— Проваливай, — махнул рукой Закуро, отворачиваясь.

Он сел на корточки и внимательно осмотрел тело.

— Снова женщина, — пробормотал он задумчиво, — и молодая. Однако начинал он с бродяг и случайных прохожих. Все они были разного возраста, пола и телосложения. Почему убийца переключился на девушек? У него нет системы, он убивает без разбора, или же его мотивы слишком сложны, чтобы их можно было понять сразу?

— Сумасшедший? — предположил, внезапно пробудившись, Дару.

Закуро давно примирился с тем, что в его голове существует кто-то ещё. Поначалу это было странно и пугающе, но потом гатхир решил, что ему ещё повезло: могло быть куда хуже. У некоторых личности существовали попеременно, и человек жил двумя жизнями, не зная, что делает та или другая ипостась в тот или иной отрезок времени. Закуро научился общаться со своим альтер-эго, в каком-то смысле даже подружился с ним.

— Вполне возможно, — ответил он, доставая носовой платок.

— Зачем он тебе? — деловито осведомился Дару.

— Хочу получше рассмотреть отметины.

Гатхир смочил платок в луже и принялся смывать с шеи убитой запекшуюся кровь. Он невольно поморщился, видя, как белоснежный лоскут превращается в отвратительное тряпьё.

— Выкинь его! — воскликнул Дару, когда Закуро машинально хотел сунуть его обратно в карман.

Гатхир усмехнулся и отбросил скомканный лоскут. Его двойник был совсем на него не похож — наверное, поэтому он и появился у него в голове. Дару удивительным образом проявлял щепетильность там, где гатхир был безразличен, зато оказывался до невозможности циничен в ситуациях, к которым Закуро не мог оставаться равнодушным. Словом, они отлично дополняли друг друга.

Несколько секунд Закуро разглядывал шею трупа.

— Похоже на укус какого-то животного, — заметил Дару.

— Может быть, — не стал спорить гатхир. Он указал на рану: четыре точки запекшейся крови, расположенные квадратом. — Хотел бы я знать, какого.

— Мало ли бродит тварей вокруг города! — буркнул Дару.

— Здесь Эдишама, — возразил Закуро.

Дару усмехнулся, но ничего не ответил.

— А где кровь? — спросил гатхир, осматриваясь. — Я её не вижу. В смысле, не та, которую я смыл, а вытекшая. Должна быть целая лужа.

— Да здесь темно, как в бочке.

— Не скажи. Кровь при свете луны трудно не заметить, особенно если её много.

— Хм, ты прав, — согласился Дару. — Наверное, девку убили в другом месте, а потом перетащили сюда.

— Возможно, — проговорил Закуро, ещё раз, теперь уже пристальнее, разглядывая труп. — По-моему, из неё вылилось слишком много крови.

— С чего ты взял? — поинтересовался Дару.

— Трупу, конечно, полагается быть бледным, но это… чересчур, тебе не кажется?

— Трудно сказать. Но, вообще, возможно. Я навидался мертвецов, и это тело выглядит несколько необычно. Да и ранки слишком маленькие, чтобы из них могло вытечь много крови.

— Согласен. И что, по-твоему, это значит?

— Ну, вероятно, кровь… сцедили, — предположил Дару. — Например, для какого-нибудь ритуала, — поспешил добавить он, словно предупреждая вопрос Закуро. — Если ты не забыл, то с предыдущими трупами была та же история.

— Помню. Вот только зачем кому-то столько крови?

Дару фыркнул.

— Не смеши! В городе собирается столько всевозможного сброда, что угадать, для чего кому-то понадобилась человечья кровь… да тут и пытаться нечего. Впрочем, может, твой приятель прав, и над девкой поработал вампир.

Закуро усмехнулся.

— Думаю, ты в курсе, что это сказки, — проговорил он, вставая на ноги и осматриваясь в поисках улик.

— Скажи это ей! — отозвался Дару, имея в виду труп. — И вообще, кого ты пытаешься обмануть? Не забывай: я знаю, о чём ты думаешь.

— Ну, хорошо, предположим, это был… вампир, — согласился гатхир. — Что тогда? — на самом деле, он и сам уже прикидывал, не может ли убийцей быть упырь. Поэтому ничуть не удивился, что двойник озвучил эту мысль — голова-то у них общая. — Что нам делать? Как его изловить? — продолжал Закуро. — Предлагаешь запастись кольями? — гатхир сделал шаг в сторону и, наклонившись, вытащил из тени маленькую, заляпанную грязью женскую сумочку. — Или горстью риса?

