Эта тварь пришла из леса!

— Мало ли своих ублюдков, — сказал Закуро и тут же выругался, споткнувшись о перевёрнутую миску с каким-то малоаппетитным месивом. — Чуть что, сразу на нечисть валим!

— Нет, здесь не то, — убеждённо покачал головой Гримо, пробираясь по узкому коридору, с потолка которого свисало заскорузлое тряпьё. — Не человеческая работа!

— С чего ты взял? — поинтересовался Закуро.

Он нарочно возражал, желая заставить Гримо высказать свои соображения, которые, судя по всему, совпадали с его собственными. Гатхир был рад услышать, что не он один подозревает в убийствах чудовище.

Он едва сдерживался, чтобы не заткнуть нос рукой — судя по вони, по полу были разлиты испражнения. Требовалась большая ловкость, чтобы не наступить на них.

— Можешь мне поверить! — усмехнулся Гримо. — Я всякого повидал. Но уж очень… как сказать… ненасытный этот убийца, вот что, — информатор погрозил кому-то невидимому тощим узловатым пальцем и перепрыгнул через раскиданные по полу куриные кости. — Впрочем, смотри сам! — он толкнул пронзительно скрипнувшую дверь и вывел Закуро на задворки.

Справа темнели полные отходов выгребные ямы, из которых несло так невыносимо, что гатхир счёл за лучшее не бороться с собой и зажал рукой не только нос, но и рот. Он с отвращением поморщился и огляделся. Без сомнения, здесь собирались самые жалкие отбросы Эдишамы: нищие калеки, просящие подаяние — но сейчас во дворе не было ни души.

— Ну и где? — поинтересовался Закуро, на секунду убрав от лица руку.

— Здесь, здесь, не беспокойся, — провожатый сделал несколько шагов вправо и указал на полуразвалившийся плетень.

На его лице отразилось омерзение, и он поспешно отвёл глаза.

Закуро подошёл ближе и увидел наполовину лежащий в луже труп молодой женщины. Спутанные мокрые волосы частично закрывали лицо.

Смерть наступила недавно — следы разложения были почти не заметны. С левой стороны, от уха до груди, тянулся широкий бурый след засохшей крови.

— Всё, я пошёл! — проговорил Гримо, пятясь. — Я тебя привёл, а дальше ты сам. Я на этих мертвяков… уже налюбовался! — и он решительно направился обратно к двери.

— Погоди-ка! — окликнул его Закуро.

— Что? — информатор обернулся с явной неохотой.

— Как ты её нашёл?

— У меня свои источники, — не без гордости заявил Гримо. — А вообще, местные бродяги подсказали, — добавил он с усмешкой. — Всё, я могу идти?