— ...это убрать меня из Королевской Гвардии и отправить в Бобровый Утес.

— Не так уж это и страшно. Меня он тоже отсылает в Утес. Хочет отправить меня подальше, чтобы делать с Томменом все, что он хочет. Томмен мой сын, а не его!

— Томмен — наш король.

— Он еще мальчик. Испуганный маленький мальчик, у которого на глазах убили брата, праздновавшего собственную свадьбу. А теперь и его тоже хотят женить. На девице вдвое старше его и дважды овдовевшей!

Джейме опустился на стул, превозмогая боль в избитом теле.

— Тиреллы настаивают на этом браке, и я не вижу в нем вреда. Томмен одинок с тех пор, как Мирцелла уехала в Дорн, и он любит играть с Маргери и ее дамами. Пусть себе женятся.

— Он твой сын.

— Он мое семя, но отцом меня никогда не называл, как и Джоффри. Ты мне тысячу раз говорила, чтобы я не проявлял к ним неоправданного интереса.

— Ради их безопасности! И твоей тоже. Какой это имело бы вид, если бы мой брат играл роль отца при детях короля? Даже у Роберта могли возникнуть подозрения.

— Ну, теперь-то уж он ничего не заподозрит. — Джейме до сих пор чувствовал горечь во рту, думая о смерти Роберта. Это он должен был убить его, а не Серсея. — Жаль только, что умер он не от моей руки. — (Пока она еще была на месте.) — Если бы цареубийство вошло у меня в привычку, как говаривал он, я бы взял тебя в жены перед всем миром. Я не стыжусь моей любви к тебе — стыжусь лишь того, что делал, чтобы скрыть ее. Тот мальчонка в Винтерфелле...

— Разве я велела тебе выбрасывать его из окна? Если бы ты отправился на охоту со всеми, как я просила, ничего бы этого не случилось. Так ведь нет, тебя желание обуяло — не мог дождаться, когда мы вернемся в город.

— Я и так слишком долго ждал. Каково мне было видеть, как Роберт каждую ночь бредет к тебе в постель, и думать: а ну как в эту ночь он вдруг решит воспользоваться своим правом супруга? — Джейме вдруг вспомнилось то, другое винтерфеллское событие, которое не давало ему покоя. — В Риверране Кейтилин Старк обвиняла меня в том, что я послал какого-то наемника перерезать горло ее сыну. И снабдил его своим кинжалом.

— А, это, — презрительно бросила Серсея. — Тирион меня уже спрашивал.

— Кинжал в самом деле был, с этим не поспоришь. Леди Кейтилин показывала мне шрамы на своих ладонях. Это ты?..

— Не говори глупостей. — Серсея закрыла окно. — Да, я надеялась, что этот мальчик умрет. Как и ты. Даже Роберт полагал, что так будет лучше. «Мы убиваем наших лошадей, когда они ломают ноги, и собак, когда они слепнут, а вот оказать такую же милость искалеченным детям у нас духу не хватает», — сказал он мне. Спьяну, конечно.

Еще бы. Джейме долго охранял этого короля и знал, с каким гневом отрицал Роберт Баратеон то, что говорил накануне, хлебнув лишнего.

— Вы с ним были одни, когда он сказал это?

— Не думаешь же ты, что он мог брякнуть такое при Неде Старке! Разумеется, мы были одни. — Серсея, сняв с волос сетку, повесила ее на столбик кровати и тряхнула своими золотыми локонами. — Мы и наши дети. Не иначе как этого человека с ножом послала Мирцелла.

Это было задумано как насмешка, но Серсея попала в самую точку.

— Нет, не Мирцелла. Джоффри.

— Джоффри, правда, не любил Робба Старка, — нахмурилась Серсея, — но младший для него ничего не значил. Да он и сам тогда был совсем еще ребенком.

— Ребенком, очень хотевшим, чтобы его похвалил пьянчуга, которого он по твоей милости считал своим отцом. — В голову Джейме пришла одна неприятная мысль. — Тирион чуть не погиб из-за этого кинжала. Если он как-то узнал, что виновник всему Джоффри, он мог именно из-за этого...

— Мне нет дела, из-за чего. Пусть унесет эту причину с собой в преисподнюю. Если бы ты видел, как умирал Джоффри... он боролся, Джейме, боролся за каждый вздох, но словно какой-то злобный дух сдавил руками его горло. В глазах у него был такой ужас... Маленьким он всегда прибегал ко мне, когда пугался чего-нибудь или делал себе больно, но в тот раз я ничем не смогла ему помочь. Тирион убил его у меня на глазах, и я ничего не могла поделать! — Серсея упала перед Джейме на колени, взяв его руку в свои. — Джофф умер, Мирцелла в Дорне — только Томмен у меня остался. Не позволяй отцу отнять его у меня, пожалуйста, Джейме.