— Можешь иронизировать, — холодно сказал Дару, — но я отлично помню времена, когда в баньш тоже никто не верил. А теперь на них можно полюбоваться в городском зверинце.

— Ладно, я ж не спорю, — примирительно проговорил Закуро, раскрывая сумочку и вытряхивая её содержимое на землю.

Сейчас его интересовали вещи убитой, а вовсе не спор со своим альтер-эго.

— Решил заделаться мародёром? — осведомился, обратив внимание на его занятие, Дару. — Ничего не скажешь, достойное занятие!

— Я ищу то, что может нам помочь, — объяснил Закуро.

— И как успехи?

— Попробуй меня не отвлекать, и скоро узнаем.

— О, ну извини! — обиженно фыркнул Дару и умолк.

Но Закуро отлично знал, что он никуда не делся, а просто ждёт.

Гатхир, не торопясь, перебирал содержимое сумочки. Баночка помады, пудреница, костяной гребень, бутылочка туши для ресниц и бровей, белила, пустой вязаный кошель — вероятно, бродяги, обнаружившие труп, обыскали его прежде, чем сообщить об убийстве Гримо.

Баночка с белилами заинтересовала гатхира. На ней красовалась эмблема известного дома развлечений: обнажённая девушка, обвитая лилиями. Гатхир повертел баночку в руках. Однажды он был в этом доме. Здание располагалось в квартале наслаждений и называлось «Дворец тигровой лилии». Дорогой и шикарный бордель, где сбывались все без исключения фантазии посетителя. Если, конечно, у него были деньги. Много денег. Закуро невольно вспомнил времена, когда брался за любую работу, не брезгуя ничем, и швырялся грязными деньгами направо и налево. Но даже тогда он побывал во «Дворце» всего однажды — не потому, что ему нечем было платить, а потому что увидел, насколько низко может пасть человек, как легко стать рабом собственных страстей. В каком-то смысле визит в этот бордель, наряду с другими, более существенными факторами, повлиял на его решение изменить свою жизнь.

Закуро спрятал баночку в карман и поднялся.

— Ладно, — сказал он, оглядевшись. — Здесь нам больше делать нечего. Стражу звать не будем, сами пусть делают свою работу. Лишние проблемы нам ни к чему.

— Охотно поддерживаю твоё решение оставаться в стороне от всяких тёмных дел! — с сарказмом буркнул Дару. — Если моё мнение хоть что-нибудь значит.

— Не прибедняйся, — попросил Закуро, направляясь к двери. — И не дуйся, пожалуйста. Ты прекрасно знаешь, что я ценю твоё мнение. Кстати, оно мне скоро понадобится.

— Да, и когда же? — скептически поинтересовался Дару.

— Как только мы посетим одно место. Тебе там понравится, обещаю.

Дару демонстративно вздохнул, давая понять, что устал от пустых обещаний и разочарований, которые ему долгие годы преподносила жизнь.

— Ладно, — тем не менее, сказал он милостиво. — Вручаю себя тебе. Да и что мне, собственно, остаётся?

— Вот именно, — согласился Закуро.

«Мне стало известно, что Ледуамэнь уже сносился с Йулганом Ичуном по поводу возможности совместно выступить против Янакато. Последний не дал барону однозначного ответа, поскольку, как Вам известно, его дочери до сих пор находятся в заложниках в Кхамруне. Должен сказать, охраняют их просто отменно: Зиан и Наито дрожат от страха в ожидании объявления войны и ни за что не отпустят их, рассчитывая, что Йулган Ичун откажется нападать на Янакато, пока его дочери в плену.

Однако Цэй Мэй полон решимости и собирает армию. Мне донесли, что он подбивает своего недавнего врага Йулгана Ичуна объединиться с мятежными боронами и напасть на Янакато. Возможно, его дочерей попытаются выкрасть, несмотря на все предосторожности Зиана и Наито. По сути, Цэй Мэй использует тот же план, который предлагал Арэт-Джун до того, как исчез: объединиться с врагом, чтобы уничтожить более сильного противника, а затем расправиться с бывшим союзником.