— Очухался?

Голос я узнал сразу… Ба! Да это ж моя ненаглядная давалка. Сумела-таки провести старика якобы-журналистка из Украинской федеральной газеты. Так, кажется, она величала издание, сотрудницей которого накануне представилась.

Я сел на койке, решив, что прикидываться отключенным уже нет смысла. Ехидно поинтересовался:

— Интервью возьмешь или сразу в пыточную камеру?

— Вставай, — сказала Лата. — С тобой хотят поговорить.

— В вашей конторе всегда в авангарде засылают шлюх с сомнительной легендой?

Она не разозлилась. Даже бровью не повела. И вот это мне совсем не понравилось. А еще я не понимал, почему у нее при себе нет оружия. Неужели в коридоре конвой? Что ж, заодно и проверим.

Я поднялся и двинулся в сторону двери…

Запомните: нельзя недооценивать женщин. Ни в коем случае. Тем более — знакомых. Так сложилось, что мы, мужчины, по умолчанию считаем представительниц прекрасного пола слабее себя. А зря, ох, зря, братцы. Ведь тем самым мы фактически даем им право властвовать над собой, делаем могучее, собственноручно ставим на ступень выше.

Когда я поравнялся с девушкой и собрался было заломить ей руку, то почувствовал, как пол внезапно ушел из-под ног.

Лата чуть сместилась в сторону, сделала подсечку и одновременно выбросила вперед руку. От этого небрежного, на первый взгляд, движения я мгновенно потерял равновесие. И тут же ощутил резкую боль в районе кадыка — удар выбил из глотки короткий сиплый вскрик. А спустя секунду я уже валялся на полу, прижатый коленом.

Лихо! Я сам неоднократно применял этот прием рукопашного боя, но даже помыслить не мог, насколько он на самом деле эффективен для неготового к активному сопротивлению противника.

— X… хорош, — прохрипел я, когда стало не хватать воздуха.

Лата убрала ногу с моего горла и отошла в сторонку.

Я поднялся, потирая кадык и морщась от боли в черепушке, подступившей с новой силой. Осведомился, не глядя на женщину:

— Ты соображаешь, что творишь?

— Гораздо лучше, чем тебе кажется. Завали хавало и следуй за мной. Имей в виду: если еще раз попробуешь напасть — палец сломаю.

— А вчера была такой хорошей девочкой. Так интеллигентно ножки раздвигала, прикидывалась паинькой, готовой лечь под изголодавшегося по любви сталкера в обмен на «жареный» материал для таблоида.

Она не стала отвечать на подначку, развернулась и вышла в коридор. Я пожал плечами и двинулся следом — желания оставаться в этом клоповнике не было. Выходя из тесного помещения, я наконец понял, почему мне показался странным жест, когда Лата одернула пиджак: она сделала это по-военному.

Ну, дела, братцы. Ужели меня все-таки пропасли за угробленную «вертушку»? Но ведь это ж не я виноват, в конце концов. Это все — глупая аномалия!

Когда мы дошли до конца тоннеля и уперлись в герметичную дверь с ручным запорным механизмом, я уже был готов увидеть все что угодно: от подземного бункера Минобороны Украины до секретного канализационного коллектора, ведущего прямиком к ЧАЭС. Каково же было мое удивление, когда за стальной переборкой оказалась каморка хозяина бара «№ 92». Вот те на! Сто раз видел эту дверь с обратной стороны, но никогда не задумывался, куда она ведет. И уж никак не мог помыслить, что — в местные казематы.

Сам Фоллен сидел в глубоком кресле, задумчиво шкрябая пилкой по ногтям и дымя вонючей папиросой. Над ним болтался прицепленный к крючку в потолке плафон в виде китайского фонарика, которым владелец закордонного заведения очень гордился, рассказывая по пьяни надоевшую всем байку о том, как свинтил его в настоящем восточном ресторане в Харькове еще до второго взрыва в 2006-м.

А за знакомым до коликов продолговатым столом, стоявшим возле дальней стены, сидели трое мужчин в камуфляжах небесно-синего цвета с пятиугольными шевронами на рукавах. Один из них был негром.

Твою мать. Приехали. Вот только ребят из «Чистого неба» мне не хватало для полного счастья. Это что же получается, псевдожурналисточка на них работает?