— Лорд Тайвин моего позволения не спрашивал. Я могу, конечно, с ним поговорить, только он не послушает.

— Послушает, если ты согласишься уйти из Королевской Гвардии.

— Я не уйду из Королевской Гвардии.

Серсея подавила слезы.

— Ты мой светлый рыцарь, Джейме. Ты не можешь бросить меня теперь, когда я больше всего в тебе нуждаюсь! Отец отнимает у меня сына, отсылает меня прочь... и если ты ему не помешаешь, он принудит меня выйти замуж снова!

Такого поворота следовало ожидать, и все же он явился для Джейме неожиданностью. Удар, полученный им от Серсеи, оказался побольнее тех, что нанес ему сир Аддам.

— За кого?

— Какая разница? За какого-нибудь лорда, которого отец сочтет для себя полезным. Мне все равно. Я не хочу другого мужа. Ты единственный мужчина, который мне нужен.

— Тогда скажи ему об этом!

Серсея отпустила его руку.

— Опять эти безумные речи. Хочешь, чтобы нас опять разлучили, как сделала мать, узнав про наши игры? Чтобы Томмен лишился трона, а Мирцелла — жениха? Я хочу быть твоей женой, мы принадлежим друг другу, но это невозможно, Джейме. Мы брат и сестра.

— Таргариены...

— Но мы не Таргариены!

— Тише, — процедил он. — Ты разбудишь моих братьев. Мы не можем этого допустить — люди не должны знать, что ты приходила ко мне.

— Джейме, — с плачем сказала она, — ты думаешь, я не хочу этого так же, как хочешь ты? За кого бы меня ни выдали, ты нужен мне рядом, в моей постели, во мне. Ничто не может изменить того, что есть между нами. Позволь мне доказать это. — Она приподняла его камзол и стала развязывать бриджи.

Его тело сразу откликнулось на это.

— Нет, — сказал он. — Не здесь. — В башне Белый Меч, а тем паче в покоях лорда-командующего, такими вещами никогда не занимались. — Здесь нельзя, Серсея.

— В септе было можно — почему же здесь нет? — Она вынула его член и склонилась над ним.

Джейме отстранил ее обрубком правой руки.

— Говорю тебе — нет. — Он заставил себя встать.

На миг ее ярко-зеленые глаза наполнились смущением и страхом, но эти чувства тут же сменились яростью. Серсея поднялась и оправила юбки.

— Что тебе отрезали в Харренхолле — руку или мужское естество? — Золотые волосы рассыпались по ее обнаженным белым плечам. — Я сделала глупость, что пришла сюда. У тебя недостает мужества отомстить за Джоффри, с чего я взяла, что ты сможешь защитить Томмена. Как видно, Бесу следовало убить всех трех наших детей — может, хоть это тебя бы расшевелило!

— Тирион ни за что бы не тронул ни Мирцеллу, ни Томмена, и в том, что он убил Джоффри, я тоже не уверен.

— Как ты можешь говорить это после всех его угроз? — гневно скривила рот Серсея.

— Угрозы — пустые слова. Он клянется, что не делал этого.

— Еще бы он не клялся! По-твоему, карлики неспособны лгать?

— Мне он солгать не может — так же, как и ты.

— Ты большой желтоволосый дурень. Он лгал тебе тысячу раз, и я тоже. — Она снова подобрала волосы и сняла со столбика свою сетку. — Думай, как тебе угодно. Маленькое чудовище в темнице, и скоро сир Илин отрубит ему голову. Можешь взять ее себе на память. Пусть она спит с тобой в этой холодной белой постели, пока окончательно не сгниет.

— Уходи лучше, Серсея. Не зли меня.

— Злой калека — вот ужас-то! — засмеялась она. — Жаль, что у лорда Тайвина Ланнистера не было сыновей. Я бы ему подошла в наследники, вот только стручка промеж ног у меня нет. Кстати, ты бы убрал свой, братец — уж очень жалостный у него вид.

Она ушла, и Джейме последовал ее совету, с трудом управившись с завязками одной рукой. Призрачные пальцы болели, как одержимые. Он потерял руку, отца, сына, сестру, любовницу, скоро и брата потеряет — однако все кругом твердят, что эту войну выиграл дом Ланнистеров.