— Привет, Минор, — сказал Фоллен, убирая пилку в карман. — Присаживайся. Не серчай, что хлопцам пришлось тебя убаюкать.

— Сочтемся, — холодно пообещал я, продолжая стоять. — Где Гост?

— Не секутись, — недовольно отмахнулся худощавый хозяин номера 92. — В лазарете твой приятель отлеживается. Выброс уже кончился, ничего ему не грозит… Разговор у нас будет серьезный, Минор. Ты сядь, сядь — в ногах правды нет.

— Не по обычаям это, Фоллен, честных бродяг силой к беседе принуждать да артефакты без спроса брать.

Он усмехнулся:

— Можно подумать, попроси я тебя добровольно мне «бумеранг» отдать, ты бы согласился.

— Все зависело бы от того, как попросил. А теперь может казус выйти неимоверный, если сталкеры о твоем самоуправстве узнают.

— Сядь, чешка, — грубо велел Фоллен, и я почувствовал, как твердая ладонь Латы легла на мою шею.

Пришлось повиноваться: девушка находилась в гораздо более выгодной тактической позиции, и второй раз быть придавленным коленкой к полу мне не улыбалось. А в бойцовских качествах бой-бабы я теперь ни на йоту не сомневался. К тому же в памяти всплыло недвусмысленное обещание о переломе пальца.

Я сел, но от едкого комментария все ж не удержался. Бросил через плечо:

— А ты превосходно сыграла роль охочей папарацци. Даже ханки со мной не побрезговала выпить. Дурочкой прикинулась по всем правилам: глазенки удивленные поделала, очочки модные нацепила. Я, кстати, сразу приметил, что они без диоптрий и носишь ты их для понта. Ну а утренняя записка — вообще шедевр эпистолярного жанра. Собиралась меня в обед сдать своим хозяевам, а я возьми и слиняй в Болото. Побегать, поди, пришлось, попотеть, да? Ничего, физическая нагрузка полезна для организма. Слушай, ты мне вот что скажи: у тебя хоть оклад-то приличный? Или ты у них на роялти?

Лата в очередной раз не ответила на колкость. Что ж, стоило окончательно признать: с нервами у этой оперативницы все более чем в порядке.

— Кончил фиглярствовать? — неприятно улыбнувшись, спросил Фоллен.

— Забычкуй папироску, а, — попросил я, ощутив новый приступ головной боли. — А то буду вынужден наблевать на коврик.

Фоллен выругался, но окурок потушил. По лестнице застучали шаги, и в каморку вбежал Чижик. Щуплый бармен наклонился к уху хозяина и прошептал несколько слов, после этого покосился на меня и вышел прочь.

— Моя миссия закончена, хлопцы, — обратился Фоллен к молчаливым представителям группировки «Чистое небо». — Все затрэбуванные субъекты доставлены в бар. Необходимые… э-э… операции благополучно завершены. Я, кажется, выполнил условия сделки?

— Почти, — ответил чернокожий, придвигаясь ближе к столу и доставая навороченный ПДА. — Деньги будут перечислены на счет после подтверждения первого успешного рейда.

— Мы так не договаривались, — прищурился хозяин номера 92, становясь похожим на матерого лиса.

— Твоя забегаловка до сих пор не превратилась в руины, — улыбнулся негр, обнажив крупные желтые зубы. — Разве этого недостаточно?

— Недостаточно, — нагло заявил Фоллен. — Я не из боязливых, и у меня хватит людей, патронов и взрывчатки, чтобы превратить все окрестности в большую заразную воронку. Войны с «Чистым небом» я не хочу — это сущая правда. Но торговаться умею. Еще двадцать пять процентов сверху, и я выдам остальных сталкеров живыми. Оплата, так и быть, после первого рейда.

Афроамериканец вопросительно обернулся к своим партнерам. Те согласно кивнули.

— По рукам, торгаш.

— А меня кто-нибудь посвятит в страшные злодейские планы? — осведомился я, морщась от нарастающего зуда в правом ухе.

— Не секутись, фонящее тело, — осадил меня Фоллен. — Скоро тебе объяснят, что нужно сделать.

— Даже так? — картинно удивился я. Перевел вызывающий взгляд на негра и четко проговорил: — А вдруг строптивый сталкер Минор откажется выполнять волю… белых господ?

Чернокожий приподнял брови и воззрился на Фоллена.